Он поднимается со своего места и, пройдя к доске, невозмутимо становится к нам лицом. Хоть глаза опустил бы, приличия ради, но нет! Спокоен как удав.

— Трошин Ринат, прошу любить и жаловать.

— А мы что, похожи на любителей троллей? — нагло интересуюсь я, ничуть не опасаясь гнева Томы. Вовремя поставить Рината на место важнее стандартной выволочки с глазу на глаз на перемене.

— Карина, задержись после урока, — учительский голос тонет в волне дружного хохота.

Ну вот, что и требовалось доказать, она до ужаса предсказуема.

— Хорошо, — киваю головой, удивленно перехватывая насмешливый взгляд дерзко закусившего край губы Рината. Его только что можно сказать высмеяли, но в разноцветных глаза нет ни капли смущения или страха, только сталь. Впечатляющая выдержка. Уважаю. Может всё-таки оставить его в покое?

— Очень приятно, Ринат, — продолжает знакомство Тома, задумчиво осматривая парня поверх очков, и качает головой. — Можешь собирать портфель, на сегодня ты свободен. Завтра жду тебя в подобающем для нашего учебного заведения виде, без этих штук на голове. На первый раз я не стану делать замечание. Надеюсь, и впредь не придется.

Тролль невозмутимо смахивает в портфель свои пожитки и, вежливо попрощавшись, идёт к двери, не забывая кинуть быстрый взгляд на Левицкую.

Фу-у, мерзость какая. Теперь они на пару будут меня нервировать.

С Ринатом я сталкиваюсь лишь следующим утром, так как вечер провела у себя, занятая составлением сочинения по «Капитанской дочке». Эту нудную работёнку можно было бы и гномам поручить, но у меня возникли подозрения, что в нашем сказочном королевстве назревает бунт. Мои подданные стали всё чаще сетовать на свою загруженность, и всячески пытаются уклониться от своих прямых обязанностей, с чем желательно незамедлительно разобраться. А тут ещё бесючий Тролль, вместе с которым, по папиной прихоти мне приходится идти в школу. Брр.

Мы стоим лицом к лицу и отчего-то некогда просторная кабинка лифта сегодня кажется возмутительно тесной. Непроизвольно ёжусь, поймав на себе задумчивый взгляд Рината. Он словно хочет что-то сказать, но никак не может решить стоит ли вообще со мной заговаривать. Я холодно поджимаю губы. В мои намерения не входит облегчать его задачу, хотя, признаться, становится чуточку любопытно. Ладно, совсем даже не чуточку.

— Карина, — начинает Тролль, проведя рукой по своей чуть ли не налысо остриженной голове. — Нам ведь не обязательно враждовать. Зачем портить жизнь себе и окружающим? В особенности родителям, они ведь хотели как лучше.

— Нам вовсе не обязательно дружить, — перевираю я его фразу. — Но, насчёт родителей, ты прав. Достали со своими нотациями. Так и быть, живи пока, только сильно не высовывайся. Не забывай, для меня ты по-прежнему никто, пустое место.

— Стерва, — с вызовом улыбается Ринат и направляется к раскрывшимся дверям, проходя в такой вопиющей близости от меня, что я чувствую запах его одеколона.

Я судорожно вдыхаю потрескивающий воздух, Тролль тоже озадаченно замирает, вынуждая меня вжиматься спиной в зеркальную панель лифта. Пару мгновений его нахальный взгляд блуждает по моему лицу, словно нарочно задерживаясь на губах, отчего я вспыхиваю, в эту секунду ненавидя его ещё больше за унизительную растерянность, так резко подкосившую мою выдержку.

— Неудачник, — не остаюсь в долгу и нарочно задеваю его плечом, первой выходя из лифта.

Так мы заключили шаткое перемирие. Шаткое, потому как, даже молча, Ринат продолжает меня дико раздражать. Да и поддерживается оно исключительно благодаря нашей чрезмерной занятости. Я воспитываю своих гномов, а Ринат, оказавшийся тем ещё заучкой, корпит над книгами или же пропадает на каких-то тренировках. В голове не укладывается, чем может увлекаться высокий, нескладный и тощий Тролль. Видела у него в комнате плакат с каким-то боксёром, но точно не боксом. В ходе небольшого расследования, порылась в спортивной сумке, которую он берёт с собой на тренировки, но никаких перчаток в ней не обнаружила, только сменные вещи. Может быть, бальными танцами? Похоже на то. Балерун чёртов.

На смену январю приходит февраль, неприветливый и хмурый. Он резко врывается в город, донимая жителей трескучими морозами. На это, по крайней мере, сетуют отец с мачехой. Мне же капризы погоды как-то по боку, ведь на носу главное событие года — день влюблённых, который представляет собой стратегически важный этап в обольщении Климова.

Эд, мой неприступный принц очень редко уделяет мне знаки внимания, да и те носят исключительно дружеский характер. Впрочем, надежды, возлагаемые на четырнадцатое число, не позволяют мне впасть в уныние. Одурманенный романтикой школьной дискотеки, Климов расслабится, и тогда можно будет смело дожимать потерявшего бдительность красавца. Не слепой же он, в конце концов.

Всё свободное время я ношусь по магазинам, в поисках «того самого» платья, а после занимаюсь подбором туфель, причёски и лака для ногтей. Хотя хлопоты порядком выматывают, меня мотивируют фантазии о том, как вся школа будет пускать слюни нам с Климовым вслед. Уж вместе-то мы поставим завистников на колени. А пока радует тот факт, что Эд добавился в друзья. Пусть и небольшое, но уже достижение. Он пишет каждый день, по нескольку раз. Лёгкий, ничего не значащий диалог, однако между строк так и проскакивает романтическая подоплёка.

Долгожданное утро четырнадцатого февраля начинается волшебно — со звука входящего сообщения в ВКонтакте:

Эдуард Климов:

«Доброе утро, Белка! улыбающийся смайлик»

Эд на днях самолично придумал мне это прозвище, ловко сократив слишком длинное «Белоснежка». Меня от всей этой сказочной кутерьмы уже коробит, но факт, что он ради меня заморочился, не может не радовать. Значит, думает, родимый.

Выдержав приличную паузу, дабы парень не посчитал меня лёгкой добычей, печатаю ответ:

Karina Snejinskaya:

«Доброе!»

И никаких смайликов. Их ещё нужно заслужить. Ответ приходит мгновенно.

Эдуард Климов:

«Как спалось?»

Karina Snejinskaya:

«Отлично, а тебе?»

Эдуард Климов:

«Я так и не смог уснуть»

Karina Snejinskaya:

«Почему?!»

Эдуард Климов:

«Сегодня ведь не простой день подмигивающий смайлик Мысли, планы. Всё такое…»

Хах! Кое-кто оказывается, решительно настроен. И, раз делится этим со мною, вероятнее всего прощупывает почву. Если бы не вероятность перебудить весь дом, я бы завизжала от восторга!

Karina Snejinskaya:

«Что ж, не струсь в последний момент…»

Только рискни похерить мои планы.

Климов не отвечает, а через пять минут и вовсе переходит в офлайн.

Дорога в школу и последующие уроки проходят как во сне. По случаю дискотеки на мне приталенное платье насыщенно шоколадного цвета и невысокие туфли. Илона утром шепнула, что я в нём выгляжу конфеткой. Её компетентность в такого рода вопросах вызывает сомнения, но всё равно приятно.

Само мероприятие в этом году проводится с размахом. Сердечки, шарики, столичный ди-джей. Мы с Евой стоим рядом со сценой и лениво обсуждаем участников очередного конкурса — некоего подобия танцевального выступления, в котором любой желающий может показать, на что способен.

Развернувшимся батлом я наслаждаюсь лишь отчасти. Сосредоточиться мешают мои подозрительно активизировавшиеся гномы. Они кучкуются неподалёку, с зажатыми в руках коробочками и валентинками, не забывая периодически кидать в мою сторону томные взгляды. От перспективы протанцевать все медляки, выслушивая их слащавый лепет, бросает в дрожь.

Где же ты пропадаешь, Климов?

— Карина, глянь! — неожиданно тянет мою руку Ева, — чудик твой из подполья выполз.

Смотрю в указанную сторону и мягко говоря, недоумеваю. Похоже, моему чокнутому братцу амур по ошибке прострелил остатки мозга. Другой причины добровольно выставить себя посмешищем в голову попросту не приходит.