– Клянусь, я понятия не имею, кто это сделал.

Москит еще раз затянулся сигаретой и, смяв толстыми пальцами окурок, швырнул его в воду.

– У кого-то сдают нервы, – резко сказал Тиг. – Ты уверял, будто объяснил людям Арно, что с ней не будет проблем, что я все держу под контролем. Если кто-то из наших дал ему повод для подозрений накануне операции, все летит к черту.

Москит оттолкнулся от стены и зашагал взад-вперед по причалу лодочной станции. Он покачал головой.

– Нет, нет. Я виделся сегодня с Джонни. Арно ему полностью доверяет. Говорю тебе, все в ажуре.

Тиг выругался сквозь зубы. Тогда кто же, черт бы его побрал, не дает житья Эрин? Неужели действительно совпадение? Просто кому-то из людей Белизэр не понравилось ее вторжение и он не придумал ничего умнее, чем попытаться запугать Эрин? А как быть с той первой запиской?

Ну, если дело в этом, Белизэр сама разберется. Но он должен быть уверен.

А это значит, что придется поговорить с Белизэр.

Тиг был раздражен и взвинчен, а ему сейчас требовалось полное самообладание. Он повернулся к Москиту.

– Назначь сделку на воскресенье, как мы и планировали. Я не хочу спугнуть Арно. Сегодня вечером у меня встреча с гаитянским связным. Позаботься о том, чтобы лодки были здесь вовремя. Я буду поддерживать с тобой связь.

Не дожидаясь ответа, он повернулся, собираясь уйти, но вдруг остановился и обернулся.

– Я веду эту игру почти год, Москит. Столько сил на нее положил. Мы почти у цели. Осталось вот столечко. – Он показал кончик ногтя. – Но как бы дело ни обернулось, я не хочу, чтобы кто-нибудь приставал к доктору Макклюр. Если хоть что-нибудь услышишь, немедленно сообщи мне. Понял?

– Понял, Тиг. Сделаю.

Комо быстро зашагал по тропинке к святилищу. Он искренне надеялся, что Белизэр сейчас свободна. Тиг никогда не отличался терпением, и, хотя он любил старуху, она даже в лучшие времена частенько доводила его до белого каления.

Он упорно избегал мыслей об Эрин. Хорошо, что он отвез ее туда. В Бомарше она будет в безопасности. Если останется там.

Тиг нахмурился под наплывом воспоминаний, которые много лет безжалостно гнал от себя. При виде Бомарше он ожидал почувствовать смятение, гнев, ненависть – что угодно, но только не пустоту. А сейчас он чувствовал себя опустошенным, и это причиняло почти физическую боль.

Самое худшее заключалось в том, что он всегда был опустошен. Но понял это лишь тогда, когда вновь оказался там, под сенью дома, в котором родился. В Бомарше осталась часть его души, и от этого нельзя было убежать, как он ни старался. Как же Тиг не знал этого раньше?

Он наблюдал, как Эрин непринужденно разговаривает с Маршаллом. Она так естественно вписывалась в окружающую обстановку. Там она была на своем месте. Тиг легко мог представить ее разгуливающей по просторным светлым комнатам, или сбегающей по широкой витой лестнице, или сидящей за большим столом в парадной столовой.

Краешки губ тронула улыбка. Он представил ее с очками на носу, среди тетрадей и образцов растений, разбросанных по антикварному столу вишневого дерева, с которого всегда сдували пылинки. Наверное, она заставила бы бедняжку Мэззи выращивать на огороде разные растения с труднопроизносимыми названиями и наклеивать ярлыки на засушенные для гербария образцы.

Тиг резко остановился, пораженный внезапной мыслью. Впервые у него возникли приятные ассоциации с местом, которое прежде всегда вызывало только боль, гнев и ощущение неприкаянности. Он прижал кулак к груди. Рядом с Эрин чувство опустошенности исчезало.

Вот почему она так пленила его. Она заполняла его душу.

– Тиг?

Властный голос Белизэр вернул его к действительности.

– Я здесь, бабушка, – машинально ответил он.

Только что сделанное открытие настолько вывело его из душевного равновесия, что сейчас он не был готов к встрече с ней. Но у него не оставалось выбора.

Белизэр обошла узловатые корни кипарисов, тянувшиеся вдоль узкой тропинки, и остановилась перед ним.

– Нам надо поговорить.

– Да, – сказал он, беря инициативу в свои руки и моля Бога, чтобы бабушка хоть раз позволила ему удержать ее. – Ты знаешь, кто вчера ночью оставил жертвенного петуха в ванной у доктора Макклюр?

– Эрин сейчас не самое главное, дорогой, – лаконично ответила она.

Тиг знал, что упорствовать бессмысленно, но не мог удержаться:

– Я поселил Эрин в Бомарше, у Маршалла.

Впервые в жизни Тиг застал ее врасплох, но это не принесло ему удовлетворения. От напряжения волосы на затылке взмокли.

– Ты не привел ее ко мне. – Белизэр изучающе посмотрела на него, и ему стоило труда не поежиться под этим проницательным взглядом. – В этом деле ты слушаешься не только разума, дорогой. Ты и представить себе не можешь, как я этому рада.

Она шагнула ближе и положила ему на щеку свою маленькую изящную руку.

Тиг заглянул в ее черные глаза и был потрясен, внезапно осознав, как она стара. Хотя Белизэр несла бремя своих лет, как могучее дерево – с достоинством и гордостью, – сейчас она вдруг показалось ему усталой и беззащитной. У него защемило сердце.

– Бабушка, – прошептал он и, повернув голову, поцеловал ее ладонь.

– Да, Тиг, все течет и меняется. Скоро ничто уже не будет так, как прежде. Но помни, что скрыто для разума – открыто для сердца. – Ее рука на мгновение напряглась. – И наоборот, этого тоже не забывай.

Не говоря больше ни слова, она повернулась и медленно направилась к святилищу.

Его охватили подозрения и тревога.

– Подожди, бабушка.

– Тиг, это ты?

Тиг резко обернулся. Не успел он откликнуться, как справа от него на тропинке показалась Эрин.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросил он. – Я ведь велел тебе… – Он осекся и бросился к ней, пораженный внезапной мыслью. – Что-нибудь случилось?

– Меня вызвала Белизэр. Она сказала, что ты здесь и что я тоже должна прийти.

Тиг выругался сквозь зубы.

– Безрассудная старуха, вертит всеми как хочет.

– Что стряслось? Она не объяснила, почему я должна прийти, сказала только, что ты здесь и что позже все выяснится.

Его тревога еще больше усилилась. – Ох, что-то она сегодня напускает таинственность. Будь моя воля…

Он оборвал себя на полуслове, чувствуя, что на самом деле вовсе не сердится на Белизэр. Здесь действовали силы, которые были ему неведомы и потому неподвластны.

– Я встретила ее на тропинке. Она просила, чтобы мы оба пришли в святилище, – сказала Эрин.

– Тогда Боже упаси заставлять ее ждать.

Тиг покинул Луизиану с твердым намерением стать хозяином своей жизни, и он своего достиг. Он стал холодным, трезвым, расчетливым человеком, который полностью распоряжался собой и теми, с кем он имел дело.

Так было до тех пор, пока он не вернулся домой. А теперь у него возникло ощущение, что жизнь снова стремительно выходит из-под контроля. Это вызвало такой прилив ненависти, что он испугался. Для того чтобы так яростно ненавидеть, нужно глубоко и страстно любить.

А он больше не хотел ни любить, ни чувствовать ничего похожего на любовь. Никогда.

– Давай покончим с этим. У меня сегодня много дел.

Тиг протиснулся мимо Эрин и пошел впереди по тропинке. Он не слышал ее шагов за спиной, но знал, что она там. Он чувствовал ее кожей.

– Чего она хочет? Ты с ней только что разговаривал. Что она сказала?

– Ничего.

Ничего – и в то же время все. Сердце видит то, чего не видит разум. И наоборот. Тиг покачал головой, даже не пытаясь анализировать ее слова или подвергать их сомнению. Белизэр всегда была права. И тайный смысл ее слов всегда раскрывался – рано или поздно. Ему только хотелось в кои-то веки угадать момент приближения развязки. Он не мог отделаться от ощущения, что на этот раз его ждет сокрушительный удар.

– Белизэр скажет, чего она хочет, когда сочтет нужным. Она предпочитает сама управлять событиями.

– А, видно, это у вас наследственная черта, – заметила Эрин.