Кто-то пытался убить одного из нас. Или, по крайней мере, впрыснуть то, что находится в шприце… Закрыв глаза, я спокойно выдыхаю, мои пальцы сжимают одеяло, собранное у меня на коленях.

— Мейсон, пожалуйста, поговори со мной, — говорю я, повышая голос.

Я хочу знать, что ему известно. Я не могу оставаться в неведении.

На этот раз Мейсон поднимает на меня свои серые глаза, и, как только взгляд падает на меня, я вижу в них вспышку. Как будто я зажгла в них огонь, и интенсивность его взгляда пригвождает меня к месту. Единственное, о чем я могу думать в этот момент, что с таким взглядом он планирует сократить дистанцию между нами, толкнуть меня на кровать и взять, как он делал раньше. У меня перехватывает дыхание, тело застыло, но не от страха или отрицания. Это похоть. Я хочу, чтобы он взял меня, почувствовал мое тело, а я — его. Прямо сейчас мне нужно, чтобы он обнял меня. Точно так же как раньше, когда Мейсон впервые привез меня домой.

Я хочу забыть все это.

Но Мейсон не дает мне этого. Стул отскакивает от деревянного пола, когда он поднимается с него. Он проходит мимо, обдавая меня холодом, и останавливается перед комодом спиной ко мне. Откинувшись на спинку кровати, я пытаюсь подавить волну негодования, которая проходит по всему моему телу. Пустота давит мне на грудь. Неужели он больше не хочет меня?

Разве не этого я хотела? Почему это так больно, почему настолько больно?

Мейсон опускается на корточки перед комодом, выдвигает третий ящик и не останавливается, пока полностью не вынимает его из комода.

— Что ты делаешь?

— Тебе нужна защита, когда я не смогу быть рядом.

Требуется мгновение, чтобы осознать, что он сказал, но только до тех пор, пока Мейсон не лезет в комод, где был ящик, и вытаскивает кейс. Он тонкий и серебристый, очевидно, кейс для оружия. Я не могу оторвать взгляд от матового металла, когда он несет его к кровати.

Мои пальцы онемели только от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нему. Я никогда раньше не стреляла из пистолета. До сегодняшнего дня я ни разу не видела оружия вживую. Пока дуло пистолета не было направлено на меня. Я слегка отступаю назад и не спускаю глаз с Мейсона, пытаясь избавиться от мысли о пистолете, направленного на меня.

— Если кто-нибудь снова войдет сюда, ты пристрелишь его. Поняла меня? — спрашивает Мейсон.

Мое сердце бешено колотится, а тело нагревается от почти парализующей тревоги. Я не знаю, смогу ли я кого-нибудь убить.

— Кто это был? — спрашиваю я Мейсона, но он просто переводит на меня взгляд, прежде чем перевернуть кейс, игнорируя мой вопрос.

— Комбинация — день рождения моей матери: десять, пятнадцать, пятьдесят семь.

Я моргаю, ожидая большего, но он просто придвигает кейс ближе ко мне, гремя им, чтобы привлечь мое внимание, пока кончики моих пальцев не скользят по холодному серебристому металлу кодового замка.

Десять, Пятнадцать. Пятьдесят семь.

Щелчок. Громкий звук открывающегося кейса не пугает меня так сильно, как я думала; я все еще жду, чтобы узнать, кем был этот человек и почему он здесь оказался. Мне нужно знать, что он искал и что было в том шприце.

Мейсон судорожно сглатывает, открывает кейс и показывает блестящий пистолет.

— Девять миллиметров. Это…

— Мейсон, — говорю я, прерывая и ожидая, когда его глаза встретятся с моими. — Кто это был? — спрашиваю я, полностью завладевая его вниманием.

— Я не знаю, — тихо отвечает он, выдерживая мой пристальный взгляд.

— Почему…

Я не могу закончить предложение, кровь шумит в ушах, температура тела поднимается.

У меня пересыхает в горле, когда Мейсон молчит. Выражение его лица не меняется, и я сразу понимаю, что он ни черта мне не скажет. Я облизываю губы и отодвигаю кейс от себя. Я этого не выбирала, и не хочу этого.

— Ты должна знать, как им пользоваться, Джулс, — говорит Мейсон, хватая пистолет за ствол и передавая его мне рукояткой вниз, настаивая, чтобы я взяла его. Я смотрю на него, но на самом деле ничего не вижу. Все как в тумане.

— Я не могу описать, насколько я была напугана, — произношу я, стараясь придушить поднимающийся во мне страх. — Не из-за собственной жизни или того, что должно было случиться со мной, или того, что могло случиться…

Случайно взглянув ему в глаза, я осознаю, что он меня слышит. Знаю, что он понимает, о чем я говорю.

Я боялась, что он никогда не вернется. Я беспокоилась, что Мейсон умрет.

— Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, — говорю я ему, эмоции бушуют во мне.

Придвигаюсь ближе к нему на кровати, я наклоняюсь ближе.

— Мне нужно знать, что происходит.

Я делаю успокаивающий вдох, удивляясь тому, насколько спокойно я произношу. На то, как сильно звучит мой голос, хотя я чувствую, что нахожусь на грани обморока от безнадежности.

— Я не хочу говорить больше, чем тебе следует знать, Джулс, — говорит Мейсон и смотрит на меня с сочувствием, но в нем присутствует сила и доминирование. Он протягивает руку, чтобы обхватить мою челюсть, но я вздрагиваю и отстраняюсь, слегка отступая назад и качая головой.

— Нет, ты не можешь это решать, — говорю я ему голосом намного громче и гневливее, чем я ожидала. Мейсона сужает взгляд, но не отвечает.

— Мне нужно знать.

Я срываюсь и ненавижу то, что я действительно в отчаянии, и нет никакого способа скрыть это.

— Ты должен сказать мне.

Не получив ответа, я облизываю пересохшие губы и стыдливо отворачиваюсь, глядя на узорчатый ковер на полу. Я бы хотела, чтобы в моем голосе была та сила, которую я чувствую. Хотела бы я быть сильнее в целом. Я стараюсь, я действительно делаю все, что в моих силах, чтобы не быть той кроткой женщиной, которой меня воспитали и хвалили.

— Тебе не обязательно знать.

Его ответ краток, но Мейсон не отрывает от меня взгляд, как будто готов уступить мне, дать то, что я хочу. Я хорошо знаю этот взгляд. Мне нужно только спросить.

— Я хочу знать, Мейсон, — честно говорю я ему. — Пожалуйста, — добавляю я, слегка наклоняясь вперед, почти дотрагиваясь до его руки. Почти.

С тяжелым вздохом он кладет пистолет обратно в кейс, затем отодвигает его в сторону.

— Я думаю, что это был наемный убийца. Я полагаю, это был удар…

— Удар? — выпаливаю я, сначала не совсем понимая, что он говорит, но затем осознание захлестывает меня вместе с холодностью, которая разрушает мое самообладание.

— Кто-то хочет тебя убить?

Как мне удалось произнести хоть что-то. Выражение его лица смягчается, когда он качает головой.

— Могли убить и тебя и меня. Но я думаю, что убийца знал, что я внизу, в офисе.

— Кто-то пытался убить меня?

Мне удается выдавить из себя, но тут же приходится бороться с тошнотой. Шок слишком велик.

— Почему?

У меня трясутся руки. Кто-то пытался меня убить.

— Твой отец? — предполагаю я. — Он предупредил меня. Он… он…

— Я так не считаю. Я думаю, он предпочел бы использовать тебя, чтобы добраться до меня, а не убить.

— Тогда кто? — вырывается из меня вопрос. — Кто, черт возьми, попытался бы убить меня, если не он?

Мейсон молчит.

— Мейсон.

Я шепчу его имя, мое лицо искажается от боли.

— Я не хочу умирать, — умоляю я его.

Я так много думала о смерти в прошлом году, с тех пор как умер Джейс. Мне часто приходило в голову, что было бы так легко просто покончить с болью. Но я этого не хочу. Я хочу жить. Я хочу быть счастливой. Как я была с Мейсоном, до того, как узнала всю эту ложь.

— Никто не причинит тебе вреда, — решительно заявляет Мейсон таким уверенным тоном, что я ему верю. Его белая футболка плотно облегает широкие плечи, и когда он наклоняется вперед, заглядывая мне глубоко в глаза, мое сердце переворачивается, и все остальное расплывается перед глазами.

— Я всегда буду защищать тебя, Джулс. Обещаю.

Я думаю, что Мейсон протянет руку и прикоснется ко мне, поцелует и обнимет меня так успокаивающе, как я привыкла. Но Мейсон не делает этого. Он всего в нескольких дюймах от меня, так близко, что я могу дотронуться до него, но расстояние между нами все еще существует, и я знаю, что мне нужно только дать свое согласие, чтобы впустить его. Позволить ему прикоснуться ко мне и успокоить боль, которая душит меня. Мне не в первый раз приходится это делать. В прошлый раз меня закрутило во тьму, которую я не могла контролировать.