Только когда я понимаю, что это он, я оглядываюсь на Лиама.

Кровь отливает от моего лица, когда я вижу, что он не двигается. Он лежит лицом вниз, его рука вывернута под странным углом.

— Лиам, — зову я, но он не отвечает.

В моей руке горячий пистолет. Меня начинает тошнить.

Я в неверии качаю головой. Что случилось? Это не я. Клянусь, я в него не стреляла.

Отец Мейсона снова обнимает меня, и я отшатываюсь назад, отчаянно пытаясь убежать от него. У меня словно онемели ноги, пока я пытаюсь отодвинуться от него.

— Оставьте меня в покое! — кричу я, все еще держа пистолет, но направляя его на землю.

Он не мертв. Я не убивала его. Я не хотела нажимать на курок.

Отец Мейсона отпускает меня.

— Я видел, что произошло. Это был несчастный случай, — говорит он с состраданием.

Он почти шепчет эти слова. Его глаза широко раскрыты, когда он кивает.

— Все в порядке, я все видел.

Его слова успокаивают.

Это был несчастный случай. Клянусь, так оно и было. Я оглядываюсь на тело на полу, мое зрение затуманено от слез. Это был несчастный случай. Как это произошло? Почему они здесь?

Слишком много вопросов крутится у меня в голове. Слишком много вещей настолько неправильны. Я смотрю на него с отчаянием.

— Пожалуйста, помогите мне.

Я не могу сдержаться и начинаю рыдать.

— Спасите его.

Что я наделала?

Мейсон

Дверь уже открыта, когда я врываюсь в дом. Внутри меня бушует ураган. Я ехал сюда так быстро, как мог. Но недостаточно быстро. Я никогда в жизни так много не молился, как по дороге к ней домой.

Бах! Клянусь, я слышал выстрел, и мне никогда в жизни не было так страшно. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы умереть внутри, когда я мчусь по первому этажу ее дома, — это ее плач. Значит, что она все еще жива.

— Джулс! — я выкрикиваю ее имя, как только добираюсь до гостиной, расположенной в задней части дома.

Мой мир вращается, когда я резко останавливаюсь в комнате. Руки моего отца на плечах Джулс, а Лиам лежит мертвый на полу.

— Это был несчастный случай, — хнычет она снова и снова, и ее руки дрожат, когда пистолет падает на пол.

— Все в порядке, — шепчет мой отец ей на ухо. — Я все видел, — говорит он и смотрит на меня. — Это был несчастный случай.

Он произносит это твердо. Так же, как его хватка на ней. Он кивает, и я уже вижу, как вращаются колеса. Он все это подстроил. Это концовка, которую он написал. Лиам — злодей, и он становится героем. Жена Лиама получит его собственность, а потом мой отец сможет ее купить. У нас с Джулс есть наш злодей, и он на свободе.

Все встает на свои места. Каждое событие, все, что он сделал, и как он разыграл каждую пьесу.

Я делаю осторожный шаг вперед, осознавая, как близко он находится к ней и пистолету. Слишком близко.

— Мейсон, — кричит Джулс.

Боже, я хочу подойти к ней, хочу отчаянно обнять, но, когда я делаю еще один шаг, моя единственная цель — встать между ними двумя. Чтобы держать его подальше от нее.

Все это закончится сегодня вечером. Я не позволю ему жить и дышать тем же воздухом, что и мы. Его жадность смертельна. Если он сделал это однажды, то сделает это снова.

— Держись позади меня, — говорю я, отрывая Джулс от моего отца, хватая ее за руку и заставляя встать позади меня.

Я отбрасываю пистолет за спину и продолжаю смотреть на него. Его холодные серые глаза темнеют и он их сужает, глядя на меня.

— Ты не можешь повесить это на меня, — фыркает он.

Естественно, он подумал бы, что я пытаюсь спасти ее и уничтожить его. Это все, о чем он когда-либо думал. Все всегда стремятся заполучить его. На этот раз так и есть.

— Держись от нее подальше, — я сглатываю и произношу. — Это был ты.

Взгляд моего отца метнулся к пистолету позади меня, и я делаю шаг вправо, держа руки вытянутыми, когда Джулс хватает меня.

— Мейсон, — отчаянно шепчет она, когда понимает, что все еще есть причина бояться. Что это еще не конец.

— Джулс, — говорю я, хотя смотрю прямо перед собой, удерживая глаза там, где им и положено быть. — Он тот, кто написал записку. Тот, кто свел меня с твоим мужем. Он подставил Лиама и использовал всех нас. И все ради денег.

Все из-за участка собственности в Нью-Йорке, который Андерсон выкупил у него из-под носа. Один коррумпированный человек поднял ставку в игре, которую он не мог себе позволить.

— Ну-ну, давай не будем забегать вперед, — спокойно говорит мой отец. — Все должно было быть не так, Мейсон.

Джулс отпускает меня, испуская вздох позади. Я не чувствую ее, не вижу, но не могу обернуться. Я должен не спускать с него глаз. На лжеца, убийцу и грешника, от которого я родился.

Он поднимает руки, словно защищаясь, как будто отказывается от борьбы.

— Клянусь тебе, это не должно было так закончиться.

Все ложь, плетение тонкой паутины, сотканной из манипуляций и обмана.

— Я тебе не верю, — говорю я ему. — Думаю, тебе было все равно, сколькими людьми придется пожертвовать.

Уголки его губ изгибаются в кривой улыбке.

— Я, конечно, не собирался этого делать, Мейсон. — Он качает головой и добавляет. — Никогда.

— А мама? — спрашиваю я, чувствуя, как ко мне возвращается гнев. Зная, что это не в первый раз. Я не знаю, сколько лжи он сказал или сколько людей убил. –

— Ты хотел, чтобы она умерла, или она была просто жертвой твоих игр?

Упоминание о моей матери вызывает у него возбуждение, его глаза загораются, а на лице появляется хищное выражение.

— Твоя мать была шлюхой, — усмехается он. Я едва могу это вынести.

Я делаю глубокий вдох, едва осознавая, что метнулся к нему. Никаких ударов. Я обхватываю его горло обеими руками. Вес моего тела заставляет нас опрокинуться, мы оба падаем на пол, мои пальцы впиваются в тонкую кожу на его шее. Я вцепляюсь в него всем, что есть во мне. Мои зубы сжимаются, и каждый мускул в моем теле напрягается, когда я выжимаю из него жизнь.

Сначала он пытается ударить меня кулаком, но он уже не тот молодой человек, которым был когда-то. Я наклоняюсь вперед, балансируя своим весом, пока он пытается сбросить меня. Я его прижал.

Наконец, он тянется к своему горлу, отчаянно пытаясь разжать мои пальцы. Его ногти царапают мою кожу, но я не собираюсь отпускать его. Все мое желание сосредотачивается на том, чтобы навалиться всем весом на его горло. Но победа украдена у меня.

Бах! Бах!

Мое тело напрягается от шока и страха. Выпущено две пули. Звук выстрела звенит у меня в ушах, когда мой отец застывает подо мной. Его глаза широко раскрыты и безжизненны, они смотрят в никуда. Его ногти больше не впиваются в мои руки.

Джулс застрелила его. Одна дырка во лбу, другая- всего в дюйме от носа на левой щеке.

Я смотрю на его лицо, черты искажены кровью, капающей из пулевых отверстий по его обветренному лицу на ковер. Даже зная, что он мертв, я не могу ослабить хватку на его горле.

«Ну, давай, скажи», — мысленно кричу я у себя в голове, когда слезы наворачиваются на глаза. Я просто хочу услышать его признание. Желаю, чтобы он сказал мне в лицо, как спланировал смерть моей матери. Как он кого-то нанял, чтобы все выглядело как самоубийство.

Меня трясет, когда понимаю, что теперь я этого никогда не узнаю. Его секреты будут похоронены вместе с ним. Я ослабляю хватку и делаю прерывистый вдох.

Мне требуется много времени, чтобы собраться и взглянуть на Джулс, которая не произносит ни слова. Я вижу, что она все еще держит его на прицеле.

— Он мертв. Все кончено, Джулс.

Что-то в ней, кажется, обрывается от моих слов, и она роняет пистолет, как будто он обжег ей руки. Она пятится, дрожа и прикрывая рукой рот от ужаса. Кровь отливает от ее лица, когда приходит осознание.

— Не кричи, — говорю я ей. — Посмотри на меня.