После того, как гудение медленно сошло, кто-то из толпы проговорил:
— Ну, есть такое. Дезертирскую знаем.
Мотив, набиваемый Соловьем, моментально отрезало. Блестяще отточенным жестом он вновь провертел ведро в воздухе перед собой, грохнул на пол и в ту же секунду пнул сапогом, ловко отправив его в скольжение по палубе прямо к тому, кто говорил.
Тот остановил скользившее вверх дном ведро стопой и поднял в руки.
— Ну, наиграй, — сказал ему Соловей.
Тот сел на палубу, взял ведро на колени и принялся отстукивать мотив.
— Да, это оно! — произнес Соловей под бой одинокого барабана. Удивительно, но спустя пару мгновений на помощь ему пришел второй — кто-то подтащил пустой бочонок и стал барабанить по нему, поддерживая первого музыканта.
— Хватай ведра! — крикнул Соловей. Толпа уже была слишком вовлечена, чтобы игнорировать призыв. Сразу с нескольких сторон загремели, ловя такт, хлопки ладоней по перевернутым ведрам.
Соловей походил по палубе, разминаясь, и хлопая в ладоши в такт музыке, словно готовился поймать мотив и оседлать его:
— Ши рулу-рулу-рулу… Громче! Чего стоите, давайте помогайте им! Несите еще барабаны и готовьтесь петь!
Команда раззадорилась. Да и куда тут денешься, думал Джаг. Он и сам чувствовал, как если не его ноги, то уж сердце точно пускается в пляс и подстукивает в такт любимой песне из далекой солдатской юности.
— Ши рулу-рулу-рулу! Быстрее! На фартовых нотах!
Так-то, думал Джаг, эту песню поют под дудку. Таков национальный авантийский мотив, который и задавал Соловей. Дудок, конечно, не было, но нашлись умельцы, которые свистом и хором их заменили. Джаг чувствовал, как умиляется музыке. Такой грубой, порой, не попадающей в ноты, но прекрасно узнаваемой. Да, это была «Дезертирская», песня, которую не поют на праздниках и концертах театральные опереточники. Она была и оставалась песней, которую исполняют в солдатских палатках, используя вместо музыкальных инструментов ложки, фляжки и другой подручный скарб.
Соловей, дождавшись, когда вся орава на палубе вовлечется в процесс, наконец распелся и завел:
Когда я мал и зелен был
И под стол пешком ходил
Папка мне сказал тогда:
Отдам тебя я в армию!
Дальше проигрыш — легко вспомнил Джаг. И команда, как он видел, тоже хорошо помнила, как петь эту песню. В палубу, в такт музыке, без слов ударили каблуки сапог и босые ноги.
Ши рулу-рулу-рулу!
Я вас кормить не потяну,
А сталбыть, ехай на войну.
Поедешь парень в армию!
Команда снова застучала ногами в пол. И Джаг отметил, что сам пристукивает носком сапога, поддерживая ритм:
Поедешь, парень, в армию!
Черт, а ведь охота попеть — подумал он. Давно я как следует не орал хорошую песню. Соловей все продолжал, музыка, задаваемая моряками с барабанами и хоровыми, лихо гнала вперед.
А когда я повзрослел
В кармане гроша не имел
Я баб и рома захотел
Попал в тюрьму я в старую!
Ши рулу-рулу-руну!
Король сказал на всю страну:
Мол, соберу я всю шпану,
Отправлю служить в армию!
— Громче ори! — скомандовал Джаг морякам, уже не скрывая, что и сам подпевает. В толпе тут же загорланили сильнее:
Король дал ствол и шляпу мне
И вот, стою в чужой стране
И дело тут идет к войне
Попал я, ссука, в армию!
Была у нас с собой еда:
Хлеб-кирпич, да суп-вода
Но Антелуза помогла
Пайками своей армии
Ши рулу-рулу-рула!
Какая-то тварь их продала!
И суп-воду хлебать с котла
Придется нашей армии!
Песня была незатейливой, и куплетов в ней было всегда разное количество — кто какие помнит. Команда уже полностью находилась во власти музыки и Соловей начал вызвать людей из толпы быть запевалами вместо него, чтобы пропеть свои куплеты. Теперь в центре плясал и пел один из людей Борво Глазастого, и запевал не менее лихо:
От сушняка не сдох едва
Конник миссир Тансуа.
Он поехал до села
Добыть вина для армии!
Ши рулу-рулу-рула!
Разбился миссир Тансуа:
Халупа из земли взросла
Прям на пути у армии!
Люди на сцене менялись, запевали разные куплеты. Если кто не знал слов — быстро присоединялся к хору и давал музыку, благо она была едина для всех. Джаг сам в некоторых местах сбивался, встречая незнакомые строки. Сейчас выступал один из мональфов Гаскара Монтильё:
В конный полк миссира Ко
Попасть ужасно нелегко:
Он лично вымерял очко
Всем претендентам с армии.
Ши рулу-рулу-рула!
Большая жопа не спасла
От пудового ядра
Эндермейской армии!
Народ, позабыв обо всем уже рвался на сцену исполнить под всеобщее одобрение свой куплет, и Соловей умело регулировал порядок, вызывая певцов то из одной кучки, то из другой.
Лорд Гвинен — наш командир
И патриотов всех кумир
В зад ужален был в седле,
Поехал до лекарни!
Ши рулу-рулу-рула!
Вовремя свалил с котла
Там мясорубка нас ждала
А Гвинен — герой армии!
Было еще много куплетов, и выступили все желающие, но Джаг не чувствовал от долгой песни никакого утомления. Он и сам вроде бы знал пару куплетов, которые еще не спели, но никак не мог их как следует припомнить. А уж Соловей точно знал их больше. Но вместо продолжения вышел сам в круг и подвел песню к завершению:
А чтоб я снова молод был
И под стол пешком ходил
Я б тогда сказал отцу —
Нахер нашу армию!
Толпа бодро вторила ему, гремя хором веселый мотив:
Ши рулу-рулу-рулу!
И вам всем парни так скажу:
Чтобы не жрать вам суп-воду
Бросайте нахрен армию!
А чтобы на ногах ходить
Да чтобы головой варить
И чтобы удом баб етить:
Ши рулу, ши рулу!
Бросайте. Эту. Армию!
Когда Соловей допел последние строки и музыка заглохла, команда воодушевленно загремела.
— Молодец Соловей! — орали ему.
— Чертовски хорошо спел!
— Да! Нахер армию!
— Нахер армию! Армию и флот!
В воздух полетели треуголки — чествовали певцов как героев.
Многие прослужили в армии приличный срок и сполна хлебнули горя в войнах, которые вела Авантийская империя. Да и любая другая страна. Вполне возможно, сейчас тут стояли те, кто некогда выходил на поле битвы с разных сторон. А теперь все они — одна банда. И никакая война, никакой гадский король, и никакая проклятая присяга их не разделит.
— По тебе и не скажешь, что ты любишь такие песни, — сказал Джаг Соловью, улучив момент немного позже, когда команда, здорово приободренная, разошлась по делам.
— Внешность обманчива, — легко отозвался он.
— А вот это я знаю, — процедил Джаг.
Их с Соловьем взгляды пересеклись. И Соловей, умный парень, сразу понял, откуда дует ветер.
— Я, может, и смельчак, — ответил он, — но не настолько, чтобы затевать бунт на корабле после недели в море.
— А стоит ждать?
— По мне не скажешь, но я люблю держать слово, капитан. Если я сказал, что служу в твоей команде, значит так и будет.
— Внешность обманчива, да?
— Я знаю, на кого я похож, — сказал Соловей. — Но я знаю, кто я есть.
— Послушай. — Джаг решил говорить на чистоту. — Я вижу, ты умен, Соловей. И ты знаешь, как обращаться с людьми. Так зачем тебе верно служить у меня в команде, а не командовать кораблем вместо меня?
— Хочешь знать мои причины, капитан?
— Именно.
— Я хочу быть капитаном. Но на другом корабле. Не на этом.
— И на каком тогда?
— Его имя ничего не скажет тебе. Но для меня он значит очень много. Я готов дать тебе клятву, что не посягну на твое капитанство и твой корабль. Буду биться за тебя и ходить в море с тобой, капитан. Разве этого мало? Оставь мне право на маленькую тайну.
