От постоянных разговоров у Николая сел голос. А так как офицерам носить фляги не положено, то Курков отстегнул свою, пустил по кругу. Мы с герром лейтенантом деликатно отпили по одному глотку. Воды осталось совсем немного, и неизвестно когда и где мы её наберем.

Немного переведя дух, Новиков продолжил разговор:

— Получается, что мы должны по-тихому куда-то придти и что-то сделать.

Курков нервно засмеялся:

— Прямо в сказку попали! Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что!

Герр лейтенант усмехнулся, задумчиво посмотрел в небо, как будто желая увидеть там, между облаков ответы на многочисленные вопросы.

— Ты прав, Миша. Именно, что в сказку. Знаете мужики, а ведь таких групп как наша в немецком тылу не было. Конечно, и партизаны по коммуникациям работали, и диверсионные группы РККА от души резвились. Но чтобы так открыто, в немецкой форме, да еще такой толпой красноармейцы по тылам гуляли, я не слышал никогда!

Курков открыл рот, явно вознамерившись возразить Николаю, но Новиков замахал руками, резко замотал головой:

— Знаю, знаю! Попытки заброса таких групп в тылы немцев предпринимались, но к сожалению крайне не успешные. Источники по этому поводу лишь глухо сообщают, что в связи с недостаточным знанием немецкого языка наши диверсанты мгновенно вычислялись немцами.

Так-так. Как это ни удивительно, но при полном молчании этих неизвестных парней, которые забросили нас в пекло войны, потихоньку начало складываться вполне чёткое понимание того, что они ждут от нас конкретных действий. Иначе эти парни из будущего, просто не стали вкладывать в наши черепушки знание немецкого языка. И как только грузовик роты пропаганды остановился возле нас, так сразу всё очень быстро для нас и закончилось. Интересно, а почему нам одновременно с немецким языком не дали четкие распоряжения? Пойдите в пункт "А" сделайте там то-то и то-то, а потом идите в пункт "Б". Наверно, на этот счет у наших потомков существуют ограничения. Может нравственные, религиозные, а может и просто технические. Здесь остаётся только гадать…

В отличие от меня, Новиков не занимался гаданием на кофейной гуще, а резкими рублеными фразами вбивал факты в наши с Мишкой головы:

— А вот немецкие диверсанты, особенно в начальный период войны действовали пусть не самым лучшим образом, но, увы, весьма неплохо. Недоброй памяти батальон "Бранденбург-800" натворил немало бед, пролил много крови, — Николай немного помолчал, резко поднялся, и сильно волнуясь на одном дыхании, выпалил:

— Не пора ли отдать должок немцам? Как вы считаете, мужики?

Курков скосил глаза на пришитого чуть выше правого кармана кителя немецкого орла со свастикой в лапах, провёл по нему рукой, недобро улыбнулся:

— Хоть в "Бранденбурге" не только немцы служили, но должок всё равно именно за ними записан! Я вот сейчас шёл, про Брестскую крепость вспоминал, так меня всего просто наизнанку выворачивало, — Мишка, как прилежный школьник поднял вверх руку, — Я согласен. А ты, Нестеров?

Широко разведя руки в стороны, я шутливо пробасил:

— Ну, дык. Мы в деревне никогда супротив хорошего дела поперёк не идём. Озимые там вспахать, иль яровые взопреть, енто мы завсегда согласные!

Герр лейтенант от души рассмеялся, но неожиданно помрачнел и озабоченно спросил:

— А как там настроение у Мареева? Парень в себя пришел?

С лица Михаила мгновенно слетело веселое выражение. Он нервно провел рукой по лбу и печально ответил:

— С Витей дело плохо. Мне кажется, у него серьёзный нервный срыв. Постоянно бормочет что-то насчет шоу и всё время кого-то проклинает. Ни с кем не разговаривает. Даже со мной. Не нравится мне его поведение. Сильно не нравится.

Новиков печально вздохнул и тихо произнес:

— На ночевку станем, надо Витьке грамм триста водки налить. Для снятия стресса. Кстати. У нас с собой водка есть?

— Водки нет, причем совсем, — молниеносно отозвался я, но через мгновение смущенно уточнил. — Водки нет, но для такого дела найдем.

— Хорошо, — обрадовался герр лейтенант. — Теперь пошли к ребятам обсудим нашу идею насчет диверсантов.

В этом обсуждении, в отличие от предыдущего, я принял самое живое участие. Отчаянно спорил с товарищами, выдвигал предложения, яростно напирая на то, что в прошлом году прочитал одну главу из книги "Тактика партизанской войны в период 1941–1944 годов". В общем, проявлял недюжинную активность. Честно говоря, проделывал все эти действия, для того, чтобы хоть немного приободрить людей, внушить им уверенность в свои силах. К сожалению, некоторые ребята сидели с весьма растерянными лицами. А где растерянность, там, как известно вскоре вырисовывается уныние и тому подобные безобразия.

Минут через двадцать пришли к закономерному выводу — необходимо добыть оружие. Решили, что для этого дела, нам нужно держаться подальше от скоплений войск, а при встрече с малыми группами немцев действовать по обстановке. Ну, а первым делом необходимо найти воду. К сожалению, в овражке её совершенно не наблюдалось и герр лейтенант, построив взвод, дал команду на начало движения. Мы дружно затопали сапогами по пыли. По обе стороны дороги простиралась бесконечная донская степь.

В такт шагам негромко позвякивает амуниция, песок тихо хрустит под подошвами сапог.

За моей спиной между собой тихо переговариваются товарищи. Ветер гнет к нашим ногам непокорный ковыль, кружит в бесконечном хороводе полевое цветущее разнотравье. Вокруг чирикают невидимые птицы, а высоко в небе над нами парит степной орел. Красота! Вот только с каждой минутой всё сильней и сильней хочется пить. Но отцепить фляжку и напиться нельзя. Герр лейтенант приказал экономить воду. Чтобы отвлечься от мыслей о воде, оборачиваюсь к Феде, показываю рукой вверх:

— Смотри орел, какой здоровый.

— Да я и так смотрю, — печально отвечает Дихтяренко и устремляет взгляд в небо. — Сергей, мне одному кажется, что гудит где-то?

Я завертел головой по сторонам. Точно! Вот теперь и я четко услышал непривычное гудение. Оно то, отдалялось, то приближалось, словно кто-то по широкой дуге описывал круги вокруг нас. Блин! Это же в небе летает самолёт! Поделившись своим открытием с Федей, я успокоился и, отгоняя от себя мысли о весело журчащих струях воды, сосредоточил взгляд на бритом затылке шагающего впереди Новикова. Между тем жужжание усилилось, слева от нас быстро промелькнул силуэт самолета. Герр лейтенант вскинул голову и заинтересованно обратился к Куркову:

— Михаил, ты заметил, что за самолет пролетел?

Мишка прищурился и пожал плечами:

— Да кто его знает. Я эти самолеты видел только в кино и компьютерных играх. Не специалист в этом вопросе, — Курков широко улыбнулся. — Но это точно не "Юнкерс".

Николай явно заинтересовался самолётом, тем более, что впереди снова раздался приглушенный звук авиационного мотора. Черная точка самолёта надоедливым жуком повисла над дорогой. Новиков приложил ладонь ко лбу, несколько секунд всматривался вдаль, потом обернулся и громко крикнул:

— Мужики! Кто самолёт успел разглядеть?

Уже не точка, а хорошо видимый силуэт, низко распластавшийся над землёй, стремительно увеличивается в размерах. Из середины строя донёсся басовитый голос Шипилова:

— Успел, герр лейтенант. Это наш "Лагг".

— Наш? — пораженно выдохнул Новиков и в туже секунду, срывая горло, протяжно закричал:

— В-о-о-о-здух! С дороги! Убираемся с дороги!

Взвод дрогнул, рассыпался в разные стороны. Боковым зрением отмечаю, что парни моего отделения быстро бегут в степь. За ними с винтовками в руках несутся Шипилов и Торопов.

Меня кто-то сильно толкает в спину. С разбега падаю на бок. Прямо передо мной шлёпается чья-то винтовка, за малым не угодив по лицу. Над головой дикий рев, стучат пулеметы. Пораженно смотрю на красные звезды под крыльями. Страха нет, есть мучительное, тягостное ощущения крайней неправильности, даже несправедливости происходящего. Сжимаю кулаки, кричу летчику в небо, словно он меня может услышать: