— Курить будешь? Но у нас слабые — немецкие.

Младший лейтенант отрицательно мотнул головой. По запыленной щеке, оставляя мокрую дорожку, течет крупная капля пота. Понятно, ждет решения командира, волнуется. Это мне хорошо, я знаю, что примерно сейчас скажет герр лейтенант. Интересно, а прошел бы со своей историей Котляков настоящую проверку Особого Отдела?

Всё таким же нейтральным голосом Новиков продолжил допрос:

— Много немцев положили твои миномётчики?

Котляков замялся, очевидно, что этот вопрос застал его в врасплох:

— Точное количество не подсчитывали, но старший лейтенант Петрухин после первой отбитой атаки, сообщил, что мы накрыли на левом фланге до взвода противника. Также подавили вражескую минометную батарею. И это еще не все немцы.

— Хорошо. С этим всё понятно, — герр лейтенант достал из планшета небольшую записную книжку, ранее принадлежавшую долговязому унтер-офицеру, приготовился записывать. — Во время движения, какие части или соединения противника вы наблюдали? Так же интересует и техника.

— Товарищ майор! Нас вели вдали от передвижения основной массы войск противника. Первоначально наблюдал огромные столбы пыли. В двух километрах севернее кургана. На карте смогу показать это место. Примерно через пять километров конвоиры взяли сильно правее, и более пыль от передвижения крупных сил противника не наблюдал, — Павел прикрыл глаза, явно вспоминания все мельчайшие подробности невеселого марша через степь. — По дороге встретили лишь четыре крытые повозки, и одну с полевой кухней. Два раза нас обогнали двухколесные мотоциклеты, и один раз навстречу проехал мотоциклет с прикрепленной сбоку коляской.

Новиков задает следующий вопрос, Павел старательно отвечает. Краем глаза замечаю, что к нам неспешно приближается Торопов. Позади него идет маленький, но чрезвычайно шустрый красноармеец-башкир из взвода Котлякова. Причем красноармеец настолько шустрый, что я никак не могу запомнить его фамилию. Идут парни, как-то странно. Словно прогуливаются. Соображаю, что красноармейцы уговорили Торопова пойти к нам на разведку. Посмотреть, как идёт допрос. Волнуются черти за своего командира. Я грозно сдвинул брови и погрозил Анатолию кулаком. Оба солдата моментально исчезают. Новиков тем временем продолжает мучить вопросами Павла:

— Через какие населенные пункты проходили?

— Вообще не заходили, товарищ майор. Только по полям шли.

Тщательно записав данные в блокнот, Николай спрятал его в нагрудный карман.

— Как твои бойцы? Положиться можно? Не подведут в ответственный момент?

Немного подумав, Котляков уверенно ответил:

— За бойцов моего взвода, красноармейца Тухватуллина и сержанта Агапова ручаюсь головой!

Так вот какая фамилия у маленького башкира! А Агапов это тот высокий красноармеец с длинными руками. Хорошо, запомню.

Новиков сверлит взглядом Павла и спрашивает подозрительно теплым голосом:

— А остальные? Как остальные?

— Они из роты старшего лейтенанта Петрухина. Первый раз увидел их на кургане. Сражались бойцы хорошо. Во время плена держались достойно, подрывных разговоров не вели!

Меня несколько смутил тот факт, что Котляков не поручился за пехотинцев. Может и правда их совсем не знает, а может, кто из пехоты как раз и ляпнул по дороге, что-либо из "подрывных разговоров". Вот Павел и переживает. Ничего, Дихтяренко с красноармейцами переговорит и все упаднические настроения из них очень быстро улетучатся.

Весьма довольный результатом беседы герр лейтенант, хлопнул себя по коленке:

— У меня больше вопросов нет, — повернулся к нам. — А у вас, товарищи?

У меня вопросов накопилась целая куча, но задавать их именно сейчас во время официальной процедуры допроса я не хотел. А вот у Куркова вопросы неожиданно оказались.

— Младший лейтенант Котляков, — жестким, почти стальным тоном произносит Михаил. — Почему вы прозевали нападение немцев с тыла? Где боевое охранение? Почему оказались не отрыты стрелковые ячейки за миномётной позицией?

Лицо младшего лейтенанта окаменело, он начал неумело оправдываться. Вот это да! Вот это выкинул Курков фортель! Зачем он вообще вмешивается в разговор со своими вопросами? Ведь понятно, что Новиков уже всё для себя решил. Внезапно понимаю, что здорово злюсь на Михаила.

Наклоняюсь к уху герра лейтенанта, тихо-тихо шепчу:

— Слушай, Курков здесь прямо Особый Отдел развёл, а между прочим у нас у самих боевое охранение не выставлено! А если еще кого-то нелёгкая принесёт?

На Новикова словно вылился холодный ушат воды. Его лицо побагровело и пошло пятнами. Котляков осёкся, он явно связал внезапное изменение настроения командира со своими действиями на кургане. Герр лейтенант, разъяренно дыша, взмахнул рукой:

— Можете идти к бойцам, товарищ младший лейтенант! — последние три слова, Николай выделил особо. — А пребывание в плену смоете вражеской кровью! Идите и передайте это вашим бойцам!

Дождавшись, пока Котляков удалится на достаточное расстояние, Новиков обхватив голову руками, зло прошипел:

— На какой хрен, ты Михаил влез со своими вопросами? Я же по привычке спросил!

На Куркова неприятно смотреть. Он весь сжался, лицо растерянное, глаза бегают. Похоже, до него только сейчас дошло, какую ошибку он совершил..

— Я думал, так правильно будет! — Курков потрясённо обводит вокруг себя взглядом. — Во многих фильмах именно такие вопросы окруженцам задают! Я… я просто хотел…-

Тяжелым взглядом Новиков буквально буравит Мишку:

— Без моего приказа хотеть ничего не надо! Без моего разрешения даже по малой нужде запрещаю ходить! Это понятно?

Курков виновато кивает. Герр лейтенант снова закуривает сигарету и тоскливо смотрит вверх:

— Почему это произошло именно с нами? Ну, почему!

Так дело не пойдет. Вот уже и Новиков "поплыл". А это весьма чревато для всех. Так дело не пойдет. Кладу руку на плечо командира, степенно отвечаю:

— Этого нам никто не объяснит. Но раз это произошло, то надо соответствовать, так сказать моменту. Ты, Николай, не раскисай! Всё в порядке пока. Мы, еще не совсем осознаём, где очутились. Просто нужно собраться. Собраться и вести себя, как и положено на войне.

Красный как рак, герр лейтенант явно стыдясь своей минутной слабости, благодарно посмотрел на меня:

— Спасибо, Сергей. Помните, мужики, как мы впервые в кино снимались? На первом дубле тряслись, как осиновый лист. Я хорошо помню, как нам тогда режиссер сказал: "Вы не изображайте немцев. Вы просто будьте ими". — Николай вытер рукавом взмокший лоб. — Значит и сейчас нам придется не изображать немцев, а быть ими. Тьфу, ты! Не немцами конечно, а диверсионной группой Красной Армии, косящей под немцев.

Ухмыляюсь. Не только у меня мозги от всего этого бедлама кипят. У нас оказывается, таких товарищей полон двор. Потянулся к фляге, но вспомнил, что в ней давно нет воды.

Герр лейтенант энергично потер лицо ладонями, резво вскочил на ноги и ткнул рукой в грудь Куркова.

— Михаил! Я сейчас не буду выяснять, зачем ты сейчас судилище над Котляковым устроил. Но скажу, что это не мы его, а он нас должен судить. За идиотизм. С этого момента боевое охранение на тебе! Используй рации и бинокли. Приказ понятен?

— Приказ понятен, герр лейтенант! — Мишка щелкнул каблуками, молодцевато вытянулся.

— Хорошо. Сейчас быстро дуй к нашим, готовь взвод к маршу. Ну, что ты на меня вылупился как пингвин на лес? Выполняй!

А Мишка бежит хорошо! Колени аж до пояса взлетают, а руками машет так — того и гляди взлетит. Поворачиваюсь к Николаю, опасливо спрашиваю:

— Мне что делать?

— Пока ничего. Давай немного постоим, я расскажу, как решил задействовать красноармейцев, — Новиков перебрасывает с плеча на плечо автомат и резко выпаливает. — Бойцы пойдут вместе с нами, как пленные.

— Однако! А как же они с нами пойдут-то? — искренне удивляюсь я.

— Как, как… Да, очень просто! Впереди взвода шагать будут. Под нашим конвоем.