— Почему ты говоришь об этом так неуверенно?

— Ну, Владыка никому из нас прежде не давал его…Поэтому я не знаю, как он работает…Но да ладно!

— Ничего не ладно!

— Идем, раз ты теперь наш союзник, я покажу тебе место, где ты будешь жить и где будешь работать роду во благо.

Клио оказалась прекрасным гидом по египетскому дворцу, но все мои мысли были заняты совершенно другим, отчего многие её истории я невольно пропускала мимо ушей. Поведение Асмодея было непонятно мне от слова «совсем», и я отчаянно искала причину, по которой он вдруг изменил казавшееся кардинальным решение. Он отказался делать оружие для Пурсона, но дал мне шанс создать артефакт самой, зная о том, насколько это ему невыгодно. Что же у тебя в голове, неужели есть что-то, в чем я действительно могу тебе помочь?

Нужно освоиться с кузнечным ремеслом как можно скорее. К сожалению, кузницы открываются на восходе и закрываются к закату, тогда как сейчас глубокая ночь. Мне не дали ответов на волнующие вопросы, мне не рассказали толком ничего, оставив в подозрительном неведении, охарактеризованном, как веселье. Мне дали возможность, и, если иного выхода нет, я сделаю всё сама, благодаря артефакту, и освобожусь раньше, чем кто-либо сможет предположить! Как же я хочу сбить эту улыбку с надменного любителя египетской культуры!

— Это твоя комната, — вдруг произнесла Клио, указывая рукой на одну из дверей, — я зайду за тобой завтра, покажу, где завтрак.

— Спасибо тебе большое за всё…

— Владыка приставил меня приглядывать за тобой. Я бы не делала этого без приказа.

— Даже так, все равно спасибо.

— Да-да, пожалуйста.

Моя комната не имела иной стиль, отличающийся от всего дворца, поэтому уже скоро я разглядывала статуи худых кошек и картины с изображением фараонов. Выйдя на балкон, я не могла не признать, что это место было удивительно красивым в окружении зажженных огней. Кажущиеся темными пирамиды устремляли свои вершины к черно-голубому небу, и странно называть Ад прекрасным местом, однако, его пейзажи и города завораживали. Жаль, что, находясь среди роскоши под усыпанным бриллиантами небом, я чувствую себя пешкой, который помыкают вне зависимости от её возможностей и стараний. Если это вызов, брошенный мне этим миром, то я приму его, и дойду до конца игральной доски, где пешка сможет стать тем, кем пожелает сама…

Кузнечный горн, наковальня, клещи, подбойник, молот — все слова сами появлялись в моей голове, стоило взгляду упасть на знакомые по фильмам предметы. Как оказалось, этапы изготовления ничем не отличались от принятых стадий в людском мире, и нагрев заготовки для будущего меча вполне логично подлежал формированию ковкой, заканчиваясь стабилизацией после остывания. Я знала и о слое окалины, что непременно будет образовываться на поверхности металла, как знала и то, что её необходимо убирать специальной щеткой, но как же странно было приступать к делу, чувствуя навязанные и будто бы чужие знания.

На меня поглядывали косо. Среди мускулистых и полуобнаженных демонов, один удар которых мог бы снести и наковальню, и саму кузницу, я выглядела неуместно, как если бы дочь пришла проведать отца на работе. Всех кузнецов называли Углями, и, действительно, все они были почти черными, постоянно кашляя странной темной пылью, но моей внешности этот статус не подходил определенно. Уже к обеду мне даровали особое прозвище, однако, быть белым активированным Углем не хотелось вовсе, и потребовалось немало усилий, чтобы упросить называть меня по имени. Кузнецы напоминали мне деревенских рыбаков, готовых как подсобить жизненным советом, так и затянуть на вечернюю попойку, совершенно не заботясь о возрасте и поле собутыльника. Мне было приятно слышать предложения о помощи, но я всё же находилась в Аду и знала, что за любую помощь придется платить.

Кузнечный горн, наковальня, клещи, подбойник, молот — лишь это объединяло людское кузнечное ремесло и дьявольское, ведь металлы, используемые для изделий, были совершенно мне незнакомы. Для простых мечей, изготовляемых новичками в качестве тренировки, использовалась настоящая лава, которая под воздействием сложных переработок, превращалась в смутное подобие железа. Мои «коллеги» работали с настоящими сверкающими минералами, создавая своими грубыми руками настоящие ажурные творения, но узнавать о демонских самоцветах не было ни сил, ни настроения, так как моя голова и без того болела от избытка совершенно чуждой информации. Уже как несколько часов я только и делала, что выливала лаву в странные формы, ожидая застывания, и мои плечи изнывали от непривычной нагрузки.

Здесь было очень жарко. Пот градом стекал с лица, и, на самом деле, меня несколько тошнило, пускай за завтраком я не смогла ничего съесть. Моё присутствие странным образом всколыхнуло дворец, будто бы ворону-альбиноса закинули к среднестатистическим сородичам, но, возможно, в некотором смысле так это и было. Слуги Асмодея не понаслышке знали о непредсказуемом характере своего Владыки, однако, столь внезапное присоединение к роду совершенно незнакомого демона удивило и их. По словам Клио, Господин сколь внезапен, столь придирчив и недоверчив, а потому многие демоны посчитали мою скромную персону если не любовницей, то далекой родственницей, появившейся в Аду лишь недавно. Из двух зол принято выбирать наименьшее, но я предпочла попросту отмалчиваться, уходя от разговора каждый раз, как кто-то пытался поднять интригующую тему.

Желающих выведать из меня хоть что-нибудь оказалось достаточным для того, чтобы я, наконец, приступила к работе, показывая всем своим суровым видом неимоверную занятость. Размахивание тяжелым молотом принесло в мою жизнь не только спокойствие, но и болящие мышцы, ноющие так сильно, что за ужином я не смогла поднять руки. После пребывания в кузнице моим глазам всюду мерещились фейерверки и искры, отчего нормально ходить по коридорам, не натыкаясь на столбы и не шарахаясь от излишне ярких одеяний, я не смогла. Местный лекарь, впрочем, сталкивался с подобным не в первый раз, и уже на следующий день я вновь отправилась в кузницу, позабыв о жуткой усталости и вопящих мышцах.

Получалось у меня…не очень хорошо. Точнее скверно. А, если смотреть правде в глаза, то ужасно. Предполагаемые лавовые клинки по своему внешнему виду должны были принадлежать гоблинам и троллям, в руках которых моё хрупкое изделие сломалось бы от первого удара. Знание материалов и техники не могло помочь мне сделать достойное для новичка орудие, и раз за разом мои мечи отправлялись на переплавку. Кузнецы сказали мне, что как хорошая хозяйка должна не глядя делать вкусный кошари*, так и хороший мастер должен выковывать добротные лавовые мечи, не видя. Оказывается, я не только не кузнец, но и не хозяйка. Я даже не знаю, что такое кошари.

— Ты очень спешишь, — как-то прокомментировал мою неистовую работу Рамз. Он напоминал мне небезызвестного минотавра, побежденного Тесеем. — И бить нужно без остановок. Я вижу, как ты устаешь. Дам тебе совет: как только начинаешь уставать, представляй на месте заготовки лицо того, кого ненавидишь.

Хороший совет. Едва вместо раскрасневшегося слитка я увидела улыбающееся лицо Асмодея, как работа вдруг стала в радость, и Рамзу лишь оставалось напряженно думать о том, кто же мне не по душе. Так, на почве ненависти и не пророненных жалоб, впитав в себя слезы, пот и сопли, был рожден мой первый адекватный меч, сломавшийся на следующие сутки. Ты вновь подвел меня, Асмодей.

Если быть краткой, не вдаваясь в подробности, то работа у меня не ладилась, но мастера подкидывали мне остатки самоцветов, с которыми, безусловно, работать оказалось тяжелее. Я предпочитаю думать о том, что это было понимание к стараниям новичка, а не простое желание увидеть мои чертыхания, в любом случае, работа в кузнице оказалась не такой уж и плохой. Однажды мне даже довелось увидеть самого Владыку, мирно обозревающего свои владения, и надо же было случиться так, что именно в тот момент молот выпал из уставшей руки прямо на мою ногу. Все смеялись. Я, шипя, насылала на них грибок. И кто бы мог подумать, что моё проклятье сработает, ведь солнце ещё не село за горизонт, а кузница вдруг опустела, заполнившись тишиной. Работать в одиночестве оказалось неуютно, и я решила уйти.