Чаще всего к таким приезжали машины, которыми брезгуют сервисы — «копейки» замшелого года, заднеприводные «Москвичи», 24-е «Волги» и даже последние недобитые «Запорожцы» — благо, берут они недорого. Старый Хрен болезненно честен — если после замены масла осталось пол литра, он заботливо положит вам их в багажник, завернув в старую ветошь. Работает он медленно, но очень тщательно — при разборке сначала неторопливо очистит всё от грязи и ржавчины, промоет крепёж керосином, при сборке смажет резьбы графитом и солидолом. Не любит говорить о цене и вообще о деньгах — предпочитает надеяться на совесть клиента. Не возражает, если клиент присутствует при ремонте, тем более, что большинство его клиентов - такие же Старые Хрены, с которыми можно обсудить то, как хорошо всё было раньше, и какое говно пластилиновое сейчас. СХ либо не пьёт, либо употребляет весьма умеренно — он свою норму в этой жизни выпил, — зато непрерывно курит дешёвые вонючие сигареты. Ну и, к тому же, сильно пьющие автомеханики до стадии Старого Хрена просто не доживают...

Если вы владелец старого ведра с болтами, у вас мало денег и много терпения — Старый Хрен будет наилучшим вариантом механика. По крайней мере, в его работе вы можете быть уверенным. Останься я надолго на тернистом пути автомеханика, то со временем непременно превратился бы именно в Старого Хрена. Потому что УАЗик неизменно приводит тебя к этому образу.

Не самая, кстати, плохая на свете работа.

Ибо сказано:

В детстве я считал, что самая плохая работа на свете — это работа санитара в морге. Я тогда отчего-то очень боялся покойников, и находиться с ними в одном помещении казалось мне запредельным ужасом. Поэтому я думал, что этим санитарам платят немеряные тыщи — потому что, ну кто за маленькие-то деньги на такой кошмар согласится? (Когда я узнал, сколько им на самом деле платят — мир не то чтобы рухнул, но покачнулся точно).

В школе мне казалось, что нет ничего гаже, чем быть сантехником. Лазить туда, куда другие срут? Фу! Однако мне уже не казалось, что им платят за их грязную работу много денег — в школе я уже начал смутно осознавать, что мир чаще бывает несправедлив, чем наоборот.

Когда я начал ездить на машине, мне казалось, что самая гнусная работа — гаишник. Зимой и летом стоишь на улице, нюхаешь выхлоп, и никто тебя иначе, чем «жадным пидором» за глаза не называет. Впрочем, денег они как раз получают немало, но даже это в моих глазах не оправдывало дурную карму и разрушительное влияние всеобщей ненависти.

Позже я стал понимать, что паршивых работ на свете вообще куда больше, чем хороших, причём, как это ни удивительно, но, чем тяжелее, грязнее и противнее работа, тем хуже она оплачивается. Я принял это как данность, но до сих пор в глубине души не могу понять, почему какой-то из-папки-в-папку-файлоперекладыватель, сидящий в кондиционированном офисе, получает больше, чем мужик в оранжевой жилетке, кидающий под палящим солнцем горячий асфальт лопатой. Ведь у мужика очевидно работа тяжелее, да и пользы от неё очевидно больше?

Поэтому в моём антирейтинге занятий человеческих долгое время лидировали все профессии, включающие в себя использование лопаты в любой её форме. Мне казалось, что на этом предмете лежит настоящее Древнее Проклятие: если какое-либо занятие включает в себя непосредственный контакт с лопатой, то всё — много унылого тяжёлого труда в отвратительных условиях и за тухлые гроши вам гарантировано.

Однако с некоторых пор Toп-10 паршивых работ для меня безоговорочно возглавляет…

Человек, Показывающий Палкой Влево!

Он стоит на подземной парковке супермаркета в светоотражающей жёлтой жилетке и показывает палкой влево. Утром и вечером, в жару и мороз, он стоит там, в сумраке выезда, в облаке выхлопных газов и показывает. Палкой. Влево. Всегда на одном и том же месте. Всегда в одной и той же позе. Час за часом, день за днём. Он стоит. Показывает.

Наверное, иногда ему доводится показать своей палкой и в другую сторону. Скажем, поднять её вверх жестом «Стоп!». Ведь сам факт того, что он тут стоит, должен подразумевать некоторую возможность реакции на обстоятельства, иначе его заменили бы нарисованной на стене стрелочкой. Я думаю, в эти дни у него праздник и, приходя вечером домой, он требует к ужину стопку водки и говорит жене: «Позови детей!». Когда дети приходят, робко топчась на пороге кухни, он торжественно выпивает поданную стопку, лихо ставит её на стол и с гордостью говорит им: «Знаете, сегодня я показал своей палкой «Стоп!» Это было действительно волнующе — такая ответственность! Но я прекрасно справился!». И дети, разумеется, гордятся отцом и мечтают поскорее вырасти — чтобы тоже Показывать Палкой Влево.

Увы, обширный жизненный опыт уже не даёт мне предположить, что за эту удивительную работу платят много денег. Думаю, что возможности карьерного роста там тоже невелики — даже Поднимающим Шлагбаум его вряд ли возьмут — в этих будочках всегда сидят тётки, и у них, разумеется, гендерная дискриминация. В эту мафию ему не втереться, всё схвачено. Знаете, как это бывает — хорошие места всегда достаются по блату. Так и будет он стоять на своём посту и показывать палкой влево, пока от вечного сквозняка и ядовитых выхлопов не хватит его карачун. На похороны его придут и блатные поднимательницы шлагбаумов, и беззаботные сборщики тележек, и угрюмые уборщицы, и даже его коллега с другого конца парковки — Человек, Показывающий Палкой Вправо. Они выпьют водки на поминках и будут рассказывать, как хорошо покойный показывал палкой влево, и что ему даже один раз довелось показать палкой «Стоп!» — и он справился наилучшим образом. Достойный был человек и прожил хорошую жизнь. Всякому бы так.

Я бы предположил, что в гроб ему положат жёлтую жилетку и полосатую палку, а на надгробии напишут «Он Показывал Палкой Влево!» — но это вряд ли. Люди, показывающие палкой влево, обычно не имеют достаточно фантазии для такой экзотики, и похоронят его самым наиобычнейшим образом, как всех — с овальным керамическим портретом и датами. Его роль в этом мире останется неизвестной потомкам.

И когда мне порой становится грустно от того, что гайка не идёт по резьбе, что клиент сам не понимает, чего хочет, что на стакан технического творчества — ведро гайкокрутительской рутины, что от сварки к вечеру болят глаза и от ключей сводит пальцы — я всегда вспоминаю про Человека, Показывающего Палкой Влево. И мне становится легче. Может быть, вам эта история тоже поможет? В конце концов, вам же не нужно вставать каждое утро и идти показывать палкой влево? А если всё-таки нужно, то помните: вы вовсе не обязаны заниматься этим всю жизнь…

Сейчас, когда все реже удаётся встретить людей с трудовыми мозолями не на локтях, мало кто может похвастаться тем, что его работа приносит реальную пользу. Да, всегда остаются врачи, военные и пожарные, рабочие и крестьяне – но чем дальше, тем меньше их процент в социуме. Вокруг как-то незаметно начали преобладать те, кто меняет время на деньги непосредственно, без промежуточных этапов вроде труда — всякие маркетологи, которые занимаются впариванием ненужных человеку вещей, рекламисты, придумывающие, как хитрее обмануть ближнего своего, бухгалтеры, в поте лица своего обманывающие государство, продажники, занимающиеся увеличением цены вещей, да журналисты, заполняющие брехнёй промежутки между рекламой. В общем, люди, которые, прекратив работать, принесли бы больше пользы: меньше электричества нагорит в офисе, меньше вырубят деревьев на бумагу, и сократятся пробки в часы пик. Большинство эта ситуация полностью устраивает, но есть те, кому внутреннее ощущение собственной бесполезности создаёт ощутимый душевный дисбаланс. Если они не имеют при этом душевных сил расстаться с комфортом социально одобренной имитации труда, то они пытаются вести суррогатную трудовую деятельность – так называемые «трудовые хобби». Строят заборы на дачах, сажают нафиг не нужную им картошку, или хотя бы лобзиком выпиливают на досуге. А некоторые всё же остаются в секторе реального труда.