Шелест клинка, вынимаемого из ножен клинка услышал даже я.

— Ты не хочешь его знать.

В воздухе повисла тишина. Капитан боится — осознал я. Вот-вот и он просто пропустит бандитов, а меня вывезут из города, как мешок картошки. Дьявол! Я забился и замычал со всех сил, пытаясь создать как можно больше шума. Они не слышали? Или не хотели слышать?

— Решай скорее, капитан. У меня нет времени здесь торчать.

— Дери тебя бездна, ублюдок! Мы берем деньги.

— Правильное решение.

Сука, сука, сука! Я сделал всё что мог, разбил голову об деревянную стенку, а теплая кровь из раненой руки залила днище сундука. Кровь? В голове тут же появился отчаянный план. Надеюсь, он меня не прикончит. Собираю всю ману и пытаюсь направить её на самоизлечение.

Внимание! Попытка нарушить Клятву Целителя!

Вам нанесен урон 2

Вам нанесен урон 2

Из носа потекла кровь. Уши заложило. Мана клубилась внутри сундука и грозила раздавить, словно я нырнул слишком, слишком глубоко.

— Умнууууу! — Мычу я и из последних сил выталкиваю манну через небольшое отверстие в ящике, проделанное копьем. Прогремел беззвучный взрыв.

Вам нанесен урон 10

Внимание! Критически низкий уровень здоровья!

Внимание! Вы получили Магическое истощение (Регенерация маны снижена в 20 раз)

Прихожу в себя, звон в ушах слегка улегся, а вот звон на улице…

— Ты пожалеешь об этом! Я, Кан, клянусь, что вырежу всю твою семью у тебя на глазах! Но сперва трахну жену и дочь!

— З…атнись… — Капитан тяжело дышал, судя по всему, ему тяжело приходилось. Могу его понять, очень уж крутой боец этот Кан.

— Аааа! Моя рука! — Раздалось вдали.

— Ричард! Решетку!

— Получай, щука! Шдохни!

— Бляяяя!

Лязг железа, грохот опустившейся решетки, стоны раненых и предсмертный хрип — всё это перекрыл громогласный крик.

— Именем инквизиции! Сложите оружие!

— Быки! Прикройте!

— Берите их живыми. Наши костры давно не пылали!

Шипение. Гул. Крики.

Что-то тяжелое упало на ящик и тут же рядом со мной вонзился меч, лишь на сантиметр разминувшись с коленом. Повезло. У него было куда больше шансов попасть по мне, чем промазать. По клинку теплой струйкой потекла кровь, пачкая мне штаны.

— Шу…ка…

— Я же сказал, твоя участь предрешена. — Совсем рядом прошептал голос.

— Вы не слышали моего приказа, капитан? Я сказал брать живыми!

— Он сопротивлялся, ваше превосходительство.

Меч выскальзывает из ящика, но я успеваю перерезать об него веревки на руках и вытащить кляп. Судя по звукам, бой окончен. Но вот вылезать мне отсюда что-то уже не хочется…

— Откройте его. Аккуратно!

Удар. Мир переворачивается и я выпадаю на волю, прямо на теплый труп зэка. Глаза слезятся от яркого света. Я щурюсь, но всё равно пытаюсь оглядеться.

Передо мной стоят трое, стражник с топором в руках, усталый капитан, чьи доспехи выглядели так, словно пьяный сварщик водил по ним электродами и рослый, суровый мужик в темно-красной рясе, подпоясанный золотистым ремнем, на котором висела внушительная, серебряная булава в форме креста. Инквизитор. Позади них стражники вязали сдавшихся быков. У одного не хватало руки. Я обернулся в сторону ворот. Кан сбежал, каким-то образом переплавив железную решетку донжона. С толстенных, раскаленных докрасна прутьев, еще капал жидкий металл.

За спиной послышались тяжелые шаги и шелест рясы.

— Хэ-хэ-хэ! — Зловеще рассмеялся инквизитор. — А я-то думал, откуда же здесь так невыносимо воняет магией? Вот мы и встретились лицом к лицу, Нагибатор… Взять его!

Натанэль не владел искусством некромагии, но даже он чувствовал на губах терпкие эманации крови и смерти.

Здесь, в вырытых под Стоунхенджем катакомбах, развернулась настоящая фабрика по переработке жизней короткоухих в ману. По иронии судьбы эльфские исследователи взяли за основу людские механизмы, их же мясоперерабатывающих фабрик. Конвейерная лента непрерывно везла распятых, парализованных магией людей от одного эльфа, к другому. Мастера клинка распарывали тела, словно рыбу, изящными и выверенными движениями, отсекали лишнее и вскрывали вены. Надрез должны были принести наивысшие страдания и выпустить максимум крови, но так, чтобы жертва дожила до последнего этапа.

Мастера крови пропускали сырую силу через себя, перерабатывали и перенаправляли к ритуальным кругам. Стоящие чуть поодаль Мастера смерти тем же образом перерабатывали муки беспомощных жертв. Лишь когда истерзанная и почти обескровленная жертва пребывала к ним, они вырезали последний важный орган — еще живое сердце, после чего конвейер увозил труп дальше и сбрасывал в яму. Уже там останки пожирало плотоядное растение, чьи семена переправили в этот мир с огромным трудом. Но и его участь была незавидна — обожравшийся монстр будет заживо сожжен, чтобы вся его сила послужила на благо ритуала.

Процесс был кровавым, неприятным, но необходимым. К сожалению, в этом мире, где с маной наблюдался огромный дефицит — попросту невозможно было как-то иначе набрать нужное количество для ритуала переноса. Даже Стоунхендж — сильнейшее место силы планеты, за миллионы лет не смогло бы перенести хотя бы песчинку в соседний мир.

Даже сейчас, выбор этого места для ритуала имел лишь одну цель — в случае прорыва пространственной энергии, сквозь изолированное место ритуала, Стоунхендж имел шанс смазать всплеск энергии, не дать Cистеме её засечь. Ведь что-что, а прорыв между мирами ни в коем случае не должен быть зафиксирован модераторами Системы.

Иначе одной длинноухой расе прилетит натуральный бан. Впрочем… иного выбора у эльфов всё равно не было.

Натанэль отвернулся от прозрачного окна, за которым сородичи разделывали людей. Подготовка к ритуалу шла уже несколько часов, но лишь сейчас магический фон наконец-то приблизился к тому, что был у подножья Великого Древа. Разумеется, для ритуала переноса между мирами — этого было недостаточно.

Он сел в лифт и направился наверх. С каждым этажом концентрические круги становились всё сложней и изощренней, а мана в воздухе — гуще. Нулевой этаж, лишь в 5 метрах под Стоунхеджем. Давление маны ощущается уже не только тонким телом, но и кожей. Концентрировать гуще — уже невозможно, но всё еще необходимо.