Дэн сидит пристыженный, как Филин, когда его Кир застает на кровати. Пытается что-то сказать, но в итоге только сдавленно кашляет и кивает.

– Вот и отлично. Еще какие-нибудь новости есть?

– Про лаборантов! – вспоминаю я, потому что Дэн уже явно намылился смыться как можно скорее.

– А… да… – выдавливает он. – Может, в другой раз?

– Ладно, идите, я изложу идею, потом поговорим, – сжаливаюсь я.

Дэн еще раз кивает, и это больше похоже на поклон, и выветривается из приемной, чуть не снеся дверной косяк левым плечом. Бедняга, это ж надо так не вписаться, болеть же будет.

Когда за Дэном окончательно закрывается дверь, Азамат внезапно принимается хохотать – громко, заливисто и постанывая. Я таращусь на него во все глаза, пока доходит.

– Ты про чаек-оборотней нам наплел, что ли?

Он энергично кивает сквозь скручивающие приступы хохота.

– Да ты охренел, дорогой, – усмехаюсь я, представляя, какая у меня только что была физиономия. – А если он и про это растреплет?

Азамат хлюпает носом и вытирает глаза.

– Вот тогда, – произносит он между смешками, – он сам себе яму и выроет. Ой, не могу, ну у вас и лица были, я чуть не лопнул! Неужели ты и правда поверила?

– А чего бы мне не поверить? – все еще обескураженно говорю я, протягивая Азамату носовой платок. – Ты до сих пор ничего подобного не отмачивал.

– Прости, – гундосит он, вытирая нос. – Не устоял перед соблазном. Та-акой серьезный ученый! Фу-ух…

– Экое у тебя настроение хорошее, – качаю головой. – Пойдем, поделишься с семейством, ты ведь закончил на сегодня?

– Да, сейчас, Ирнчина отпущу, и пойдем. Ты не обиделась, надеюсь?

– Нет, так, озадачилась немного…

Дома все уже в сборе. Киру, видимо, понравилось проявлять сознательность, и, пока мы болтали с Дэном, он покормил и уложил Алэка, за что ему честь и хвала. Впрочем, судя по тому, что Айша с Хосом отрубились на ковре, свернувшись вместе в один клубок, особенно убаюкивать мелкого не понадобилось. Тирбиш обещал завтра выйти на работу, не верю своему счастью.

Эндан с Киром играют в Азаматовы резные шахматы, включив доску на журнальном столике, потому что там спецэффекты красивые и очки сами считаются.

– Ну наконец-то можно поужинать, – ворчит Кир. – Мы вас ждем-ждем…

Дальше он не успевает ничего сказать, потому что Азамат заходит сзади, подхватывает его под коленки и совершенно как детсадовского тискает и расцеловывает. Я не нахожу ничего лучше, чем загородить Эндану обзор своим самым широким местом, а то ж засмущали ребенка.

– Пусти-и, ну ты чего-о! – шипит Кир, хотя не особо вырывается. – Па-а-а-а!

– Не могу, я еще не выразил весь свой восторг, – невозмутимо отвечает Азамат и продолжает.

Наконец помятый Кир поставлен на пол, и Азамат усаживается перед ним на ковер, скрестив ноги.

– Я знаю много людей, – приглушенным от распирающей его гордости голосом говорит Азамат, – которые любят под пивко рассказать, какими героями были их отцы или отцы их отцов. И вот теперь я знаю одного, который с удовольствием расскажет всем и каждому, что его сын – герой. Это я.

Кир издает какой-то шорох, потом немного пискляво отвечает:

– Пасиба… Я это… отойду ненадолго…

И скрывается в своей комнате.

Азамат провожает его сияющим взглядом и одним прыжком встает.

– Ну что, – гремит он от всей широкой души. – Пируем?

– Тихо, перебудишь всех! – шикаю я. – Закажи чего-нибудь быстрого, а то у меня уже глазки слипаются.

– Лиза, ты что, такой день… – расстраивается он.

В итоге такой день плавно перетекает в такую ночь и даже почти в такое утро. Эндан, которого на боевом посту сменяет Дорчжи, выпивает с нами кружку пива и уходит отдыхать, а мы втроем досиживаем до предрассветного серого неба, болтая и хохоча. Что самое удивительное, Хос с Айшей даже ухом не ведут. Или ушами… Я, пожалуй, впервые вижу Кира таким счастливым и расслабленным, и на контрасте теперь очень хорошо заметно, каким настороженным он был все эти месяцы. В какой-то момент я даже жалею, что Арават не заглянул на огонек – сейчас бы он даже в полутьме ясно увидел, что Кир – плоть и кровь Азамата, в каждой черточке и каждом жесте, в перепаде голоса и направлении, в котором торчит надо лбом непослушная прядь.

Залюбовавшись, я не улавливаю что-то в его рассказе, что заставляет Азамата покатиться со смеху. Кир, впрочем, и сам несколько озадачен, он вроде как до развязки еще не дошел.

– Видела? – спрашивает меня Азамат.

– Что? Не-ет…

– Да он сейчас лицо сделал точно как ты, когда с Алтонгирелом разговариваешь. Ой, не могу, умора, это ж надо – один в один!

Мы с Киром переглядываемся и делаем лица.

Следующий день выдается не таким веселым, во всяком случае, поначалу. Мои намерения поспать до обеда постигает крах в виде звонка Оривы, умоляющей подмогнуть в Доме Целителей, а то ночью, оказывается, сгорела деревня на северах, и на обработку всех ожогов рук не хватает. К моему большому облегчению, еще за час до этого в нашу жизнь вернулся Тирбиш, так что мне не приходится еще день шарахаться по больнице с ребенком наперевес.

К счастью, в основном повреждения от пожара незначительные, больше времени занимает убедить пациентов, что шрамов не останется, чем собственно обработать ожог. Да еще Азамат вертится под ногами и то и дело интересуется, что и как, у него ж это больная тема. Но к полудню удается всех раскидать. Я уже совсем намыливаюсь окопаться в ближайшем трактире на заслуженный перерыв, когда мне на телефон капает сообщение от Сурлуга, который приглашает нас всей семьей на «благодарственный обед». Мы с мужем пожимаем плечами, оттаскиваем Кира за воротник от третьего перебинтовывания какой-то капризной старушки и отправляемся дегустировать Сурлугову стряпню.

Сам хозяин вместе с Гардеробом ждут нас на крыльце, предварительно расстелив на нем новый коврик – я наметанным глазом замечаю прямоугольный след от старого, не совпадающий с краями того, что лежит. Это обычный жест вежливости к повторному приходу целителя, когда есть время подготовиться. Я пихаю Кира локтем и обращаю его внимание на сей ритуальный атрибут:

– Гляди, тебе постелили.

Кир воплощает мои коварные ожидания – краснеет в цвет коврика.

– Как вы сегодня? – смущенно интересуется он у Сурлуга после приветствий.

– Отлично, – улыбается тот, демонстрируя крупные ровные зубы. – Сын вчера все полы перемыл с другим мылом, бояться нечего. Ну пойдемте, пойдемте, уже все готово.

Я и в прошлый раз отметила, что дом духовника очень просторный, но сегодня, в солнечный зимний день, он кажется настоящим собором, затопленным озерами света. В моей памяти живо всплывает образ не по росту огромного и пустого дома из рассказа Сурлуга. Впрочем, сейчас дом выглядит очень даже обжитым, особенно с учетом охмуряющих кулинарных ароматов. Войдя в гостиную, я понимаю, что Гардероб не только полы помыл, но и в принципе прибрался, даже мебели как будто меньше стало, несмотря на несколько кофейных столиков, составленных посреди комнаты для застолья. Роль сидений здесь выполняют длинные пуфики со спинками, что выглядит гораздо эстетичнее разбросанных по полу подушек, на которых обычно сидят в муданжских домах. Часть из них уже занята – кроме самого Ажгдийдимидина я с удивлением вижу его сестру и Алтошу с Айшей.

– Ну вот все и в сборе, – радостно объявляет Сурлуг. – Стоило заболеть, чтобы столько гостей пришло!

– Можно было бы нас и просто так пригласить, без болезни, – замечает сестра Старейшины.

– Вы, наверное, не все знакомы, – продолжает Сурлуг, не отвлекаясь на ее комментарий. – Это сестра Ажги-хяна, ее зовут Уд.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы встречались и я даже брала у ее дочери напрокат платье, но произнесенное имя несколько выбивает меня из колеи. Конечно, что у меня на уме, то у Кира на языке.

– Это вы для баланса, что ли? – хмыкает ребенок.