— Я этого не знал, — Грэйлон почувствовал, что перед ним раскрывается совсем новая сторона сущности своего народа.

— Конечно, не знал, ведь пусть даже ты принят в наш род и обладаешь некоторыми особенностями, присущими только нашей расе, эмоционально ты ведешь себя как человек. Память у тебя, конечно, получше будет, но я уверен, что большинства обид, причиненных тебе за последние лет десять, ты даже не вспомнишь.

— Ну, — Грэй задумался, начиная понимать, что в словах наставника есть здравый смысл. — Многое уже забылось, пускай и не…

— Самые сильные впечатления навсегда останутся с тобой, независимо от того, к какой расе ты принадлежишь, хотя за тех же троллей я не поручусь. А теперь представь себе чувства Хасилена, который помнит любую обиду, нанесенную тобой, включая то, как ты ловко располосовал его своей саблей.

— Наверное, не очень уютно, — задумчиво произнес полукровка и тут же усмехнулся. — Хотя я представляю, как ненавидят вас, мастер, за все те жестокие уроки, полученные от ваших рук!

— Потому я стараюсь выбираться во внешний мир только в земли варваров, — устало вздохнул Трай. — Там меня никто из бывших учеников не достанет. Хотя иногда жалею, что за это взялся. Клянусь Великой Рысью, что гораздо проще обучать варваров.

— Варвары тоже учились в Обители? — удивился Грэй.

— Было несколько случаев. Последний лет семьдесят назад. Император заключил союз с одним крупным народом смертных и те в качестве заложников прислали двух сыновей вождя. Братьев близнецов. Ну, а уж Император отдал их мне на воспитание. От них я много чего узнал про человеческую сущность…

— И что с ними стало в дальнейшем?

— Много чего. Братья долго служили при дворе Императора, потом один сбежал на родину и, используя полученные знания, возглавил свой народ и объявил нам войну. Но его брат с небольшим отрядом долго сдерживал войско родича и, в конце концов, оба убили друг друга. По крайней мере, так гласит легенда, хотя как говорят не обошлось без волшебства верховного мага, который одним ударом превратил все поле боя в безжизненную пустыню. Так что сказать что-либо крайней тяжело, но могу заметить, что оба они являли собой достойных представителей своего народа…

— А как они… — вопрос Грэйлона так и повис в воздухе. Наставник вдруг улыбнулся и перебил его.

— Мы уже отплываем, отправляйся в каюту, я скоро туда приду, составим расписание дежурств, хотя… — он вдруг помрачнел. — Одну вещь я должен тебе сказать именно сейчас. А то потом не смогу. Надеюсь, ты сумеешь ее принять достойно.

— Какую?

— В моей жизни встречалось немало примеров, когда разные расы смешивали свою кровь. Каждый раз получившийся индивидуум обладал характерными признаками одной из рас, причем процесс этот был крайне непредсказуем. Из союза эльфа и людской женщины мог получиться как Перворожденный, так и смертный. Но один признак всегда оставался неизменным. Получившееся существо оставалось бесплодным и не могло размножаться более ни с кем… А теперь извини, я пошел…

И оставив Грэя с разинутым от шока ртом, наставник удалился по направлению к капитану. Правда, удар юный полукровка сумел сдержать достойно. Тем более он еще не вошел в тот возраст, когда принято задумываться о потомстве. Тем не менее, на кое-какие мысли слова наставника все же наводили…

Как и во всяком путешествии, у этого моментально появились свои трудности. Едва корабль вошел в могучие воды Астэлвы, тут же начался сильный дождь, сопровождаемый порывами ветра. Судну пришлось спустить паруса и идти на одних веслах, что вызвало бурное негодование учеников. Большинство из них стремилось как можно скорее достичь цели и показать себя в деле. Не спешили только Трай с Кориэлом, но если учитель уже не впервой преодолевал этот маршрут, то менестрелю просто не хотелось ввязываться в очередную заварушку. Еще большая вспышка негодования последовала, когда в одном из членов команды удалось распознать корабельного чародея.

— Что тебе мешает призвать ветер?! — моментально устроил скандал Мирилон. — Мы бы понеслись с бешеной скоростью!

— Умный, — буркнул колдун, высокий эльф, чьи длинные рыжие волосы были заплетены в несколько десятков кос. — Ветер ему подавай. А веслом поработать не хочешь, чтобы ход ускорить?

— Зачем весло? — удивился Мирилон. — Призови попутный ветер, и мы вмиг окажемся у цели.

— Я тебе дам хороший совет, — хмыкнул колдун. — Прыгни за борт, упрись руками в корму и начинай как можно сильнее пердеть, авось корабль и подтолкнешь попутным ветром. Если это у тебя получится так же, как ты сотрясаешь воздух сейчас, то мы уже завтра будем на месте.

— Да не сможет он призвать ветер, — перебил побагровевшего гвардейского отпрыска Хасилен. — Думаешь, это легко?

— Мой отец несколько раз ходил в экспедиции на судах, — заявил Мирилон. — И всякий раз отрядные маги призывали ветер и течения.

— Для того, что бы создать ветер, дующий точно в парус, нужны специальные артефакты или на худой конец, очень качественно сделанный посох, — приступил к объяснению неудавшийся маг.

— Это точно, — хмыкнул колдун. — Представляешь, что будет, если я вздумаю призвать ветер?

— Что?

— А вон, видишь эти здоровые суда, что плывут нам навстречу? Так вот если я решусь ускорить ход нашего корабля, то просто переломаю им все мачты, поскольку тут моментально возникнет нехилая такая буря, шириной во всю реку. А это их, я думаю, обидит так сильно, что они непременно захотят познакомиться с нами поближе. Я, конечно, буду очень рад, если ты уладишь дело миром, вот только возникают у меня сомнения, что у тебя это получится.

— Но… — продолжал напирать Мирилон. — Почему бы не попытаться сделать течение попутным?

— Не моя стихия, — отвернулся колдун. — Впрочем, не волнуйся, если нам потребуется драпать, есть у меня пара трюков на всякий случай. Выбросить тебя за борт, кстати, один из них.

— И зачем тебя только на судне держат, — устало вздохнул юноша.

— Придет время, узнаете… А теперь прошу прощения, я удалюсь, надо провести наблюдения за встречными судами. Вдруг там тоже найдется подобный кретин, которому покажется, что его корабль идет слишком медленно.

На этом диспут и окончился. Погода продолжала ухудшаться, и эльфы потихоньку стали переходить внутрь корабля, скрываясь от буйства стихии. Поскольку сидеть по отведенным каютам было скучно, то очень скоро все перебрались на половину матросов. Там пассажиров встретили ехидными взглядами и тут же предложили сыграть в Кости Волшебника. Несмотря на то, что мало кто из юных воинов знал правила или имел опыт игры, желание попытать счастье высказали все. Правда, очень быстро выявилась одна проблема. Для игры требовались ставки, а Трай, промелькнувший за спинами, сделал строгую нотацию, запретив ставить доспехи и оружие. Денег и личных вещей почти ни у кого не было в наличии, поэтому большая часть потенциальных игроков отсеялась почти сразу.

Первым вызвался Флесион, напротив которого тут же уселся суровый боцман. Юные воины с интересом посмотрели на этого эльфа. Тело его покрывали шрамы и татуировки с морской тематикой, на левой руке не хватало трех пальцев, а во рту половина зубов поблескивала золотом. Сразу хотелось задать вопрос, откуда взялось такое варварство и не является ли это результатом проклятия, но суровый взгляд боцмана как-то не располагал к лишним разговорам. Наскоро объяснив правила, он усадил юношу перед собой и игра началась.

Правила, впрочем, не отличались особой сложностью, и игра напоминала обычные кости. Только на этих количество граней равнялось двадцати, отчего и вариантов бросков было куда больше. Грэй припомнил про такой еще более сложный вариант, как Божественные Кости, где бросалось сразу несколько многогранников и просчитывались уже совместные комбинации.

Целителя надолго не хватило. Из десяти бросков он выиграл всего один, после чего тут же поспешил удалиться. Его место занял Мирилон. Как обычно полный энтузиазма, словно ему предстоит одолеть вражескую армию, он приступил к игре. Правда, очень быстро выяснилось, что воинского умения и удачи явно недостаточно, что бы обыграть бывалого моряка. Гвардеец практически сразу продул все свои сбережения и даже одолжил немного у Таилена. Правда, и этого оказалось мало. Игра остановилась в тот момент, когда Мирилон попытался поставить на кон родовой перстень. Очень быстро выяснилось, что у юного воина и матросов совсем разные понятия о цене. Если боцман давал за него пару серебряных виэлей, то гвардеец упорно твердил, что перстень стоит в десять раз больше, чем он проиграл.