— Завтракать пойдём, — бодрится супруг, покидая комнату с дочерью на руках.

Я выхожу из-за шкафа и послушно киваю. Хотя меня уже никто не видит. Странное ощущение, как будто нет возможности вдохнуть полной грудью и очень хочется открыть окно. Но только в комнате совсем не душно, просто сложно всё. Прямо голова кругом.

Аппетита нет, но, улыбнувшись малышке, я сажусь за наш кухонный стол и буквально заставляю себя есть приготовленные ею бутерброды, украшенные усами и бровями. Втроём мы здесь не сидели уже миллион лет. Неожиданно щемит сердце, ведь мы семья, родные люди. И Ваня дурак, и я дура, конечно же. Маргаритка наша общая дочь, и мы должны стараться ради неё. Дети — это самое главное, мы умрём, а после нас останется Маргаритка.

Моя девочка щебечет, рассказывая папе, что уже успела пройти в школе, узнала на уроках труда и рисования. Что у неё не очень хорошо получается вырезать снежинки, зато отлично решаются примеры и пишутся слоги под диктовку. Вообще школа ей нравится и всё в ней интересно.

Муж смотрит то на меня, то на неё, а я методично жую, как будто нарочно набивая рот побольше, чтобы не участвовать в разговоре.

Стрелки часов целеустремленно ползут по кругу и время течёт быстрее, чем кажется. И когда с завтраком покончено, Ваня отбирает у меня тарелки и начинает мыть посуду, а потом и вовсе шокирует, предлагая погулять с дочерью на улице, аргументируя тем, что, наверное, я хочу отдохнуть.

Маргаритка снова прыгает от радости, и я, конечно же, им не препятствую. Я сажусь за свой компьютер и погружаюсь в работу, чтобы не думать. А ещё я не могу найти зарядку от своего телефона. Он полностью сел и зарядить его нечем.

«Мои» возвращаются через два с половиной часа, я успеваю перелопатить большой кусок проекта. И получается, что сейчас Ваня мне помог тем, что занял ребёнка. Они приносят с собой шум и свежий воздух и, перебивая друг друга, рассказывают, как пешком дошли до парка. А ещё купили еды, и теперь маме не надо готовить. Такая забота для меня очень неожиданная и странная. Так, наверное, и должно быть в нормальных семьях.

Дочка с отцом смотрят телевизор, я держусь немного стороне, пытаясь занять себя чтением, и очень радуюсь, когда наконец-то можно лечь спать.

— Ты зарядку мою не видел? — спрашиваю у мужа.

Он лишь качает головой, подбрасывая ребёнка в воздух, играя с ней в лошадку.

Всю ночь я плохо сплю, ворочаясь на диване, так и не решившись вернуться в нашу с Ваней спальню, а он засыпает у Маргоши. Даже не знаю, специально или случайно. Но под утро всё же вырубаюсь.

Просыпаюсь я на следующее утро от звука открывающегося замка. И, с ужасом взглянув на часы, понимаю, что проспала Маргариткину школу, потому что будильник был в телефоне, а он по-прежнему не работает.

— Не волнуйся, я завёл ее в школу, всё хорошо, — заглядывает ко мне муж, улыбаясь. — Документы возьму и на работу поеду, а ты ещё поспи. Нормально всё.

Ивана будто подменили, он так старается, что иногда у меня просто челюсть сводит судорогой от его чрезмерного усердия. Ужасная ситуация. Он видел меня с любовником, а теперь решил сохранить семью. Ничего не понимаю. Дикость какая-то. Не могу успокоиться, хожу из комнаты в комнату, прокручивая разные мысли в голове. Видно, Ваня для себя решил, что мы с Тихоновым ещё не трахались.

Или просто абстрагировался от этого знания, получив потрясение и психологическую травму. Как бывает у военных, когда они, пережив дикий стресс во время боя, просто выбрасывают это из памяти и живут дальше, с такой вот страшной «дыркой» в прошлом.

Пытаюсь себя хоть чем-то занять, не могу пока разобраться, что же мне делать. Но я не думаю, что Ваня так быстро бросил играть. Он явно испугался за семью, пережил шок, но я всё равно не верю. Но ради дочери подожду.

И всё-таки, куда делась моя зарядка? И домашний телефон гудит, как будто что-то с линией. В половине двенадцатого собираюсь за Маргариткой в школу, но звонок в дверь застаёт меня врасплох. На пороге стоит соседка, держа за руку мою девочку. Анжела забрала дочку быстрее, чем я успела прийти в школу.

— У нас последнего урока не было, а до тебя не дозвониться. Папе набрали, и он попросил Анжелу.

— Спасибо, — натягиваю улыбку, благодаря соседку.

Закрываю дверь. Маргаритка раздевается и идёт мыть руки, а я бездумно наблюдаю за дочерью. Перерыв всю квартиру, зарядку нахожу за диваном. Ума не приложу, как она могла там оказаться. Включив телефон, обнаруживаю несколько звонков от сестры, работодателя, из школы и один, вчера вечером, от него…

Биение собственного сердца отзывается в ушах канонадой. Включившись, телефон начинает сообщать всем абонентам о том, что я теперь в сети. Некоторые тут же перезванивают. А он — нет! Тихонов видел нас вместе: моего мужа, дочь и меня. Зачем ему этот геморрой? Не каждый мужик такое вывезет. Да и нужно ли? Он свободный, красивый, необременённый проблемами. К тому же с характером, мог оскорбиться, решив, что я от него нарочно скрываюсь. И где-то внутри я испытываю облегчение. Ведь так будет лучше для нас всех. Но время проходит, и оттого, что всё ещё нет его звонка, корябает сильнее, чем должно. Вздыхаю, ощущая тревогу, и не нахожу себе места, понимая: меня очень нервирует тот факт, что муж как будто лишил меня возможности пойти сегодня в школу.

Так повторяется следующие два дня.

— Мама, а ты знаешь, что папа купил билеты на «Монстров» в кино, представляешь? — лопочет Маргаритка, в очередной раз вернувшись с уроков. — Сказал, что мы пойдем всей семьей, я так рада! — её глаза горят таким счастьем, что я просто не могу ей возразить, разочаровать или расстроить.

Знаю, что-то не так, Ваня не мог просто отказаться от такой сильной зависимости, наверное, играет на работе, а может, в телефоне. Но дело даже не в этом: я ломаю себя, стараясь. Изо всех сил пытаясь не думать о нём…

— Мама, давай уроки делать, папа сказал быть готовыми к шести. Я так рада, что папа больше не играет, — обнимает она меня двумя руками.

Сама предлагает делать домашнее задание, это так на неё не похоже, обычно отлынивает. И я покорно киваю. Девочка моя хорошая, моя золотая. Мой сладкая крошка, моё маленькое чудо. Мамы всё делают ради детей, они готовы в огонь войти и с обрыва прыгнуть. Что такого в том, чтобы забыть мужчину, которого вообще не должно было быть в нашей жизни? Она так плакала…

— Да, милая, давай посмотрим, что там вам задали. — Помогаю дочке разобрать рюкзак и просто успокаиваю дыхание.

Вечером мы и вправду идём в кино, и ради дочери я даже улыбаюсь. Но глядя на экран с ярким мультфильмом, на самом деле ничего не вижу, потому что физически я здесь, а всем остальным совершенно в другом месте.

До сеанса мы покупаем попкорн и напитки, и я хочу сесть так, чтобы дочка была между нами, но Ваня в последний момент пересаживается, и в итоге посередине размещается он.

Я нарочно откидываюсь на чужой подлокотник, не гнушаясь оказаться ближе к незнакомому человеку, чем к мужу. И хотя никто ничего не говорит, между нами чувствуется напряжение. Я упорно смотрю перед собой, но ощущаю, что иногда Ваня оборачивается и подолгу не сводит глаз с моего профиля. Мультик кажется бесконечным. Мне бы смеяться со всеми, но почему-то совсем не весело. Дочка с отцом беспрерывно переговариваются, а я сижу молча. Очень хочется вернуться домой и забраться под одеяло, чтобы и этот день поскорее закончился. Всё обязательно устаканится, всё должно нормализоваться, ведь даже самые жуткие порезы рано или поздно заживают, а раны затягиваются. Я справлюсь, я сильная.

Но ближе к концу сеанса тяжесть с сердца спадает, отпускает, и даже дышится легче. Я улыбаюсь, нащупав вибрирующий телефон, потому что в один из мессенджеров приходит сообщение:

«Я как больной, только и делаю, что жду нашей встречи!»

— Тот учитель, ну по французскому, который помог тебе поздно вечером, — наклоняется Маргаритка, стягивая туфли, заменяя сменную обувь на тёплые сапоги, — спрашивал, не обидел ли тебя папа.