Было тесно и пахло плесенью – наверняка дупло в стволе какого-то дерева. Юсуп, как в бреду, попытался вылезти обратно, отмахивался руками, когда его толкали назад…

А затем откуда-то сверху на него обрушилась вода!

– Я пойду, и точка! Кто это придумал, что самый молодой берет на себя все самое трудное?! – Ильнур оторвался от поглощения мяса и, смачно причмокнув губами, утер подбородок.

Юсуп, Алаида, Дементий и Калаха сидели за столом и завтракали.

За окном жарило солнце, суетился народ. Калаха, как истинный купец, предпочитал держать свой товар поблизости. С утра к нему приходили многочисленные торговцы, которые работали с ним, чтобы забрать свою часть товара.

Ели мясо и обсуждали, кто пойдет к немецкому послу Гиберту фон Клауссенцу.

После того как выяснилось, что Гиберт никакой не упырь, вызвалась идти Алаида, но тут – то ли взыграла эгоистичная натура, то ли просто стало завидно – старец уперся, ни в какую не желая уступать, и заявил, что он лично пойдет к Гиберту и уговорит оного пригласить их на бал к Аише. Гипнотизировал Ильнур неплохо, да и правда – засиделся он на месте.

– Юсуп вон – то от нелюдей убегает, то по стенам ползает, аки человек-паук какой, а я что?! – вопрошал старик, вгрызаясь в хорошо прожаренную ляжку. По случаю гостей Калаха приказал забить самого жирного своего барана и подать картофель с маслом.

– Ты у нас – мозговой центр! – наставительно произнес Юсуп. Ему было, в принципе, все равно, кто пойдет, он бы и сам мог, но чувствовал, что за последние несколько дней устал: жутко хотелось хорошенько выспаться.

– А еще – кладезь мудрости и волшебства! – вставила Алаида. – Нет, пойду я! Если погибну в темных и сырых подземельях немецкого посольства, вы, мне кажется, не очень-то и расстроитесь!

– Что-то раньше мне не доводилось слышать из твоих уст о себе такое! – подозрительно сощурился Ильнур. – А насчет подземелий…

– Да пошутила я насчет подземелий! – воскликнула Алаида. – Но ты и в самом деле более нужен здесь!

– Ты, Алаида, не убедишь меня, будто считаешь, что есть кто-либо на свете важнее тебя самой! – сказал Ильнур. – Признайся: хочешь выполнить это опасное задание и потом замучить нас своим гонором?

– Ну, задание-то как раз несложное, – рассеянно пробормотал Юсуп, жуя картофелину, – к колдуну сходить, оно, пожалуй, посложнее было.

– И все равно! – возразил Ильнур. – Пущай он не вампир, а вдруг все равно нечисть?!

– Грек сказал, что немецкий посол чист, как лист! А нечисть я что-то в городе вообще не вижу. Вчера от чародея шел – даже запаха их не учуял! Затаились, что ли?

– Верно тебе говорю – затаились, антихристы чертовы! – энергично работая челюстями, заявил Ильнур. – Так что мне идти нужно! Вдруг они нас прямо у посольства-то и поджидают?! А? Видели же они Юсупа, вот и подумали, что он первым делом решит договориться с иноземцами, чтобы эту внедрить… как ее… интергенцию!

– Во-первых, – поправил Юсуп, – интервенцию, а во-вторых – здесь по городу столько посольств, что у Упыря просто рабов столько не наберется – у каждого дома патруль ставить!

– Вот-вот! – воскликнула Алаида. Она мясо и картошку не ела, соблюдая строжайшую диету, дабы сохранять тело свое в форме. Перед ней на блюде лежал пучок салата и тушеная капуста с ломтиками баклажанов. Впрочем, к ним она тоже не прикоснулась и пила крепкий чай. – Нет, придется идти мне! А то эка вздумали! Я что – неженка?

– А кто ж?.. – проворчал себе под нос Ильнур, но его никто, кроме Юсупа, не расслышал.

Калаха молча переводил взгляд с одного говорившего на другого, не в силах понять смысла их разговора. Такие слова как «нечисть», «Упырь» и «волшебство» вообще не доходили до него, заменялись тонким пронзительным писком, который вызывал у Калахи тупую зубную боль.

– А я люблю опасность! – меж тем предъявила весомый аргумент Алаида. – Разве ж согласилась бы я идти с вами в Назарад только ради того, чтобы быть простой домохозяйкой и следить за чистотой твоих волшебных горшочков, Ильнур?

– Я бы не возражал, – заметил Ильнур, вгрызаясь в мясо.

– Зато я возражаю! – Алаида ткнула под нос старику кукиш и встала из-за стола. – Я пойду!

– Нет я, – спокойно возразил Ильнур.

– Идите оба! – неожиданно влез в разговор до этого помалкивавший Дементий. – Пошто ругаться, ежели можно и вовсе не спорить!

– Вдвоем мы привлечем много внимания!

– Поодиночке не меньшее! – возразил Юсуп – Создадим, значится, легенду! Алаида привела своего страдающего беспамятством дедушку к немецкому посольству, потому что он якобы, как слышит немецкую речь, тотчас оживает и вспоминает себя! А ежели с немецким послом поговорит, – вообще еще лет двести прожить сможет!

– Я похож на страдающего беспамятством дедушку? – подозрительно сощурился Ильнур.

В данный момент он походил на злобного колдуна, евшего мясо своих жертв, но Юсуп ничего не ответил.

– Кстати, кто-нибудь из вас умеет говорить по-немецки?

– А жучки на что? – искренне удивился Ильнур, который всегда считал, что всевозможные жучки (будь то жучки-наблюдатели или же жучки-переводчики) – лучшее средство выпутаться из любых передряг. Не беда, что жучки эти приносили больше вреда. Зато они были самым эффективно действующим волшебством старика.

– Опять жучки, – поморщился Юсуп. Он еще не забыл, как спалил всю свою одежду в лесу и полночи сидел в комнате, натертый оливковым маслом. Тогда они его изрядно покусали!

– Другого способа нет! – возразил Ильнур. – Если я похож на сумасшедшего старичка, то Алаиде придется ходить с жучком в ухе!

– Только никаких жучков-наблюдателей на одежде! – предупредила Алаида.

– А на кой они нужны, если я сам иду? – возразил старик.

С мясом наконец было покончено, и он, тяжело отдуваясь в бороду и похлопывая себя по животу, удалился на улицу мыть руки.

Алаида последовала в подвал готовиться, Дементий с Калахой тоже куда-то скрылись. Юсуп вышел на крыльцо и стал наблюдать за тем, как купцы проворно вытаскивают из сарая полные мешки с мукой и загружают их на телегу. Вернее, не сами купцы, конечно, таскали, а их слуги и крестьяне. Куда уж купцам такая тяжкая работа!

– Чтой-то мне в городе больше нравится, нежели там, в лесу! – сказал Ильнур, подходя ближе. Он вытирал руки махровым полотенцем, и от него приятно пахло свежими маслами. – Чай и сам заметил? Не так страшно, вроде. Да и людно. Обчества поболе. Хоть поболтать с кем можно.

– Ты не очень-то болтай с окружающими, – произнес Юсуп. – Я-то нелюдей распознать могу, а вот ты – кто его знает, с кем разговариваешь?

– Я ж сама могила! – возразил старик, вытирая полотенцем бороду.

– И в посольстве поосторожнее будьте. Хоть и наговорил чародей много чего хорошего, но что-то тревожно мне насчет Гиберта. Может, не он сам, так его приближенные с Упырем сталкивались, да и сами нелюди уже!

– Ну, Алаида-то определять их умеет! – ответил Ильнур.

– Я на всякий случай предупреждаю. Нехороший был тот сон с борловым…

– Борловым, борловым. Была б кака польза от этого твоего борлова. А то только жаловаться умеет насчет того, что ты его не выпускаешь.

– Время придет, и он понадобится!

– Ага, когда тебя на кол посадют да на городские воротины выставят! Ты их воротины видал? Сплошное кладбище воров да попрошаек!

– Там художник один есть, – заметил Юсуп.

– Ты хочешь сказать – был!

– Ну да. Он картины красивые рисовал. Прямо как на Острове во дворце вдоль стен висели. Помнишь?

– Чего ж не помнить-то?! Помню! Гобелены роскошные из натуральной кожи! Краски не тлеющие и не трескающиеся даже на солнце! А мозаика какая на потолке? А? – Старик грустно вздохнул. – И все ж это в прошлом! Одни только мы и остались, чтоб это прошлое помнить! Алаида-то хоть и с Острова, но ведь ни черта не помнит. А о Дементии и говорить нечего. Древлянин – одно слово!