— Кто посмеет назвать отпуском преследование военного преступника?

— В следующий раз я прибегну к вашим услугам, Мариса, чтобы выторговать себе прибавку к жалованью. С нетерпением жду от вас вестей!

— Долго ждать не придется, мистер Стилмен, — пообещала она и повесила трубку.

За дополнительные траты придется сражаться, и Эндрю приготовился к схватке с Оливией Стерн. Но по пути спохватился: в прежней жизни этой торговли с Марисой не было, и результаты могли получиться любыми. Проще оплатить неожиданные расходы из собственных средств. Если он раздобудет интересную информацию, то будет проще потребовать прибавки, а если нет, то его, по крайней мере, не сочтут транжирой.

Он отправился в отделение «Вестерн Юнион» и перевел в Аргентину семьсот долларов: пятьсот на зарплату Антонио и двести — аванс на расходы. Потом позвонил Вэлери предупредить, что вернется рано.

Днем он опять сильно вспотел, его начало знобить, по рукам и ногам побежали мурашки, а поясницу сковала тупая боль. Приступ был явно сильнее предыдущего, к тому же в ушах слышался резкий свист.

Он пополз в туалет, чтобы подставить голову под струю воды, и опять столкнулся там с Олсоном, склонившимся над раковиной, с белым порошком на носу.

Олсон вздрогнул от неожиданности:

— Я был уверен, что запер дверь…

— Значит, не запер, старина. Если это тебя успокоит, я не очень удивлен.

— Черт, Стилмен, если ты меня выдашь, я погиб. Мне нельзя остаться без работы. Умоляю, не делай глупостей!

Эндрю меньше всего собирался делать глупости, когда у него подкашивались ноги.

— Мне нездоровится, — простонал он, хватаясь за раковину.

Фредди Олсон помог ему сесть на пол.

— Что с тобой?

— Как видишь, я в прекрасной форме. Задвинь щеколду, не хватало, чтобы сюда сейчас вошел кто-нибудь еще.

Фредди подскочил к двери и послушно выполнил просьбу Эндрю.

— С тобой что-то не так, Стилмен. Это у тебя не первый приступ, пора обратиться к врачу.

— У тебя нос весь белый, как у пекаря, это тебе надо подлечиться. Ты наркоман, Фредди. Смотри не сожги себе этой дрянью ноздри. Давно это с тобой?

— Какое тебе дело до моего здоровья? Лучше признайся, Стилмен, ты собираешься на меня настучать? Умоляю, не делай этого! Ну да, мы с тобой не ладим, но ты лучше всех знаешь, что я не представляю угрозы для твоей карьеры. Что ты выиграешь, если меня вышвырнут?

Эндрю казалось, что недомогание проходит: онемения в конечностях уже не было, туман перед глазами рассеялся, вместо озноба он теперь чувствовал во всем теле приятное тепло.

Внезапно ему вспомнилась фраза Пильгеса: «Разоблачить преступника, не выяснив его мотивов, — только половина работы». Он заставил себя сосредоточиться. Замечал ли он в прошлом следы кокаина у Олсона под носом? Считает ли Олсон его опасным? Проболтаться о нем мог кто-то другой, но Олсон, подумав на Эндрю, решил расквитаться именно с ним… Эндрю задумался, как разоблачить Фредди, как выяснить, что заставило его раскошелиться в оружейном магазине на целую коллекцию жутковатых орудий и зачем они ему…

— Ты поможешь мне встать? — обратился он к Олсону.

Тот бросил на него угрожающий взгляд и опустил руку в карман. Эндрю показалось, что оттуда торчит кончик не то отвертки, не то шила.

— Сначала поклянись, что не проболтаешься.

— Не дури, Олсон. Ты сам только что сказал, что, выдав тебя, я ничего не приобрету, кроме угрызений совести. Это твоя жизнь, и то, на что ты ее тратишь, — твое личное дело.

Олсон подал Эндрю руку:

— Я ошибался в тебе, Стилмен, выходит, ты неплохой парень.

— Брось, Фредди, не подлизывайся. Я буду нем как рыба, даю слово.

Эндрю умыл лицо. Аппарат с бумажными полотенцами опять заело. Он вышел в коридор, Фредди за ним. Там они оба столкнулись нос к носу с поджидавшей их Оливией Стерн.

— У вас заговор или я чего-то о вас не знаю? — спросила она, переводя взгляд с одного на другого.

— Что за странные предположения? — возмутился Эндрю.

— Вы пятнадцать минут назад заперлись вдвоем в туалете размером девять квадратных метров. Подскажите, что я должна думать?

— Эндрю стало нехорошо. Я пошел посмотреть, все ли в порядке, и нашел его лежащим на полу. Я был рядом, пока его не отпустило. Теперь все в порядке, правда, Стилмен?

— Опять приступ? — нахмурилась Оливия.

— Ничего страшного, не волнуйтесь. Боли в спине иногда становятся такими сильными, что буквально валят меня с ног.

— Обратитесь к врачу, Эндрю. Здесь, в редакции, это случается с вами уже второй раз. Наверное, были и еще приступы, просто я о них не знаю. Ступайте к врачу, это приказ! Не хватало, чтобы вас пришлось вывозить из Аргентины из-за запущенного люмбаго. Вы меня поняли?

— Так точно! — отчеканил Эндрю нарочито нахальным тоном.

Добравшись до своего рабочего кресла, он обернулся к Олсону:

— Спасибо за находчивость!

— А что мне было ей сказать? Что у нас привычка целоваться в туалете?

— Сейчас будет еще один поцелуй. Мне надо с тобой поболтать, только не здесь.

Он повел Фредди в кафетерий.

— Что ты делал в оружейном магазине?

— Зашел за отбивными… Тебе-то какое дело? Ты что, вздумал за мной шпионить?

Эндрю попытался ответить коллеге так, чтобы тот не насторожился:

— День напролет нюхаешь кокаин, а потом идешь в оружейный магазин… Если у тебя долги, то я бы хотел узнать об этом прежде, чем твои наркодилеры заявятся к нам в газету и учинят бойню.

— Не бойся, Стилмен, мой визит в оружейный магазин никак с этим не связан. Это по работе.

— Раз так, выкладывай подробности.

Немного помявшись, Олсон решился на откровенность:

— Ладно. Помнишь, я тебе говорил, что разбираюсь с тремя убийствами, совершенными холодным оружием? У меня тоже есть осведомители. Я был у знакомого сыщика, который раздобыл протоколы судмедэкспертов. Удары всем троим нанесены не ножом, а заостренным на конце предметом, оставляющим рваную рану.

— Типа ножа для колки льда?

— Нет, это такая штука, которая при извлечении из раны производит более опасные разрывы тканей, чем самое длинное лезвие кинжала. Эксперт считает, что это нечто вроде рыболовного гарпуна. Но особенность вот в чем: чтобы при использовании гарпуна повредить желудок, надо наносить удары сбоку. В детстве, помнится, отец брал меня с собой на охоту. Он охотился по старинке, как трапперы. Не стану тебе рассказывать о своем детстве, но мне пришла на память одна штуковина, которой мой папаша иногда пользовался, охотясь на оленей. Я подумал, что такими, может быть, торгуют до сих пор, вот и зашел в магазин проверить. Твое любопытство удовлетворено, Стилмен?

— Ты всерьез считаешь, что на улицах Манхэттена орудует серийный убийца?

— Ни капельки в этом не сомневаюсь.

— Ты ведешь это расследование по поручению газеты?

— Оливия хочет, чтобы мы первыми опубликовали эту сенсацию.

— Если мы окажемся вторыми, это будет уже не сенсация. Кончай заливать, Олсон. Никакого расследования серийных убийств никакая Оливия тебе не заказывала.

Фредди злобно покосился на Стилмена и словно бы нечаянно сбросил со столика кофейную чашку.

— С тобой не соскучишься, Эндрю. Ты кто — журналист или сыщик? Знаю, ты бы с радостью спустил с меня шкуру, но учти, я не дамся, я смогу за себя постоять и не буду стесняться в средствах.

— Ты бы остыл и продул ноздри, Олсон. Ты же не хочешь привлекать к себе внимание, зачем тогда швыряешься чашками? На тебя все таращатся.

— Плевать я хотел на всех, я защищаюсь, и точка.

— Ты о чем?

— Где ты витаешь, Стилмен? Не видишь, что ли, что готовится в газете? Они собрались уволить половину сотрудников, один ты не в курсе. Ну конечно, ты же воображаешь, что тебе ничто не угрожает. Любимчику главного редактора можно не беспокоиться за свое место, но я в другом положении, вот и сражаюсь, как могу.