В доме истошно завопила роженица. Меня передернуло. Ли остался невозмутим.

— Схватки. Сейчас родит.

Снова пронзительный крик, переходящий в задушенный хрип, как будто у человека нет больше сил терпеть боль.

— Господи, не хочу детей, — убежденно произнесла я.

— Подождем пару лет, — усмехнулся Ли, — станешь повзрослее и начнешь скучать по золотым кудряшкам и пухлым щечкам.

— Ты забыл, — засопела я, — забыл сказать, что сначала я встречу принца своей мечты, он наденет мне на палец колечко и подарит королевство, унаследованное от отца-короля.

— А я думал, принц уже встретился, — ухмыльнулся Ли.

Я посмотрела ему в глаза и подумала о Ричарде.

— Ой! — Леандер скорчил гримасу.

— Сам виноват, — засмеялась я, — не читай чужие мысли без разрешения. Расскажи лучше, что здесь происходит. Чего мы тут ждем? Эльфов твоих, что ли? А что, все нимфы носят леопардовые бикини?

— Ах, Фей, как же это я жил-то без тебя столько лет, а?

Что это за ответ?

— Нет, это носит только Милдред, — пояснил Ли. — А ждем мы прежде всего повитуху. Мудрые женщины всегда медиумы. Могут видеть будущее и замечают то, что скрыто от простых людей.

Я не успела ответить, как рядом со мной кто-то опустился на скамейку. Это была та крепкая, коренастая тетка. Руки и лицо у нее были еще испачканы свежей кровью, и запах от нее исходил… тошнотворный. Это был не только тяжелый запах пота, несло чем-то еще: кислым, прогорклым, фекальным. Я невольно задержала дыхание и отодвинулась. Она, очевидно, решила, что я уступаю ей место, и придвинулась ближе, улыбаясь Ли наполовину уже беззубым ртом.

— Что, красавчик? Мальчик родился. Крепенький. Мать сильная, сдюжит. Мне осмотреть вот эту барышню?

Вот этими грязными руками? Через мой труп!

— Она не беременна, — улыбнулся Ли.

— Нет? — Повитуха пристально оглядела меня всю, особенно грудь и бедра. — А пора бы уже. Самый возраст, самое время родить первенца, а то как бы поздно не стало. Ах, знаю! — Она интимно подмигнула Фитцмору. — Тебе не хватает мужской силы. От этого недуга у старой Хетти есть верное средство.

На этот раз покраснел Ли, а я ухмыльнулась так же широко, как «старая Хетти».

— Да нет, — самоуверенно заявил Ли, — все у меня в порядке. Мне нужно только спросить кое о чем мудрую, опытную женщину вроде тебя.

На лице Хетти я увидела то же самодовольное выражение, какое видела на лице Матильды, моей матери или Фелисити Страттон, когда Фитцмор плел свои куртуазные интриги.

— Нам надо к королю, — попросил Леандер.

— У Пиппина[12] нынче резиденция в Аахене, — сообщила Хетти, — это недалеко, а для всей округи — благословение божие. Что ни день, к королю идут просители. Идите этой дорогой, через пятнадцать миль придете.

— А что, его величество все так же вынужден отражать нападения?

— С чего ты взял? — Лицо повитухи стало серьезным. — Видел что-нибудь?

— За нами гнались люди, одетые не как местные жители.

Правда? А я не заметила никакой разницы.

— У них на головах были оленьи рога и какие-то странные узоры на одежде, — уточнил Ли.

Тут Хетти обратилась ко мне:

— Милая, что ты знаешь об этих людях?

— Я? — изумилась я. — Почему я? С какой стати я?

— Ты же их знаешь. Разве нет?

— Я?!

— Это невозможно, — подтвердил Ли.

Маленькие черные глазки повитухи исследовали меня, как будто хотели вывернуть наизнанку.

— Нет-нет, — произнесла женщина, — она их уже видела однажды. Подумай-ка, красавица, припомни.

Я лихорадочно соображала, как бы я могла увидеть полудиких рогатых мужиков в Лондоне, среди лондонского метро, небоскребов и Вестминстера. И вдруг вспомнила! В ужасе я посмотрела в глаза Ли, и он прочел там тот мой кошмарный сон, что мучил меня некоторое время назад.

— Саксы, — пробормотал Ли, — это саксы. Они в стране франков.

Хетти побледнела и перекрестилась.

— Господи, спаси и сохрани! Король Пиппин должен немедленно узнать об этом. Он сумеет их усмирить.

Ли встал с лавки, я встала вслед за ним.

— Не волнуйся, Хетти, мы уже в пути. Спасибо за помощь, — успокоил Леандер повитуху.

Хетти пристально поглядела на него и вдруг схватила его за руку. И заметно вздрогнула. Ее тоже как будто легко ударило током.

Глаза у нее округлились, и она рассмеялась:

— Давно мечтала встретить одного из вас. Значит, эти истории — правда. Вы и вправду божественно красивы.

Фитцмор смущенно высвободил свою руку из ее хваткой грязной ладони, взял за руку меня (я тоже вздрогнула), и мы двинулись в путь.

Пока деревня не скрылась из виду, мы шагали с обычной человеческой скоростью, но как только селение исчезло за холмами, Ли подхватил меня на руки, как невесту, и мы снова понеслись со скоростью ветра. И только заметив своими зоркими эльфийскими глазами людей на обочине дороги, Ли замедлил ход и опустил меня на землю.

Еще час мы шли, как люди, и прибыли наконец в другое селение. На этот раз это был город, обнесенный высоким частоколом, вроде того, что в комиксах про Абеликса и Астерикса. У частокола лепились снаружи несколько хижин и сторожевых постов. За частоколом прятались грубо сколоченные дома, конюшни и лабазы. Слышалось мычание, блеяние, ржание.

— Если это король Пиппин, а в лесу безобразничают саксы, значит, мы в Германии, — объявил Леандер.

В Германии восьмого века.

Улица стала узенькой. Дома стояли тесно. Двери в домах и лабазах открыты, можно заглянуть внутрь. В окнах разложен товар. Мы шли дальше. Вот дома уже не деревянные, уже на каменном фундаменте и притерлись друг к другу вплотную. Улица пошла в гору, и это была явно главная улица города: от нее отходили узенькие переулки.

Ли остановился у одного из распахнутых окон и заговорил с женщиной за прилавком. Она с любопытством разглядывала нас. Сколько, интересно, ей лет? Тридцать? Сорок? Трудно понять под этим колпаком, без косметики. Брови у нее срослись на переносице. В доме позади нее заплакал ребенок, она извинилась и улыбнулась. Мы увидели то, что осталось от ее зубов. Ли бросил ей монетку, которую она ловко подхватила на лету, и взял с прилавка два морщинистых яблока. Одно протянул мне.

Как же, оказывается, есть-то хочется! Я впилась зубами в яблоко. В Лондоне такое яблоко не купили бы ни в одном супермаркете. Такой лежалый и сморщенный плод давно выбросили бы на помойку. Но мне он показался теперь таким вкусным! Таким сочным!

— Ну вот мы и в Аахене, — сообщил Ли, также откусывая кусок яблока.

— В каком Аахене? — испугалась я. — Неужели в немецком? Может, все-таки в том, что в Шропшире?

— Ни в коем случае не в Шропшире! — засмеялся Ли. — Мы в стране франков, если быть точным. Позднее это будет территория Германии.

Я едва не подавилась яблоком. Закашлялась. Ли похлопал меня по спине.

— Ну-ну, полно, Белоснежка. Мы все равно в восьмом веке, какая теперь разница — где именно?

А, ну да, тогда, конечно, уже совсем не важно! Возможно, Аахен в восьмом веке — более безопасное место, чем Англия того же времени. Может быть, сюда не добираются саксы и викинги. И для Фитцмора это все вообще очередное приключение. Он же агент, это его работа. А мне каково?

— Полагаю, тебе здесь не придется очаровывать женщин, как там, дома, — вслух произнесла я.

Тут уже он поперхнулся яблоком:

— Не понял?

— У тебя здесь будут проблемы, — продолжала я, — здесь женщины совсем не в твоем вкусе.

Я заметила, как его это задело, и быстро отвернулась, чтобы скрыть злорадство.

— Возьмем хотя бы ту красотку, что продала тебе яблоки, — не унималась я, — сколько ей лет? Тридцать пять? Сорок? Черт ее знает! Она на тебя точно сразу запала. А вот ты…

— Что я? — подхватил он.

— Я всегда вижу, когда тебя тянет к женщине. Так вот, к этой тебя не потянуло совсем.