Феликс и Франческа переглянулись и хором ответили:

– Нет.

– Значит, чуть больше девяти месяцев. Вы ведь Иисуса надумали клонировать? Планы не изменились?

Росси молчали, а Сэма осенила счастливая мысль: вдруг вмешательство Ньютона положит конец этой затее и он сможет вызволить Мэгги?

– Значит, Иисуса. Второе пришествие готовим? Ладно, вот мое предложение. Я снимаю Его рождение – разумеется, в общих чертах. Крупные планы лиц матери, твоего, Феликс, вид рождающегося младенца, запись первого крика. Мне нужен эксклюзив. Фотографии новой Марии на фоне заката, радость на ее лице от первых толчков плода и тому подобное. Согласитесь на эти условия, и девять месяцев покоя вам гарантированы. Кстати, кто будет матерью?

– Моя сестра,– ответил Феликс.

Сэм старался не подавать виду, хотя торопливость Росси начинала его раздражать. Как, похоже, и Франческу. Он уже подумывал, не позвонить ли в местную газету и не выложить все самому: имена, даты, подробности. Тогда они будут вынуждены свернуть планы. Ему было плевать на то, как разъярится Феликс и обрадуется Браун, лишь бы освободить Мэгги. Потом Сэм подумал о жертве, на которую ей пришлось пойти ради идеи выносить Господа, и решил отказаться. В конце концов, он хочет изменить ее мнение, а не разрывать душу.

– Вот именно,– вставила Франческа, смерив Ньютона негодующим взглядом.

Репортер откинулся в кресле и хлопнул в ладоши, ухмыляясь своей лошадиной физиономией.

– Семейное дело? Весьма трогательно! А кто тут еще бывает, кроме вас?

– Сэм, наш консультант по безопасности, и горничная.

– Ага, ближний круг. В самом деле, нужно же кому-то охранять и подавать завтрак. Могу я поговорить с горничной?

– Сейчас ее нет,– сказал Феликс.

– Ничего нового ты не узнаешь – простая славная женщина. Негритянка. Как раз в твоем вкусе.

После этих слов сноб Ньютон, по расчетам Сэма, должен был утратить к ней всякий интерес.

– Не сомневаюсь. Ну,– журналист наклонился вперед,– по рукам или как?

– Или как,– отозвался Феликс.

Только сейчас до Сэма дошло, что Росси задумал.

– Ничего не выйдет,– добавил Феликс.

– Похоже, вы меня недопоняли.

– Я-то как раз понял все,– сказал он и обратился к Сэму.– А ты, Сэм?

– И я,– ответил тот с улыбкой, чувствуя, что опять проникается к доктору уважением.

– Значит, у вас не все дома! – вскипел Ньютон.

Сэм поднялся.

– Как только ты выдашь, кто они, где и так далее, плакал твой эксклюзив. Один мизерный репортажик – вот и все, что тебе достанется.

Ньютон сплюнул в сердцах и побелел.

– Если будете вести себя как подобает, – продолжил Феликс,– прекратите нас преследовать и шантажировать, я, может, и дам вам возможность снять кое-какой материал. На сотню статей хватит, но когда и что снимать – решать мне.

Ньютон встал, багровый от злости.

– Я могу заявить на вас просто так. Тогда и поглядим, кто будет смеяться последним.

Мгновение они буравили друг друга взглядами. Ньютон искал способ нажиться на Феликсе. Феликс боялся, что тот его выдаст.

– Господа, как насчет соглашения? – произнес Сэм.

Оба тотчас повернулись к нему.

– Если зародыш не приживется, ты, Джером, останешься ни с чем. Так что дай Росси время спокойно поэкспериментировать. Сколько вам надо? Недели две? – спросил он у Феликса.

– Да,– сказал тот.

– Тогда вся научная часть пройдет без меня,– возразил Ньютон.

– Стало быть, ты хочешь влезть в лабораторию, напустить туда грязи и все похерить? – поинтересовался Сэм.

– Ладно, ладно,– пробурчал Ньютон.

– С одним разобрались,– продолжил Сэм.– Феликс, в свою очередь, позволит тебе раз в месяц брать у Франчески интервью при условии, что до самых родов огласки не будет.

– Раз в неделю! – вскричал Ньютон.– Начиная с сегодняшнего дня!

Сэм подался вперед – не слишком, мол, зарывайся.

– Через неделю, и начиная со дня подтверждения беременности.

Ньютон, нехотя соглашаясь, закатил глаза.

– А где гарантии, что ему можно верить? – встряла Франческа.

– Как было сказано, мисс,– отозвался Джером,– я гораздо больше заинтересован в длительном сотрудничестве, чем в одном репортаже.

Франческа кивнула брату. И когда он протянул руку, Ньютон пожал ее со словами:

– Договорились.

На лице его снова заиграла гадкая усмешка, словно у шулера с тузом в рукаве.

Следующие пять дней протекли в безмятежности. Сэм знал, что Ньютон не дурак и будет сидеть тихо из боязни остаться ни с чем.

Браун тем временем получил свои десять процентов. Сэм со спокойной душой соврал, будто репортер после должной обработки признался, что история с клонами высосана из пальца. Раз Ньютон теперь с ними заодно, шеф не выяснит правду. После некоторых расспросов Браун перестал терзать Сэма на этот счет и с явным облегчением закрыл дело. Теперь можно было ездить в Лэндинг почти без опаски.

Сэм поставил себе две задачи: отговорить Мэгги от участия в опыте Феликса и насколько возможно защитить дом от вторжения. Рано или поздно Браун узнает, что клон существует. Узнает и мир, но в том случае, если Мэгги понесет.

Операция и сутки постельного режима ничуть ее не изменили. Каждый день Сэм водил Мэгги на прогулки, то пытаясь ее урезонить, то приласкать в надежде, что она поддастся соблазну и сочтет себя слишком грешной для миссии новой Марии. К его разочарованию, Мэгги только и делала, что выспрашивала про Брауна.

Феликс снова назначил ей инъекции. С Сэмом они больше не цапались. Тот частенько составлял компанию доктору в лаборатории и даже узнал много интересного о методе оплодотворения в пробирке. Тем временем Феликс дежурил у инкубатора, снедаемый новой тревогой: до-эмбрионы оказались менее устойчивы, чем он рассчитывал. Из десяти уцелело всего четыре. Если хотя бы один достигнет стадии бластоцисты, он вживит его сегодня же вечером. Сэм не стал спрашивать, что случится с другими тремя, перейди они в ту же стадию,– пусть это останется на совести Феликса.

Одно он уяснил наверняка: если им с Франческой не удастся переспать в самое ближайшее время, они точно взорвутся. Как Сэм ни пытался отвлечься от мыслей о ней, все было напрасно.

В эту минуту она гуляла в лесу у берега, а Сэм стоял на террасе. Феликс был занят в лаборатории, Мэгги легла соснуть до вечера. Он тоже мог бы найти себе занятие, но его взгляд, точно приклеенный, следовал за Франческой, мелькающей между деревьями и подставляющей лицо солнцу, что так не вязалось с ее обычной неподвижностью. Казалось, она зажила полной жизнью.

Сэм добрел до конца террасы, перемахнул через ограду и потихоньку сполз вниз, думая, что ничто так не сближает людей, как совместное бурное плавание. Франческа его явно заметила, потому что стояла, положив руки на бедра.

Сэм растерялся. От Франчески можно было ждать чего угодно. Она привыкла добиваться своего и ни в чем себе не отказывать. С танцовщицей, конечно, ее не сравнить, хотя выглядела она на миллион – в полном соответствии с доходами. В ее костюме гармонировало все до последней мелочи, не говоря об оттенках, каких не сыщешь в супермаркете. Светло-каштановые волосы Франчески сияли в полуденном солнце, а пахла она сродни орхидеям своей оранжереи. Когда Сэм подошел, она скрылась за толстым стволом, маня взглядом.

– Сэм,– только и сказала Франческа, когда они встретились.

– Ага, вот он я,– ответил Сэм, чувствуя себя идиотом. Однако такому току феромонов он противиться не мог. Когда Сэм протянул руку и провел по ее волосам, она по-кошачьи ткнулась в его ладонь, шепча:

– Зови меня деткой, как тогда.

Сначала «не смей», а теперь…

Он прижал ее к груди, выдохнув:

– Иди ко мне, детка.

Они стиснули друг друга в чувственном порыве. Франческа распалялась с каждой секундой, а Сэм… Сэму вдруг пришел на ум кроткий взгляд Мэгги. Он поцеловал Франческу, чтобы стереть видение, но не мог отделаться от чувства, что приник к губам Мэгги, сладким, как лесные ягоды. Сплошное расстройство. Тело жаждало женщину, однако воображение рисовало именно ту, которую он не мог получить, да и, по правде сказать, не считал объектом притязаний. Мэгги всю жизнь была для него другом, родной душой.