Я покосилась на своего телохранителя. Он поймал мой взгляд и задрал нос. Неисправимый, вздохнула я и вошла в нашу комнату. Элион вошел следом и закрыл дверь. После упал на кровать, не раздеваясь. Я села с другой стороны, отвернувшись спиной к вампиру. На душе было как-то гадко, а еще очень грустно. До Ургарая нам оставалось еще две недели пути. Две недели терпеть противного упыря…

Я полуобернулась и взглянула на него. Элион лежал, заложив руки под голову, и смотрел в потолок. Я снова отвернулась. Да, лучше уж с ним еще месяц колесить по домену, чем добраться до горгулов. С каждым днем я все больше ненавидела и свою помолвку, и неведомого жениха. Только сейчас мне вдруг подумалось, что мой телохранитель почти перестал язвить по этому поводу.

Вздохнув, я легла, скромно подвинувшись на край кровати. Упырь упорно брал нам один номер на двоих. В общем, я понимала, что из-за стенки он может вовремя не услышать, если ко мне вломится тот же рыжий, но все равно это коробило. И стеснялась я его соседства с каждым днем все больше, чувствуя уже не возмущение, но сильное смущение.

— Пойдем еще погуляем, — подал голос Элион, и я обернулась к нему, удивленно глядя на тонкий аристократический профиль.

— Вы же сами хотели скорей вернуться сюда и завалиться спать, — недоверчиво отозвалась я.

— Идешь? — вместо ответа спросил он, вставая с кровати.

— Иду, — кивнула я и поспешила за ним.

— Возьми шаль, вечером здесь может быть прохладно, — сказал, не глядя на меня, вампир и остановился у двери, ожидая, когда я достану шаль, кстати, купленную им дня три назад после того, как я ночью выбивала зубами громкую дробь.

Он тогда ворчал на меня, что я перебужу всех умертвий в округе. Мы, конечно, после этого поцапались, а утром, в первом же городке, мне купили и вручили шаль из шерсти мангора, одной травоядной зверины из северной оконечности соседнего домена. Шаль очень приятно обнимала плечи и грела. Я перекинула ее через руку.

— Пока еще тепло, — сказала я, слегка улыбнувшись.

Одариан кивнул и первым вышел в коридор. Я последовала за ним. Мой вредный вампирюга вновь оттеснил тролля-привратник, и тот завелся:

— А я тут для украшения что ли стою?!

— Из тебя украшение, как из сварга добрая фея, — усмехнулся Элион и хотел идти дальше.

Но тут ему на плечо легла огромная лапа. Тролль стремительно развернул к себе лицом моего телохранителя и врезал кулачищем по наглой красноглазой физиономии. Вампир отлетел к стене соседнего дома, затем сел, тряся головой, и ошарашено глядя на обиженного тролля.

— Ты смерти что ли ищешь? — все так же удивленно спросил мой телохранитель, глядя на набычившегося гиганта.

— За слова ответишь? — спросил тролль, задирая повыше рукава ливреи.

— А то, — отозвался мой упырина и вскочил на ноги.

Меня раздирали двоякие чувства. Во-первых, я мысленно потирала руки. Если эта заноза снова будет говорить про слабость людей, у меня есть, чем крыть, вон, хоть этим зеленокожим мордоворотом. Во-вторых, было гаденькое чувство удовлетворенной жажды мести за все тряски за шкирку, попытки удушения и прочие физические воздействия. Плечо от его пальцев до сих пор ныло. А вот в-третьих… в-третьих, мне стало обидно за Одариана. Какой-то тролль, да по симпатичной вампирьей роже. Ей вполне хватало и моих пощечин. Ну и жутковато немного стало, а вдруг его этот зеленый бандюга переломает. Вон, он у меня какой тоненький и хрупкий.

— Уважаемый! — кинулась я между ними. — А, ну, перестаньте буянить. Как вам не стыдно кидаться на постояльцев? Куда смотрит ваш хозяин? Я бы вас уже уволила.

— Лиора, — поморщился Элион, — уймись.

— Да-да, — закивал тролль. — Бабам слова не давали.

— Что?! — заревел мой телохранитель, в одно короткое мгновение приходя в бешенство. — Как ты, зеленая харя, смел назвать ее бабой?

— Так не мужик же, — заржал гигант. — Баба, она и есть баба. Хоть человеческая, хоть кровососка, хоть демонесса. Твоя особенная что ли?

— Особенная, — зашипел разъяренный кровопийца.

А в следующее мгновение я с ужасом поняла, что он сейчас перейдет в боевую трансформацию. «Хана троллю», — с грустью подумала я.

— Элион, не надо! — заорала я, бросаясь к нему. — Ну, дайте ему по морде и пойдем отсюда! Не убивайте тролля, пожалуйста!

— Уйди, немочь, — заревел в ответ привратник. — Я сейчас твоего упыря переломаю.

— Угомонитесь! Как вам не стыдно?! — теперь кричала я троллю, потому что вампир меня взял за плечи и переставил в сторону.

— Гадость моя, отдохни хоть немного, — рыкнул на меня Одариан и пошел на привратника, а одежду уже рвали разворачивающиеся крылья.

Вампир стремительно увеличивался в росте, и вскоре его лицо превратилось в жуткую курносую морду. Клыки страшно выпирали вперед, а когти вытянулись и заострились. Ну, не упырь разве? И все же я снова бросилась к нему, обхватывая руками из-за спины, получив взмахнувшими крыльями по лицу хлесткий удар. Одновременно со мной к троллю подбежал хозяин гостиницы, не менее громадный тролль. Он свалил собственного привратника одним ударом кулака с ног и стремительно развернулся к вампиру, который расцеплял мои руки, но я, заливаясь слезами, снова обхватывала его и голосила, чтобы он свернул свои махалки, потому что хватит уже лупить меня ими по физиономии, все равно не отпущу.

— Глупая человечина, — шипел Одариан, продолжая сражаться со мной.

— Ваша кровавость, — тараторил хозяин гостиницы. — Угомонитесь, пожалуйста. Вы пугаете других постояльцев. А за дуралея не извольте беспокоиться, сегодня же выгоню. Не сердитесь, ваша кровавость!

— Элион, ну, хватит уже, — вопила я. — И хватит меня дергать!

Тут же ревел, в конец, обиженный привратник, угрожая уже и хозяину гостиницы, и вампиру, и даже мне. А еще неведомому Харгу, с которого он прямо сейчас вытрясет все долги. И все это одновременно, создавая жуткую какофонию звуков. Закончилось тем, что мой телохранитель в очередной раз оторвал от себя мои руки и отшвырнул меня. Падая, я приложилась головой о стену гостиницы и благополучно провалилась во тьму.

— Чудовище теплокровное, — ворчал негромкий голос, но в нем улавливались нотки тревоги, — сколько мне еще с тобой мучиться?

— Упырь, — простонала я и попробовала подняться.

— Лежи уже, бестолочь, — усмехнулся вампир, слегка придавливая меня к кровати, на которой я изволила прийти в себя. — Голова болит?

— Да-а, — жалобно протянула я.

— Еще бы, — снова ворчливо произнес он. — Зачем под руку лезла?

— Боялась, — вздохнула я, снова закрыв глаза, комната кружилась перед глазами.

— За кого? Троллем больше, троллем меньше, нашла кого жалеть, — и кого я сегодня добрым называла…

— Я за вас переживала, он такой огромный, а вы такой хрупкий, — ответила я, перехватив его руку и положив себе ее на лоб. — Холодная. Хорошо-о.

— Рад, что смог доставить тебе удовольствие, — не без ехидства усмехнулся вампирюга. — А за хрупкого ответишь, когда в себя придешь.

— Пожалейте меня! — жалостливо потребовала я.

Ничего не могу с собой поделать. Когда мне плохо, вокруг меня надо бегать, ахать, охать, говорить кучу ласковых слов, потому что я даже с насморком чувствую себя при смерти.

— Как тебя пожалеть, чудовище? — тяжело вздохнул вампир.

— Обнимите меня, — начала я руководить. — Да не так, нежней. И по голове погладьте. Хорошо. И поцелуйте в щеку. И скажите, какая я хороша.

— Да ты совсем охамела, человечина, — возмутился упырь, выполняя все пункты по моему списку.

— Охамела — это не то, надо добрее. — Все самозабвенней страдала я. — Ну, давайте же, Элион, сделайте над собой усилие. Я в вас верю. Пожа-а-алуйста-а-а.

— Удавить тебя проще, чтоб не мучилась, — продолжал ворчать мой телохранитель. — Вечный, пожалуйста, можно ее придушить? Ну, хоть разочек?

— А-а-а-а, — зарыдала я в голос, перепугав душегуба.

— Ладно-ладно, только не ори, чудовище. Бестолочь. Пакость мелкая. — Заговорил упырь, все перепутав, должно быть с испугу. По крайней мере, хочется в это верить.