А затем раздался стук в дверь, и, обернувшись, она увидела его, своими широкими плечами загородившего дверной проем.

– Добрый день, миссис Монтфорд, – произнес граф тихим властным голосом.

– Добрый день, милорд, – с трудом ответила она. – Книги готовы.

Войдя в комнату, он, казалось, заполнил ее всю. Сегодня граф был одет по-провинциальному в высокие блестящие сапоги, облегающие кожаные бриджи и темно-коричневую куртку, которая сидела на нем как влитая, а блестящие серые глаза, волевой, чисто выбритый подбородок и исходивший от него запах мыла и дорогого одеколона создавали законченный образ богатого высокомерного аристократа.

Эти блестящие серые глаза окинули ее быстрым взглядом, и Обри почувствовала, как жар приливает к ее щекам. Взяв под контроль все свои чувства, она проводила Уолрейфена через комнату и вежливо указала на две стопки папок: в зеленых папках были документы, касающиеся имения, в коричневых – счета, относящиеся к домашнему хозяйству.

Обри было не по себе стоять плечом к плечу с ним над маленьким письменным столом. Вероятно, благодаря тому, что вся его одежда была сшита у хорошего портного, Обри никогда не замечала, какой он крупный мужчина. Она сама была высокого роста, но он возвышался над ней на добрых шесть дюймов, и, несмотря на то, что был худощавым, его плечи были широкими сами по себе без всяких подкладок. Его руки с длинными пальцами были быстрыми, как и его мышление. Он без труда понял ее методику расчетов и, покачиваясь на каблуках, разглядывал Обри.

– Итак, как видите, – стараясь улыбнуться, сделала заключение Обри, – мы используем стандартные записи для счетов по дому и видоизмененную систему двойной записи для документов по имению, потому что они более сложные из-за различных форм дохода.

– Все кристально ясно, миссис Монтфорд, – мягко сказал Уолрейфен. – У вас прекрасные способности к математике.

– Благодарю вас, – отозвалась она, немного отодвинувшись от графа. – Могу я позвонить лакею? Несколько дней вполне можно обойтись и без этих папок. Вы можете внимательно изучить их на досуге у себя в кабинете.

– Мадам, – тихо сказал он, пристально вглядываясь в Обри, – я не располагаю досугом. Я намерен заняться этим здесь и сейчас. Есть возражения?

– Конечно, нет, милорд. – Она старалась не выдать своего замешательства, хотя считала, что с его стороны это слишком коварный прием. – Что вам понадобится? Карандаши? Бумага?

– Чай, – указав на папку, лежавшую у него под рукой, ответил Джайлз, не сводя с нее блестящих серых глаз. – Просто крепкий чай и немного молока. Это будет сложно?

– Конечно, нет, милорд. – Еще сильнее покраснев, она сразу же направилась к очагу.

– Мое присутствие в этой комнате создает какие-то трудности? – спросил лорд Уолрейфен, как будто собирался поймать ее на слове. Он сел за стол в ее маленькое кресло и показался Обри невероятно большим.

– Конечно, нет. – Она неуклюже поставила на конфорку чайник и схватила небольшой оловянный кувшин. – Я только пошлю в молочную за свежим молоком.

Обри уже взялась за ручку двери, однако в этот момент раздался резкий стук, и в комнату вошла Бетси, но, заметив графа, замерла на пороге.

– Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, – сказал он, жестом приглашая ее войти. – Миссис Монтфорд, вы можете временно обойтись своим рабочим столом?

– Конечно, милорд. Входите, Бетси. – Поставив кувшин, Обри была вынуждена наклониться над лордом Уолрейфеном, чтобы в узкой комнате дотянуться до своей рабочей книги и карандаша. Аромат, исходивший от графа, снова защекотал ей ноздри, но она не стала обращать внимания на свои ощущения и в сопровождении Бетси подошла к стоявшему в центре комнаты рабочему столу из дуба. – Вы сняли белье в комнатах для гостей?

– Да, мадам. Мы сняли белье с десяти кроватей, и только одна наволочка требует починки.

– Отлично. – Обри села и послюнявила кончик карандаша. – И кто должен надеть чехлы? Я хочу, чтобы в западном крыле все было сделано к тому времени, когда туда дойдет солнце.

– Летти и Ида уже почти закончили, мадам, – доложила Бетси. – Вы хотите, чтобы покрывала тоже закрыли чехлами?

Обри задумалась. Не было оснований полагать, что в ближайшем будущем в Кардоу снова появятся гости.

– Да, покрывала тоже. Пожалуйста, скажите Летти, чтобы она была аккуратна с булавками. И почистите ковры, только не трите их песком и не выколачивайте без крайней необходимости.

– Я скажу ей, мадам, – ответила Бетси. – А миссис Дженкс хочет знать, что сказать мяснику относительно запасов на конец недели. Вы хотите отменить заказ?

– Да, половину, пожалуйста, потому что большинство гостей уехало. Но могут быть еще посетители, и остаются лорд и леди Делакорт.

– Они уезжают завтра, – раздался из-за письменного стола низкий голос.

– Прошу прощения? – От неожиданности Обри вздрогнула.

– Через день вам не нужно будет кормить их, – едва заметно улыбнулся граф. – Я сказал, чтобы они не ждали меня.

– Вы... вы не уезжаете с ними? – выдавила из себя Обри. – Я хочу сказать, вы собираетесь остаться? Здесь?

– Мне бы не хотелось отправляться в «Королевскую гавань», – сухо ответил он, слегка приподняв брови. – Я слышал, у них проблемы с крысами.

– Я не собиралась предлагать это вам, милорд. – От растерянности Обри уронила на пол карандаш.

– Почему же, миссис Монтфорд? – с неожиданно лукавым выражением на лице поинтересовался лорд Уолрейфен. – Мне кажется, что вам не терпится избавиться от меня?

Он краем глаза наблюдал за ней, даже продолжая подсчитывать колонку цифр, и Обри заметила, что губы графа начали подрагивать; затем подрагивание превратилось в откровенную улыбку, и Бетси неожиданно фыркнула.

– Бетси!

– Простите, мадам.

Служанка покраснела от сдерживаемого смеха, а затем и лорд Уолрейфен начал смеяться, искренне смеяться, переводя взгляд с Обри на Бетси и покачивая в руке карандаш.

– На самом деле, миссис Монтфорд, вы сами во всем виноваты. У вас совершенно очаровательное выражение лица. Я, видимо, приехал и перевернул ваше королевство с ног на голову, и теперь у меня не хватает такта снова убраться отсюда, когда положено. Это так?

– Конечно, нет!

– Интересно, на что вы еще способны? – продолжая смеяться, спросил Уолрейфен как бы самого себя. – Вы и Певзнер, случайно, еще тайком не продали снова побережье? Знаете, некоторые из моих предков это делали и извлекали приличную выгоду.

– Милорд, вы вправе оставаться здесь столько, сколько пожелаете. Я не пыталась предлагать вам ничего иного.

– Бетси, я думаю, она что-то скрывает. – Он с улыбкой подмигнул служанке. – Как вы думаете?

– О, думаю, мне лучше всего снова заняться работой.

– Хорошая идея, – согласился граф, продолжая раскачивать в пальцах карандаш. – Но сначала не принесете ли мне молока для чая? Миссис Монтфорд, видимо, совсем забыла обо мне.

Но, как вскоре выяснил Джайлз, миссис Монтфорд совсем не забыла о нем и не забывала на протяжении всех двух часов, которые он провел в ее крошечной гостиной, то просматривая бухгалтерские книги, то наблюдая за ее работой. Ее разговоры со слугами были четкими и профессиональными, и ее записи были такими же. Он не нашел в них ни единой ошибки и не мог найти, когда она обращала на него взгляд, полагая, что он этого не видит. А она поглядывала на него довольно часто. В комнате между ними установилась явная, почти осязаемая напряженность, однако Обри продолжала заниматься своими делами с обычной энергией и самообладанием. С плавной грацией и исключительной женственностью она двигалась по комнате легкими быстрыми шагами, шурша черными юбками.

Джайлз обнаружил, что ему доставляет удовольствие наблюдать за Обри. Находясь в своих апартаментах, она оставила непокрытыми густые рыжие волосы, и они почему-то выглядели более мягкими. Впадинки и изгибы ее стройной шеи могли быть высечены из кремового мрамора, и, как всегда, эти плечи, так элегантно отведенные назад, делали ее осанку воистину королевской. Время от времени отрываясь от бумаг, Джайлз тайком наблюдал, как менялось ее лицо, когда кто-нибудь из ее штата задавал ей сначала один, а затем другой вопрос. Иногда, очевидно, чтобы сосредоточиться, она сдвигала вместе брови. Но раз или два он заметил, что она улыбается, и ее улыбка согревала комнату.