Он не должен так менять курс, так наседать на нее и тем более предлагать свидание. И как бы не хотелось им обратного, как бы тело не кричало о желаниях, нужно уходить.

Алексей не хотя разомкнул руки, и Забава шатаясь, отступила на шаг. Семейный круг замкнулся. Много лет назад ее род перебрался из Омска в Питер. За плечами осталась богатая история возведения зданий до Революции. После, будучи коммунистами, дедам приходилось выбирать между интересами семьи и партии. А когда все пошло прахом (после перестройки), так вышло, что ее отец, так же как и его отец оказались востребованными теневыми фигурами в нарождающейся экономике.

Отец делал все возможное, чтобы дети пошли не по новым семейным стопам. Дал им с братом хорошее образование. Тимуру инженерное, Забаве архитектурно-управленческое. Ему, как и деду хотелось выйти из теневых международных структур, чьи цепкие щупальца имелись во всех крупных компаниях мира. Нет, это были приличные компании, занимающиеся консалтингом. Их имена всегда у всех на слуху: «Артур Д. Литтл», «Стоун энд Уэбстер», «Браун энд Рут», «Халлибертон» и «Бектел». В основном их сотрудники служили инженерами с разным допуском секретности или вообще без него. Но не все из них были лишь инженерами.

Если бы она только знала, во что ее втягивает Тимур, то дала бы ему чем-нибудь тяжелым по голове. Брат буквально поставил ее перед фактом того, что семье требуется, срочно помощь. Более того, он взял предоплату, которая очень нужна была сейчас. А не потом.

Несколько лет назад, после смерти деда, отец попытался выйти из теневого консалтинга. Хотел вернуться к прежним родовым занятиям. Занялся строительством. Не срослось. А точнее, как сказал Тимур, пожав плечами, в таких организациях есть только «Вход». Табличка «Выход» висит на внутренней крышке гроба.

Отец влез в долги, и когда ситуация вышла из под контроля, свалился с инфарктом. Мама осталась вдовой с огромными долгами и захватническими кредиторами. Тогда-то и выяснилось, что одна Забава не пошла по родовым стопам. А у Тимура свои обязательства перед нынешними хозяевами. Деньги можно было заработать только левым путем. И тогда он решился на аферу. Он не мог присутствовать в двух местах одновременно. Поэтому договорился об отсрочки оплаты долгов, и когда Забава поняла его план, на все ее возражения сообщил, что она может, способности у нее в крови. Так что она пойдет на эту встречу и получит свой первый заказ в жизни.

И вот она стоит перед человеком, который ничем перед ней не виноват. Который нравиться ей больше, чем хотелось бы и который предлагает свидание. И она тает, слабеет и плавится от его воздействия на нее. От одного лишь присутствия рядом. И всей собой, всем сердцем тянется к нему. Разве она этого не хотела? Нет, не хотела. Желания приходят и уходят, а она Забава Вяткина поступила, так как должна. И осталось сделать последний решительный шаг.

Только вот не ожидала она, что именно в этот момент, в кабинет войдет Гребенкин со Снежаной и, показывая на нее пальцем, и скажет:

— Вот она, шпион, я же вам говорил!

— Этому, что нужно, — кажется от того, как Алексей с нажимом сжал пальцы, был слышен хруст.

Тяжелый взгляд Скалова, накатывает на Гребенкина и его ноздри раздуваются от мощного выдоха, а голова резко вскидывается. Забава от этой перемены вздрогнула, как от удара хлыстом, чувствуя мурашки по всему позвоночнику. Она медленно отвела взгляд, не понимая, что собственный подбородок опускается, а хрупкие плечи поникли. Мысленно, она решила, что вот и конец работе, а заодно и отношениям. В душе она все же надеялась на другой финал, но в отношении Гребенкина каким-то внутренним чутьем, другого не ждала.

— Снежан, что за дела? — спросил Алексей, холодно разглядывая Гребенкина.

Блондина села за стол, пока Гребенкин мнется в пороге, с обвинением взглянула на Забаву.

— Ждем Макса, — сообщила она.

— Я пришел, чтобы меня взяли обратно, — сообщил Гребенкин, косо глядя на Забаву и стараясь звучать мирно.

В кабинете повисла гнетущая, противная пауза. Забава чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм, отбросила волосы назад, и подняла взгляд. Ей нечего боятся.

— Может начнем, — нетерпеливо предложил Скалов, постукивая пальцами вытянутой руки по столу.

— Ты просил доказательств, вот они, — Снежана махнула в сторону Гребенкина.

Тот сделал вид, что мнется, затем заговорил:

— Я понимаю, вы не рады мне, но я решил доказать, что вы не правы.

От сказанного у Скалова покраснела кожа и на шее вздулись жилы.

— Не прав? — рыкнул он, переведя недовольный взгляд на Снежану.

И от этого испепеляющего взгляда Забаву бросило в жар. Скалов не просто сердился, он едва терпел и терпение его не было без лимитным.

— Ваши конкуренты. Наняли эту, — Гребенкин кивнул на девушку. — Чтобы внесла в проект ошибку. Я готов предоставить доказательства. Шаров нанял ее, имеется договор. И за эти ошибки, будет платить вся компания, включая меня, как разработчика. А мне мое имя и репутация дороже гордости. Так что хочу. Требую, чтобы мне предоставили доступ к проекту и я сам все проверил.

Забаве хорошо помнились его слова о репутации, о том, как он ненавидит Скаловых. Гребенкин сбрасывал с хвоста Шарова, как неудачного партнера и подставлял ее. Она тяжело вздохнула, искренне полагая, мир не изменчив. Она с холодным любопытством посмотрела на него, убеждаясь, Земля всегда носит на себе таких уродов, как Гребенкин.

— Как? — Алексей потер подбородок, перевел тяжелый взгляд на Гребенкина, затем на Снежану и обратно. Игнорируя Забаву, так будто ее и вовсе не было в кабинете.

— Сделал вид, что сотрудничаю в тендере. И вот. Она шпионка.

— Может поэтому ты так стремительно хотела уволиться, — предположила Снежана, обратившись к Забаве.

— Молчание знак согласие, — проговорил Гребенкин, глядя исподтишка.

Алексей тоже молчал, рассматривая свои ладони, словно в них был написан ответ, затем поднял взгляд на Забаву. Он смотрел на нее с подозрением, недоверчиво строго, так что ей захотелось сказать, что все не так. Она вовсе не шпион. Забава стояла со слабой задумчивой улыбкой на лице, едва заметно сглатывая, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах. Игра в игре. Тимур, даже в этом он оставался верен себе. И денег заработать и сестру подставить, чтобы в следующий раз не шла на встречу с заказчиком в открытую, чтобы была осторожней. И хотя она уверена, следующего раза не будет, ей было все равно больно.

— А как вы узнали, что удалось, — спросил вошедший в кабинет Макс Гиванов, молодой специалист, работающий в паре с Владимиром Скаловым над проверкой проекта.

— Гм, ну я не уверен. Но знаю, эта девушка здесь для этого, — Гребенки начал указывать на виновницу руками. — И она не одна, у нее есть сообщник.

Макс прошел и сел за стол, махом головы поздоровался со всеми. Положил перед собой папку с документами. Затем улыбнулся ободряюще Забаве, отчего та тоже слегка улыбнулась неожиданной поддержке. Скалов смерил всех недовольным взглядом, а затем рявкнул:

— Ты, — обратился он к Гребенкину, не скрывая презрения. — Пошел вон отсюда. Еще раз увижу, пойдешь под суд по истории со шпионажем. Ты понял?

— Но я.

— У меня достаточно доказательств, твоей причастности к шпионажу.

Гребенкин побелел, закашлялся, затем подобрался и выругавшись, вышел за дверь, рассыпая проклятия направо и налево в коридоре. Обещая вернуться и отомстить.

— Снежан, ты свободна, — прорычал Алексей, не глядя на своего начальника отдела безопасности.

Та встала и, ни сказав не слова, скользнула недовольным взглядом по Забаве, вышла из комнаты.

— Макс, оставь нас.

Брюнет кивнул и послушно вышел за дверь, оставляя босса и секретаршу наедине. Забава подняла на Алексея глаза. Тот смотрел в упор, резко и без слов, очевидно строго. Так что она вздохнула и шумно выдохнула, слыша, как стучит ее сердце в ушах.