Гребенкин не сводил глаз с лица девушки.

— Хорошо, — Забава взяла в руки салфетку с номером.

И все-таки невольно поморщилась.

— Что-то не так? Говорите сразу, я готов и открыт для обсуждений.

— Хотелось бы, чтобы все было верно.

Мужчина смерил ее взглядом, обнажил зубы в улыбке.

— Э-э, этически?

— Да.

— Простите меня, но вы не похоже на хорошую, — он запнулся. — Девочку.

Заявление довольно провокационное, но Забава красноречиво улыбнулась.

— Поясните.

Гребенкин чуть поддался вперед, оперся локтями на стол и черты лица приобрели бесстыжее лукавство.

— Вы яркая и красивая. Красота ваша, не скромная, — он понизил голос до пошлого шепота. — И все-таки вы не походите на агрессивных женщин-вамп. Я вас представлял такой, когда шел на встречу.

Она ухмыльнулась, и сделала глоток вина, Гребенкин продолжил:

— Оно к лучшему. Плохая девушка быстрее достигнет результатов, чем завоевательница. Льстивая борзая, лучше рычащей. Это на войне и в битвах они хороши, в интригах и хитростях нужны более тонкие соблазнительницы. А вы точно красавица.

Забава чуть повела бровями, дивясь его наглости. И в некоторой степени правоте, да, она никогда не отличалась хорошим поведением. Ей нравилось играть не по правилам и нарушать их. Но, чтобы вот так в лоб, заявить, что она выглядит, как «плохая девочка». Ей показалось вызывающим не пристойным.

— Если не найдется оснований, никаких изменений в проект я вносить не стану, — отрезала она, наблюдая, как Гребенкин оставил поползновения и снова посуровел.

— У вас они будут, — твердо пообещал он, вставая. — Спасибо за встречу. Я хочу встретиться еще раз. После того, как вы устроитесь, в компанию. Расскажу о людях, что знаю.

— Это лишнее, — ответила Забава, отказываясь. — Подобные встречи ни к чему.

Мужчина отмахнулся и улыбнулся совершенно очаровательной улыбкой.

— Я хочу участвовать. Я намерен, помогать вам, За-ба-ва. Не отказывайтесь. К тому же, у вас в Омске совсем нет знакомых. Где вы остановились?

— Я не встречаюсь с клиентами. Так что не стоит, — ответила она туманно, тоже вставая.

Она позволила Гребенкину проявить галантность и помочь надеть кашемировые белое пальто.

— А деловой ужин? К чему недоверие?

Забава кивнула, решив, раз согласилась попробовать, то почему бы и нет.

В дверях показался Шаров с сотовым в руках. Он извинился за отсутствие. И когда девушка покинула бар, хмуро кинул взгляд на партнера.

— Как обманчива внешность, — заметил он. — Как прошло?

Гребенкин сощурившись, довольно цокнул.

— Редкая сука, в обличии овечки. Знаешь, сколько таких у меня было?

— Когда взвилась из-за вопросов, у меня колом встал. Прожигающее смотрела. Вылитая ведьма! С такими-то глазищами. Рыжая. Все думаешь, какая она там внизу?

— Самые п#@#%тые, самые действенные. А эту хоть в отбеливателе купай, все равно лучше не станет.

Они вышли на улицу, и Гребенкин скрипнул зубами. Грозно посмотрел на краешек здания на Щербанева выдвинутый в небо, видимый из этой точки города. Туда, где располагались окна президентского кабинета компании Дом.

— Осталось подождать. Дай Бог, не пройдет двух лет, и это сранье перестанет существовать.

Забава вышла из бара и не спеша пошла вдоль улицы Гагарина. В туманной осенней мгле моросил мелкий дождь. Серый асфальт с окружением казались мрачными. В воздухе расползалась сырость. Город замер в ожидании большей непогоды.

Ей хотелось обдумать встречу. Решить, что сказать брату. Она в жизни не представляла себя в роли шпиона. От одной мысли о том, что придется каждый день ходить на работу, лгать людям становилось не по себе. Получалось, она будет шутить, улыбаться, а потом?

Не смотря на сочувствие Гребенкину, и то что она должна помочь собственной семье с деньгами, так не хотелось разрушать чужие судьбы. Быть причиной перемен. Как сказал бы Тимур «Ни один коллектив не заменит семьи. Это публичная жизнь, не путай ее с личным, детка». Отец внушал им, что у людей есть два лица и два тела. Одно для публики и социальное, второе личное и интимное. И чем четче они будут разделять эти понятия, тем лучше в жизни станут устанавливать границы. Как и пращурам ей придется выбирать между интересами долга перед семьей и совестью.

Она шла, поглощенная размышлениями, ничего не замечая. Спустилась к Оми, а затем к туннелю под Юбилейным мостом. Забава бросила взгляд на возвышающееся здание из желтого кирпича по эту сторону реки. В нем располагалась компания Дом. Обернулась, не заметив машину, ехавшую из туннеля.

Шофер резко ударил по тормозам. Колодки на колесах ауди завизжали оглушая. Капот оказался резко у ее бедер. Ударил. Опрокинул запаниковавшую её, навзничь, в подтаявшую кашу оставшуюся от шедшего накануне снега.

Из машины вылетел мужчина средних лет. Подскочил к ней, наклонившись.

— Вы целы?

Затем сел на корточки, встревоженно оглядывая ее, пытаясь определить, насколько сильно она травмирована.

Забава дышала не ровно, по шальному перепугано вытаращившись на него. По бедру разливалась ноющая боль. А ткань брюк и безнадежного испорченного белоснежного пальто стремительно пропитывалось грязной, талой водой.

— Можешь сесть?

Она кивнула, пытаясь подняться. Голова кружилась от падения и удара.

— Откуда взялась?

Девушка раздраженно моргнула, поморщившись. Сидеть в луже становилось невыразимо мерзко.

— Из пены морской, — огрызнулась она, ощущая себя отнюдь не Афродитой, а скорее болотной мегерой.

Мужчина усмехнулся, поддерживая Забаву, помог подняться на ноги.

— Как твое имя? — спросил он, разглядывая ее встрепанную и перемазанную в слякоти. — Дойти до машины сможешь?

— Зачем?

Забава уставилась на него. Высокий блондин с голубыми глазами. Одет в джинсы и куртку.

— Думаю, тебя стоит осмотреть врачу. Здесь не далеко есть травм пункт, — сообщил он, настойчиво беря девушку за талию и ведя к машине.

— Я вроде бы целая.

По внутренним ощущениям Забавы, все было в норме. У нее скорее дольше будет болеть вывих на ступне, чем ударенное бедро.

— Удар был не сильным. Я сама виновата, не смотрела, куда шла.

Мужчина улыбнулся и открыл заднюю дверь.

— Я все понимаю, но ты попала в ДТП, и настаиваю на осмотре тебя врачом.

Забава замерла, разглядывая незнакомца. Настаивает? Тот, фиксировал одной рукой дверь приоткрытой, а другой прижимал ее. Она подумала, что он весьма привлекателен. И довольно настойчив.

— Надеюсь, тебе есть восемнадцать? — спросил он. — Может нужно позвонить родителям.

Вопрос выбил из ее колеи. И она, обдумывая, стоит ли ехать с человеком, который только что сбил ее, хоть куда-нибудь, усмехнулась. На лице, на руках и на пальто столько грязи, что наверное, сложно разглядеть сколько ей лет? Не зря бабушка всю жизнь убеждала окружающих в том, что грязевые маски чудесно помогают сохранить возраст. Теперь Забава заподозрила, возможно, та имела в виду замаскировать его, совсем. Жаль, что при этом страдала обольстительная функция.

Забава бросила взгляд в салон, заметила детское кресло, и решила, что зря паникует. Вон, у человека детское сиденье для безопасной перевозки детей. Скорее всего, он вовсе не маньяк, который сбивает жертв, а потом везет в лес добивать.

— Я совершеннолетняя, — сообщила она, понимая, что так и стоит у машины.

— Ну, слава богу. Я подумал, придется объясняться с твоими родителями.

Забава сняла пальто. С помощью поддержки надежных рук села в машину. Она ощущала, как от каждого движения ноет бедро. Незнакомец потянул ремень безопасности, пристегнул.

— Раз такой день, стоит подстраховаться, — пошутил он, разглядывая ее. — Так у тебя есть имя?

— Забава, — произнесла она, смущаясь его взгляда и улыбки.

— Алексей.

Он, как ни в чем не бывало, захлопнул дверь. Сев на место шофера и завел машину. Все это время, в туннеле не проехало ни одной машины. Пока ехали, он не сводил серьезного взгляда с дороги. Вероятно решив, что на сегодняшний день им приключений достаточно.