— Нет, — я хохотнула. — Но перышки пообщипал!

— Да кто бы в нем сомневался? — подхватила смех подруга. — Уж точно не я! Я тебе сразу сказала: хорош морочить мужику голову. Да и себе тоже! Лучше уж сделать, чем потом «не сделать» и ногти от досады сгрызть. Надеюсь, хоть теперь вам обоим станет проще…

Ой, не знаю. Вот насчет последнего я очень сильно сомневалась. И хотя еще полдня после разговора с подругой порхала по квартире в приподнятом настроении, но чем ближе приближался вечер, тем заметнее я грустнела, и тем серьезнее становились мысли. Прошлая ночь, под мрачным пологом вернувшихся укоров, постепенно обретала новый смысл, а с этим смыслом вернулись и сомнения.

Что я делаю и для кого?

Для Андрея? Или уже… для себя?

В середине вечера, когда сидела со Степкой за уроками, я едва ли слышала, о чем сын меня спрашивает, и совсем не помнила, что ему отвечала. Я думала о том, что завтра мне все-таки придется объясниться с Вороновым, и понимала, что теперь это будет сделать в сто раз сложнее.

Андрей вернулся домой около восьми вечера и почему-то вместо того, чтобы открыть дверь своим ключом, позвонил в звонок и дождался, когда я ему открою. За эти две минуты, пока я шла из детской в прихожую, смотрела в глазок и отпирала замок, у меня перед глазами вся жизнь пролетела! Клянусь, я уже приготовилась к худшему! А Воронов вдруг, сильный и красивый после долгого дня, за который я успела по нему соскучиться, улыбнулся и вытащил меня на площадку. Обняв за талию, поцеловал в губы, достал из-за спины букет цветов и вручил в руки. Сказал, не отпуская от себя и глядя в глаза:

— Дашка, пошли в ресторан! Я денег заработал.

Что? Я уже успела покрыться холодным потом, ожидая увидеть перед собой не Андрея, а своего шефа, поэтому поняла не сразу:

— Куда? — удивленно ахнула.

— В ресторан. Только мы вдвоем! С детьми я договорюсь!

— Но… я не готова, Андрей. И-и не знаю в чем идти, — не сразу нашлась, что сказать, но мой лепет его не смутил.

— Не нужно готовиться, просто одевайся и пойдем! Я совсем не помню, как ты танцуешь, а я хочу помнить, Даша! Разве я многого прошу?

— Я т-танцую?

Такого я тоже не помнила. Слишком рано у меня появился Степка, чтобы куда-то ходить. Нет, конечно же, в моей жизни были какие-то танцульки с девчонками на первом курсе университета, но так давно, что я успела о них забыть. Обо всем забыть.

И в какой это ресторан он собрался меня вести? Я только в Макдональдс и привыкла ходить. И то раз в месяц! Но ведь там не танцуют.

— Ты серьезно, Андрей?

Оказалось, что да. Очень серьезно. И главное дети восприняли новость, как должное. Выслушали и согласились слушаться Риту, и вовремя лечь спать, пока мы уйдем на целый вечер.

Говорил с ними Воронов, а я одевалась. Точнее тыкалась носом из угла в угол по квартире, ничего не понимая и не в силах решить, пока села на кровать и чуть не разревелась. Ну что я надену вот так с бухты барахты? И ни прически у меня нет, ни макияжа, ни… настроения.

— Даша, перестань суетиться. — Андрей пришел из душа и нашел меня в спальне. Открыв шкаф, надел рубашку (я давно погладила парочку и повесила вместе с одеждой), подошел ко мне и поднял на ноги. Посмотрел в глаза. — Что ты в самом деле испереживалась вся? В ресторане, что ли, никогда не была? Это же не для кого-то, понимаешь? Это для нас.

Для нас?

Я так на него посмотрела, что он сглотнул. Но ведь не специально, честное слово. Просто иногда взгляды бывают очень красноречивы. Слов не хватает, а на лице, пожалуйста, все мысли написаны — читай, не хочу!

Андрей снова открыл шкаф и достал из него мое трикотажное платье — синее и закрытое, в котором я его из больницы забирала (довольно симпатичное, но далеко не вечернее). И вручил в руки.

— Вот держи и надевай! Потом лучше купим! А волосы не трогай, оставь как есть, мне так нравится. Но шапку надень!

Сам тут же застегнул на брюках ремень и остался стоять и смотреть, как я одеваюсь. В другую комнату сбежать не дал, загородил путь.

Ох, ну и ладно — что уже прятать-то? Но все равно вздрогнула, когда пальцы, ласково погладив голую спину, скользнули вниз и сжали ягодицу.

Я сказала вздрогнула? Чуть сердце не выскочило! Но с помощью Андрея собраться вышло минут за двадцать. Так и пошли, держась за руки, дети только носы высунули — сначала из комнаты, а потом выстроились, как горошины, у подоконника, и смотрели в окно.

При взгляде на них грусть обернулась печалью.

Куда я иду? Зачем? Совсем с ума сошла? У меня дети! Какой еще ресторан?

Этот мужчина мой шеф, а не… не любовник. И уж точно не муж.

— Андрей, стой! Я не могу!

— И не подумаю!

— Но я хочу поговорить!

— Сейчас? — мы вышли со двора и Воронов остановился у дороги. Обняв меня рукой за плечи, вскинул руку, останавливая такси.

— Да!

— Нет! — ответил категорично и твердость в голосе прозвучала знакомая, бескомпромиссная. Наткнувшись на нее, я растерялась.

— Как это?

— Даша, я же сказал, что ничего и никого не помню. У меня есть ты, все! Не хочу знать, что было. Теперь все будет иначе, просто верь!

— Не будет, Андрей. Об этом я и хочу поговорить!

Ну же, давай! Решайся, Дашка! Сейчас!

Но… как же данное Риточке обещание? Я ведь пообещала, что не сегодня. Что еще один день у них будет папа, а у меня… Кто будет у меня? Муж, любимый мужчина или просто человек, которому я небезразлична? Кому я пообещала отсрочку больше — племяннице или себе?

Слова, словно терпкий ком, застряли в горле, и рассыпались с выдохом несвязными звуками…

— Я… понимаешь… тебе… хотела я… — лишь моргнула виновато и замолчала.

Андрей опустил руку и медленно развернул меня к себе. Мимо проносились машины, но никому не было до нас дела. Точнее, до меня дела, кроме моей совести и потемневшего взгляда Воронова, ставшего вдруг неожиданно холодным и колким.

Он нахмурился и медленно дернул желваками.

— Постой… Ты хочешь сказать, что тоже мне изменила? — внезапно спросил просевшим голосом. — Когда я был в Германии, так? — догадался и тут же потребовал внести ясность: — Когда и с кем?! Отвечай!

— Что? — от неожиданности я так рот и открыла. Но через секунду опомнилась: — О, господи! Конечно, нет, Андрей! Чушь какая!

— Тогда разлюбила? Хочешь со мной развестись?!

— Нет, я… не хочу! — подбородок сам собой из стороны в сторону дернулся. Сам, хоть реви!

Больше ничего сказать не успела, потому что Воронов сгреб меня в охапку и прижал носом к плечу.

— Дашка! — поцеловал в шапку. — Я с тобой поседею раньше времени! Поехали! Все равно будет по-моему, просто не спорь!

Когда сели в такси, и Андрей захлопнул за нами дверь, все же спросила:

- А куда мы едем? Ты же не помнишь ничего, а я не знаю.

— Разберемся.

И запросто обратился к водителю, когда тот поинтересовался конечным пунктом поездки.

— Шеф, нужен ресторан. Хороший, но недалеко — у нас дети дома одни. Накинь на чай и подвези, договорились?

— Бюджетно или по vip-классу?

— По классу.

— Поехали!

Водитель, и правда, по улицам плутать не стал и уже минут через десять мы подъехали к красивому освещенному комплексу с не менее красивой вывеской «Vinograd» на белом фасаде и остановились возле входа.

Рассчитавшись за проезд, Андрей подал мне руку и вывел за собой. Спросил, улыбаясь и обнимая за плечи:

— Ну что, пошли, Петушок?

— Пошли.

В этот воскресный вечер парковка рядом с рестораном была заставлена машинами и в одной стороне широкого зала человек двадцать праздновали банкет. Едва мы вошли и остановились возле гардероба, чтобы раздеться, я подумала о том, что в таком популярном заведении запросто могло и не оказаться свободных столиков. И стоило этой мысли мелькнуть в голове, как к нам подошла эффектная девушка на высоченных каблуках, представилась администратором ресторана, и вежливо спросила — конечно же у Воронова: