— Рады вас видеть у нас в «Винограде». Молодые люди, вы заказывали столик? Если нет, то, к сожалению, вынуждена сообщить, что сегодня у нас нет свободных мест.

Ну вот, так и знала. Но неловкость ощутить не успела. Только сжала ладонь Андрея и взглянула на него, боясь, что он расстроится, а он уже спокойно ответил девушке на немецком. Выдал целую речь на приветливой ноте и вопросительно вскинул бровь, когда незнакомка «зависла».

— Простите…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Oh of course! — улыбнулся ей понимающе, и повторил свою речь на английском, постучав пальцем по дорогим часам на запястье.

Девушке сразу стало легче, и я тоже смогла кое-что разобрать. Не все, конечно, но поняла, что мы, оказывается, отдыхаем в компании известного дипломата. Но, увы, потеряли его в городе и, если честно, уже устали искать и ужасно проголодались. Не будет ли милая девушка так любезна предоставить иностранным гостям маленький столик на двоих в этом прекрасном ресторане, пока наш личный самолет готовят к чартерному рейсу в Вену. Очень нужно! Потому что у любимой жены сегодня день рождения, и он обещал ей ужин при свечах.

Это обо мне, что ли?

И, конечно же, при случае, Андрей будет счастлив лично поблагодарить хозяина заведения.

Смысл сказанного дошел до меня не сразу, а где-то на полпути к столику, и уши тут же предательски вспыхнули. И еще больше, когда официант принес две красивые свечи и зажег.

— Ну ты даешь! — прошептала, когда мы остались одни и сели за столик. — Импровизатор! А если бы здесь, и правда, оказался какой-нибудь дипломат?

— Но ведь получилось, Даша? Чего ты засмущалась? — свободно откинулся на стуле Воронов, ни капли не волнуясь. — Я просто сберег наше время. Не переживай, в таких местах, как это, всегда оставляют резервное место для неожиданных гостей. Просто сегодня оно наше с тобой, вот и все.

Наше с ним было не только место, но и вечер. И очень скоро Андрею удалось меня в этом убедить.

Ели мы вкусно и не спеша. В зале играла живая музыка, за столиками сидели компании, и говорить не очень получалось, а вот смотреть друг на друга, потягивая дорогое вино, сколько угодно.

Точнее, взгляды притягивались сами, словно магнитом. А вслед за взглядами соприкасались и пальцы. И перед глазами снова вставала ночь — длинная, жаркая, откровенная. И мы, растерявшие в ней всякий стыд, забывшиеся в обоюдном желании. Удовлетворенные, но так и не насытившиеся друг другом.

Перед выходом в ресторан я успела подкрасить глаза и губы, на ногах были каблуки, а к обществу влиятельных людей, благодаря рабочей должности, мне было не привыкать, поэтому чувствовала я себя более-менее уверенно. Но когда мужчина без предупреждения встал из-за стола и поднял меня следом, чтобы потанцевать под приятную композицию — смутилась.

— Андрей, а может, не надо? — неуверенно спросила и получила в ответ:

— Надо, Даша. У меня не так много воспоминаний, чтобы лишить себя удовольствия заполнить пробелы. Пожалуйста, потанцуй со мной, я хочу.

Угол широкого зала занимала невысокая сцена, на которой за инструментами расположились двое музыкантов. Танцпол перед ней был небольшим, но мягко освещен в полутьме зеркальной сферой. На пятачке уже танцевали несколько пар, и мы тоже к ним присоединились.

Андрей хорошо двигался — уверенно и не спеша. Заняв центральную позицию, он прижал меня к себе и повел под музыку — парни исполняли песню группы Eagles «Hotel California», и я не заметила, как между нами не осталось пространства. Я вдыхала горячий аромат Воронова у его шеи, ощущала грудью крепкое тело и понимала, что держать вот так женщину ему не привыкать. И хотя мое дыхание стало выше, а кровь прилила к щеке, которой касались губы, сердце внезапно сжалось от знакомой тоски.

Я вдруг некстати подумала о том, что, возможно, сейчас занимаю чужое место. Что не меня бы выбрал Андрей, если бы мог выбирать с кем в данный момент находиться. А еще о том, смогу ли после все забыть и простить себя?

Ох, уж это вряд ли. Правду говорят, что благими намерениями устлана дорога в преисподнюю.

Раньше надо было думать. И как теперь все объяснить Лешенко? Разве он поймет?

Насчет Андрея была уверена, что нет.

— Тебе не нравится здесь? Ты напряжена, — губы коснулись уха, а рука на спине поднялась выше. От моей кожи ее отделяла ткань платья, но она все равно ощущалась, как голое прикосновение сотни крохотных иголочек, которые то ли ласкали меня, а то ли ранили.

— Нравится. Очень. Я просто не привыкла к таким местам и не очень хорошо танцую.

— Скажи, Даша, у нас с тобой всегда было так, как прошлой ночью?.. Я просто голову от тебя потерял.

Андрей спросил тихо, но от этого не менее серьезно, поэтому ответила честно:

— Нет, не всегда.

— Не понимаю. Ты абсолютно моя женщина, Дашка! Мужчине это понять не сложно. Но у меня такое чувство, будто я тебя только сейчас отыскал. Будто раньше тебя не было в моей жизни, и мне хочется…

Улыбаясь, он заглянул в мои глаза.

- Ну, давай, спроси меня, что мне хочется?.. Конечно, кроме того, чтобы продолжить нашу ночь.

И почему он никогда не улыбался раньше? Внук Матвея Ивановича? Я засмотрелась на его губы и сияющие глаза. Повторила послушно:

— Что тебе хочется?

— Горы свернуть, Даша! А ты знаешь, что это значит?

— Что?

— Что я счастливый человек! Сегодня думал об этом весь день — о нас с тобой. И сам себе завидовал. Ребятам скалился, как дурак, но боюсь, они меня не поняли. Да и не нужно!

Кажется, я застыла, потому что Андрей вдруг тоже остановился.

— Эй, Рыжуля, — сжал мои плечи, — ну и чего снова глаза на мокром месте? Глупая, — прижал к себе. — Ну, перестань, слышишь? И не шути больше насчет того, что у нас будет, а что нет. Много ты знаешь.

— Знаю, Андрей.

— Ну вот, опять со мной споришь.

Мы снова танцевали, смотрели друг на друга и вечер продолжался, когда Андрей вдруг сказал:

— Дашка, а давай еще одного родим? Мальчика, а то нечестно получается. Какое-то гендерное неравенство у нас со Степкой в семье.

Что? Я бы споткнулась, если бы меня уже не держали уверенные руки. А так только изумленно выдохнула:

— Ты…ты…ты… с ума сошел?

Ну да, меня заклинило и было от чего.

— Не пугайся, не сейчас, — как ни в чем ни бывало, заметил Воронов. — Сначала встанем на ноги, потом уйдешь с работы…



— А почему это я уйду? — то ли удивилась, а то ли возмутилась.

— Потому что! Хватит моей жене какому-то пижону кофе подавать и задерживаться по вечерам. У тебя есть семья, и мне это не нравится!

Что на это ответить — не нашлась. Все доводы разом исчезли, стоило представить, как на слова Андрея отреагирует сам «Пижон», когда все вспомнит. И как мы с ним уже через несколько дней будем делать вид, что этого разговора никогда не было. Что не было вечера при свечах, встретившихся губ, и нас в этом вечере тоже — немного ошалелых и влюбленных. Уже завтра жизнь станет прежней — такой, какой была еще неделю назад, и мы заставим себя все забыть.

Нет, я совершенно точно сошла с ума и винить в этом некого.

Эх, Петушок-Петушок! Глупая птица! Не суждено тебе быть дальновидной и сильной. Ведь не девчонка уже, должна быть голова на плечах, а все туда же. О личном счастье размечталась.

Но слова Андрея поразили: как он смог даже мысль такую допустить? И кто — Воронов? Никогда бы не подумала, что моей шеф-сноб на такое способен. Да он и сам, скорее всего, сильно удивится, когда поймет, каким был со своим секретарем. И, возможно, даже видеть меня не захочет.

И с работы мне, как бы я за нее ни держалась, а уйти придется — не выйдет иначе. Но если мы с Лешенко старались не зря, то значит, это того стоило. Вот только при взгляде на Андрея сердце щемило и сжималось, словно предчувствовало, как больно ему будет завтра.