— Ржавники явно хотели выжить. Во всех городах, какие я только видела, повсюду стоят автомобили. Они хотели уехать. Но не сумели.

— Некоторые сумели. Но только не на автомобилях.

Тэлли прижалась к Дэвиду. Исходившее от него тепло дарило ей защиту и уверенность. Еще несколько часов — и утреннее солнце прогонит из пустыни прохладу.

— Забавно. В школе нам очень мало рассказывали о том, как это произошло, — о последней катастрофе, о том, как ржавники в панике пытались бежать… Учителя только пожимали плечами и говорили, что ошибки этих людей накапливались век за веком, а в один прекрасный день все, что они сделали, рухнуло как карточный домик.

— Это только отчасти правда. У Босса в библиотеке хранилось несколько старинных книг об этом.

— И что там было написано?

— Ну… Понимаешь, ржавники действительно жили, можно сказать, в карточном домике, но этот домик кто-то очень здорово толкнул. Кто — этого так никто и не узнал. Может быть, вышло из строя какое-то оружие ржавников. Может быть, восстали люди в какой-то бедной стране, которым не нравился образ жизни ржавников. Может быть, все получилось случайно, как с цветами. Может быть, какой-то ученый-одиночка возжелал устроить катастрофу.

— Но что случилось все-таки?

— Вырвался на волю вирус. Но он не губил людей. Он заражал бензин.

— Инфекция, которая действовала на горючее?

Дэвид кивнул.

— Бензин делают из нефти. Нефть — это органическое вещество, образующееся из древних растений, костей динозавров и всякого такого. Кто-то вывел бактерию, способную поедать нефть. Споры переносились по воздуху, а когда попадали в бензин или сырую нефть, начинали размножаться. Как плесень. И меняли химический состав горючего. Ты фосфор когда-нибудь видела?

— Это химический элемент, да?

— Да. Он возгорается при контакте с воздухом.

Тэлли кивнула. Она вспомнила, как забавлялась с этим веществом в кабинете химии. Они все были в защитных очках и болтали о разных фокусах, которые можно сделать при помощи фосфора. Но им не удалось придумать ни одного безобидного фокуса, при котором бы никто не погиб.

— Нефть и бензин, инфицированные этой бактерией, становились такими же неустойчивыми, как фосфор. Они взрывались при контакте с кислородом. А когда нефть или бензин горели, споры попадали в дым и разносились ветром. И порхали по воздуху, пока не попадали в следующую машину или в самолет, или в месторождение нефти. Там они опять начинали размножаться.

— Вот это да… А ведь у них все работало на горючем, да?

Дэвид кивнул.

— Да, как те автомобили, что стоят под окнами. Видимо, они подхватили инфекцию, когда их хозяева пытались выехать из города.

— Но почему они просто-напросто не пошли пешком?

— Не додумались, наверное.

Тэлли поежилась, но не от холода. Трудно было думать о ржавниках как о реальных людях, а не как об идиотской, опасной и порой смешной силе, оставшейся в прошлом. Но тут были люди — вернее, то, что от них осталось через пару сотен лет. Их останки покоились внутри обугленных автомобилей, и они словно бы до сих пор пытались убежать от судьбы.

— Интересно, почему нам ничего не рассказывают об этом на уроках истории? — задумчиво проговорила Тэлли. — Вообще-то учителя обожают описывать все происшествия, в которых ржавники оказывались жалкими и глупыми.

Дэвид заговорил тише:

— Возможно, они не хотят, чтобы вы поняли, что любая цивилизация имеет свои слабые места. Всегда есть нечто, от чего мы зависим. И если это отнять, от всего уклада жизни останется только сюжет для урока истории.

— Ну, к нам это не относится, — возразила Тэлли. — У нас — возобновляемая энергия, восполняемые ресурсы, контролируемая численность населения.

Оба фильтра пискнули, и Дэвид пошел за приготовленной едой.

— Дело не обязательно должно быть в экономике, — сказал он, вернувшись с фильтрами. — Слабым местом может послужить и идея.

Тэлли взяла контейнер с омлетом и подержала в руках, грея ладони. Она обратила внимание на то, как серьезен Дэвид.

— Выходит, ты над этим тоже думал не один год, когда представлял себе, что на Дым нападут представители власти? Ты никогда не воображал, из-за чего города могут стать историей?

Он улыбнулся и подцепил вилкой большой кусок омлета.

— С каждым днем ответ на этот вопрос становится все яснее.

За следующую ночь они, как и планировали, добрались до края пустыни, а потом три дня летели над рекой до самого моря. В результате они забрались еще севернее, а здесь в октябре было холодно, как зимой. Дэвид распаковал арктическую одежду, сшитую из блестящего серебристого лавсана, и Тэлли надела куртку поверх вязаного свитера — единственной вещи, которая осталась у нее на память о Дыме. Она радовалась тому, что легла спать одетой в ночь перед вторжением чрезвычайников, поэтому свитер не сгорел вместе со всем поселком.

Ночи в полете на скайбордах пролетали быстро. На этот раз не нужно было разгадывать шифрованные стишки Шэй, не надо было спасаться от палов. Не спускались с неба древние машины ржавников, чтобы напугать Тэлли до смерти. Мир казался совершенно пустым, лишь изредка попадались развалины. Порой казалось, что на всем свете только два живых человека — Тэлли и Дэвид.

Они разнообразили свое меню рыбой, пойманной в реке. Однажды Тэлли зажарила кролика над костром, который развела сама. Она видела, как Дэвид латает свою кожаную одежду, но думала, что никогда в жизни не сумеет сделать и стежка. Он научил ее определять время и направление по звездам, а она научила его запускать специальную программу скайборда для облегчения ночного полета.

У моря они повернули на юг и полетели над северным отрезком той железнодорожной ветки, вдоль которой следовала Тэлли по пути к Дыму. Дэвид сказал, что когда-то эта дорога тянулась до родного города Тэлли и даже дальше. Но теперь в колее образовались большие разрывы, на берегу моря были построены новые города, и Тэлли с Дэвидом не раз приходилось огибать их, забираясь в глубь материка. Но Дэвид хорошо знал здешние реки, ответвления железнодорожного пути и другие металлические конструкции, оставшиеся после ржавников, поэтому путники неуклонно приближались к своей цели.

Мешала им только погода. Через несколько дней путешествия вдоль побережья над океаном появилась мрачная, зловещая громада туч. Сначала гроза как бы не хотела двигаться к берегу, она собиралась с силами целые сутки. Атмосферное давление все время колебалось, скайборды вели себя норовисто. Гроза долго пугала путников издалека, но когда она наконец разразилась, то оказалась гораздо страшнее, чем ее представляла себе Тэлли. Она никогда не видела такого жуткого разгула стихии.

Ни разу ей не доводилось сталкиваться с бушующим в полную силу ураганом — ну разве что сидя за стенами прочного дома в городе. А теперь она еще раз на собственном опыте узнала, что такое необузданная сила природы.

Три дня Тэлли и Дэвид провели в пластиковой палатке, которую поставили посреди больших камней. Обогревали и освещали свое жилище они с помощью химических грелок и светильников. Оставалось только надеяться, что магниты скайбордов не притянут к себе молнию. В первые часы зрелище грозы зачаровывало ребят, они изумлялись мощи стихии и гадали, в какую секунду вновь содрогнутся от удара грома прибрежные утесы. А потом полил унылый дождь, и они целый день напролет говорили обо всем и ни о чем, но особенно — о детстве, и в конце концов Тэлли поняла, что теперь знает Дэвида ближе, чем кого-то еще. На третий день жизни в палатке они жутко поссорились. Из-за чего — Тэлли потом никак не могла вспомнить, но кончилось все тем, что Дэвид выскочил из палатки и, наверное, целый час простоял под ледяным ветром. А когда вернулся, еще несколько часов не мог согреться и дрожал, хотя Тэлли его крепко обнимала.

— Мы опаздываем, — проговорил он наконец.

Тэлли крепче обняла его. На подготовку человека к операции уходит определенное время — особенно если «пациент» старше шестнадцати лет. Но с родителями Дэвида доктор Кейбл наверняка не станет тянуть. Гроза каждый день все больше задерживала ребят, и с каждым днем усиливалась вероятность того, что Мэдди и Эз уже побывали под ножом. Для Шэй, которой шестнадцать только-только исполнилось, перспектива была еще хуже.