Она сглотнула и перевела дух.

— И я не хочу слышать то, к чему привыкла за всю жизнь: “рэкетир”, “гангстер”... Я хочу знать настоящую причину, ясно?

В город мы приехали, когда уже давно сгустились сумерки. В Рино, провозгласившем себя “самым крупным маленьким городком в мире”, по ночам жизнь так и бурлит, поэтому вел я грузовичок по улицам, залитым ослепительными огнями, осторожно и не раскрывая рта. Следуя указаниям девушки, мы приехали в тихий фешенебельный район и остановились перед небольшим, выкрашенным в синий цвет домиком в калифорнийском стиле: две спальни, ванная, гостиная и маленькая, но удобная кухня. Паркетные полы и просторные стенные шкафы включены в общую стоимость дома — все однотипно, вкусу владельца проявиться не в чем.

— Остановитесь здесь, — велела она, и я притормозил позади белой спортивной машины на гравийной подъездной аллее. Похоже, девушка поняла, что должна объяснить, почему живет в таком домике, поэтому сказала:

— На одного здесь, конечно, места слишком много, но я решила, что в квартирке Шейху было бы тесновато. Соседи на стенку лезут, пытаясь выяснить, кто я такая и почему живу одна. — Голос ее посуровел. — А когда узнают, наверняка подадут петицию, чтобы меня выселили. Ладно, спасибо, что подвезли.

— Я помогу вам спустить на землю вашего хищника, — сказал я.

Нам опять пришлось действовать на пару. Шейх упирался, и я никак не мог извлечь его. Тогда мне пришлось запрыгнуть в кузов и пугнуть пса, так что он спрыгнул прямо на хозяйку. Признаться, когда я его пугал, у меня возникли кое-какие сомнения — когти и клыки зверюги впечатляли... но, похоже, он больше испугался меня, чем я его. Девушка ждала — его, стоя внизу и вытянув вперед руки, но семьдесят фунтов веса оказались ей не под силу, и она покатилась на землю вместе с Шейхом. Девушка ловко сгруппировалась и успела подхватить конец поводка.

— Все в порядке. Шейх, — мягко произнесла она, поднимаясь.

— Еще раз большое спасибо, — это уже мне. — Надеюсь, мои душевные излияния не слишком вас утомили. Психотерапевты, кажется, называют это катарсисом, да?

— Что-то в этом духе.

— Не хотите заглянуть ко мне? Могу угостить вас риски со льдом, и еще у меня есть гамбургеры.

Говоря, она одновременно отряхивалась. Голос был деланно безразличен, а волнующие глаза смотрели прямо на меня. Что ж, меня явно подвергали проверке. В эту минуту решалось, и вправду ли я славный парень, или один из бесчисленного племени охотников до молоденьких девушек, которые так и кишат повсюду.

— Звучит заманчиво, — ответил я и заметил, что ее глаза немного сузились, — но я вынужден отказаться. Всю ночь не спал, пока гнал сюда через пустыню.

— А где вы остановились?

— В отеле “Риверсайд”.

Чуть помолчав, она спросила:

— А охота вам нравится?

— Очень, — ответил я, — но, насколько мне известно, сейчас не сезон. К тому же, мне пришлось бы получать новую лицензию — моя действительна только в моем штате, — а цены довольно кусачие.

Она пригнулась и погладила пса по вытянутой морде.

— Ему лицензия не нужна, а на кроликов сезон всегда открыт. Во всяком случае, егери меня еще ни разу не останавливали. Поверьте... это захватывающее зрелище. Я могла бы завтра поехать. Хотите составить мне компанию?

— Да, — сказал я. — Только хорошо бы не слишком рано.

— Давайте только поедем на вашем грузовичке, чтобы не разбить на этих жутких дорогах мой заграничный бриллиантик. Я зайду за вами. — Она быстро повернулась и потащила пса в дом. Дверь за ними захлопнулась, и вспыхнул свет. В моем деле быстро осознаешь, что вовсе не обязательно быть красавцем, к которому вдруг может просто так привязаться хорошенькая юная девушка, даже если речь идет только о том, чтобы полюбоваться, как ее пес будет гоняться за луговым коньком.

Я еще раз посмотрел на ее машину. Небольшой спортивный “мерседес” — дамочки обожают такие. Впрочем, модель достаточно роскошная, тысяч на шесть с лишним. Я забрался в свой старенький грузовичок стоимостью долларов в двести — если скупердяй-продавец упрется и не уступит больше, — и покатил к мотелю “Риверсайд”. Перед последним коттеджем я остановился. Я поселился здесь. Приблизившись к коттеджу, я внимательно осмотрел входную дверь. Известные только мне знаки подсказали, что в мое отсутствие никакие незваные гости ко мне не наведывались. Я мысленно посмеялся над собой за то, что принял такие меры предосторожности. В конце концов, я приехал сюда в отпуск. Я вставил ключ в замочную скважину и тут же заметил, что справа в кустах что-то шевелилось. Послышался сдавленный голос:

— Эрик...

Моя рука юркнула в карман и нащупала нож. Хороший ножичек, из Германии, золингеновская сталь. Я привез его с войны — прежний владелец в нем уже не нуждался. Нож, правда, не слишком большой, но вполне надежный. Лезвие запирается в раскрытом положении, так что вы можете не опасаться отхватить себе палец, если острие наткнется на кость при сильном ударе. Все же голос произнес мою кодовую кличку. Я продолжал вращать ключ левой рукой, словно заело замок.

— Назовите себя, — произнес я, не поворачивая головы.

— Пол.

Я ждал. Он должен был назвать начальную фразу пароля, а я, соответственно, — заключительную. Вместо этого он снова застонал.

— Черт возьми, да помогите же мне! Скорее. Я... я давно жду... Я ранен...

Послышалось что-то похожее на предсмертный хрип.

Я не ответил. Меня не раз пытались заманить в ловушку, причем настоящие актеры. Я вытащил нож и осторожно раскрыл его. В наше время кто угодно может разузнать наши кодовые клички. В отличие от паролей, они никогда не меняются. А мои гуманные инстинкты, вроде помощи ближнему, атрофировались много лет назад. Так что я не собирался очертя голову бросаться в кусты, чтобы оказать помощь бестелесному, агонизирующему и незнакомому голосу.

Больше уже никто не говорил и ничего не происходило. Я решил, что достаточно повозился с замком, отомкнул его и вошел. Как и предполагалось, внутри меня никто не ждал. Убедившись в этом, я включил свет, сложил нож, упрятал его в карман, вынул из-за голенища револьвер тридцать восьмого калибра и проверил его. Маленький уродец с отпиленным рылом, облегченный, с алюминиевой рамкой, слишком легкий, чтобы сдержать отдачу от стрельбы крупнокалиберными пулями, в особенности при быстрой стрельбе, но в данный миг я был рад и ему.

Я засек время по часам: семь минут девятого. Выжду еще пятнадцать минут, решил я: достаточно, чтобы они поняли, что я не поддамся на уловку (если это уловка), и достаточно, чтобы они убрались восвояси; но недостаточно, чтобы они успели изменить план и подстроить мне другую ловушку. Если же мой собрат по ремеслу, парнишка, который, по словам Мака, вряд ли сумеет долго у нас продержаться, и впрямь лежит там в кустах, раненный, то тем хуже для него — раз он не назвал пароль, то будет теперь ждать, пока я не сделаю все, как положено.

Чувство взаимовыручки у нас вытравлено. Мы гордимся тем, что ни один из нас не провалил операцию ради того, чтобы помочь раненому товарищу. И инструкции на этот счет крайне жестки. Сейчас, правда, я не выполнял задания, но все шло к тому, что скоро меня пошлют на новое дело, и я не собирался рисковать своей шкурой.

Вместе с ключами от коттеджа мне всучили кипу всяких проспектов и прочей бесплатной ерунды. Я устроился на кровати, держа револьвер наготове, и начал перелистывать проспекты. В одном из них перечислялись мотели, принадлежащие данной компании, которая раскинула свои сети почти во всех штатах к западу от Миссисипи. Потом следовал перечень тех мест в Рино, где можно перекусить, потом — карта-схема городка и наставление для неопытного туриста о том, как вести себя в игорных заведениях, чтобы с наибольшим наслаждением проиграть свои денежки.

В общей куче оказался также свежий выпуск местной ежедневной газеты. Я заставил себя просмотреть ее, не слишком часто поглядывая на часы. Весь мир, как всегда, разваливался на части. Местные политиканы высказывались крайне непонятно и загадочно, как всегда бывает там, где вы никого не знаете. Какого-то парня ограбили прямо на улице.