Они вышли из машины и шагнули в просторный холл. Детектив предъявил свою карточку в окошко, и его вместе со спутником проводили в кабинет. Вскоре туда вошел бородатый мужчина и предложил свои услуги.

– Буду вам обязан, почтмейстер, если вы сообщите мне, получала ли в начале этой недели мадемуазель Джойс Уиппл посылку из Англии.

Почтмейстер раскрыл толстую книгу и пробежал пальцем по записям на одной из желтых страниц.

– Да. Во вторник утром.

– Она приезжала за ней?

Почтмейстер вышел, навел справки и вернулся.

– Нет, мосье Ано. Маленькую посылку доставили си в Шато-Сювлак.

– Разумеется, она расписалась в получении?

– Конечно.

– Могу я взглянуть на подпись? – попросил Ано. Когда ему дали квитанционную книжку, он положил ее перед Рикардо. – Это ее подпись?

– Да.

– Вы уверены? – настаивал детектив. – Это очень важно.

– Она писала мне однажды, чтобы напомнить о пашем разговоре в Лондоне. Я также видел ее подпись в книге посетителей, – ответил мистер Рикардо с чуть меньшей уверенностью.

– Мы можем в этом убедиться. – Ано достал из нагрудного кармана желтую бумажную обложку французского романа. Под названием стояла надпись: «Джойс Уиппл». – Книга лежала на столе в ее спальне. Она была опубликована несколько недель тому назад и продается во всех магазинах. Очевидно, мадемуазель купила ее на Ке-д'Орсе во время поездки в Бордо.

Он положил обложку рядом с квитанционной книжкой. Подписи совпадали почти точно.

– Обе сделаны одной рукой, – заявил Ано. – Значит, посылку вручили лично мадемуазель Уиппл. – Он снова посмотрел на почтмейстера. – Можете назвать мне ее вес?

Почтмейстер опять справился в книге.

– Двести грамм.

– Семь ваших унций, – объяснил Ано мистеру Рикардо. Он попытался угадать содержимое посылки, и его лицо прояснилось, но омрачилось вновь. – Я зря теряю время. Лучше послать телеграмму.

Почтмейстер положил перед ним бланк. Ано вынул из кармана письмо сэра Генри Бруэра из лаборатории в Лидсе и переписал имя и адрес в текст длинной телеграммы.

– Я отправлю ее в ваш Скотленд-Ярд, – сказал он. – Там быстро выяснят то, что я хочу знать. Телеграмму пошлют сразу же? Благодарю вас. Тогда мы откланяемся.

Ано пожал руку почтмейстеру.

– На сей раз действительно в Бордо, – приказал он шоферу и больше не произнес ни слова, пока машина не остановилась у отеля мистера Рикардо на Кур-де-л'Энтанданс.

– Возможно, завтра мы с вами не увидимся. Но если произойдет что-либо интересное, я дам вам знать, – сказал детектив Рикардо на прощанье. – А пока вопрос для нас обоих. Зачем виконту понадобилось собственноручно красить именно эту калитку? Другая, через которую мы прошли по пути к долгу, тоже нуждалась в свежей краске. Почему же его внимание привлекла именно калитка, выходящая на дорогу в Шато-Сювлак? Потому что краска пузырилась на солнце? Чепуха, друг мой! Разве ее нельзя было покрасить до или после сбора винограда? – И Ано с улыбкой зашагал прочь.

Мистер Рикардо старался выбросить из головы преступление в Сювлаке, дабы вернуться к нему со свежими силами, когда его помощь понадобится вновь. Он начал день с прогулки по ботаническому саду и без всяких заранее обдуманных намерений подошел к декоративному пруду, где «Ла Пти Мусс» с его управляемыми вручную гребными колесами был пришвартован в ожидании воскресных посетителей. При виде его мистер Рикардо тотчас же вспомнил габару и ее шкипера, намекавшего, что судно может достаться ему «скорее, чем многие думают». Он застыл как вкопанный, осознав, что ничего не рассказывал Ано об этом разговоре. Конечно, детектив знал о габаре, не сомневался, что она покинула гавань задолго до прилива с целью утопить корзину с телом жертвы посреди Жиронды, покуда еще темно, и наверняка не упускал из виду шкипера и его двух сыновей. Однако разговор Рикардо со шкипером, несомненно, был очень важен. Он состоялся во второй половине дня, а преступление произошло следующей ночью. Это доказывало или по крайней мере наводило на мысль, что убийство Эвелин Девениш было преднамеренным. Мистер Рикардо быстро вышел из сада и вскоре оказался на площади напротив величественного старинного здания, стоящего во дворе за длинной стеной, из тех, которые ранее служили жилищем аристократов, а ныне используются муниципальными чиновниками.

– Скажите, пожалуйста, что это за дом? – спросил он прохожего.

– Архиепископский дворец, – ответил тот. – Он построен в шестнадцатом веке и содержит немало превосходных образцов живописи и резьбы по дереву, на которые стоит взглянуть.

Сейчас это было самым подходящим местом для Рикардо. Он уже представлял, как будет воображать былое великолепие архиепископов Бордосских, сравнивая его с нынешним убожеством, как населит коридоры придворными в камзолах и рюшах, как станет разыгрывать в уме исторические сцены, если только сможет их придумать, избавившись от навязчивых мыслей о тайне Сювлака.

Мистер Рикардо начал переходить площадь, направляясь к массивной двери в стене, когда, к его изумлению, оттуда вышел Ано. Сразу остановившись, Рикардо задал себе вопрос: что делал детектив в архиепископском дворце? Испрашивал благословения для своей работы? Здравый смысл свидетельствовал против этого предположения, выдвинув другое, более прозаичное – Ано приходил поговорить об аббате Форьеле, дабы архиепископ как следует надрал уши священнику за его упрямство. «И по заслугам!» – подумал Рикардо. Понимая, что ему не удастся отделаться от загадки Шато-Сювлак, он вернулся в свой отель и начал добавлять вопросы и гипотезы в свои заметки, покуда Илайес Томпсон ходил по комнате на цыпочках, обслуживая хозяина, который так «неравнодушен к преступлениям».

К пяти часам вечера, прочитав все, что сообщали газеты устами специалистов по криминологии, истощив свои способности к дедукции, априорным рассуждениям и полетам фантазии, мистер Рикардо пришел к определенному выводу. Во всех делах такого рода, о которых он когда-либо слышал, фигурировало куда больше невинных людей, чем преступников, причем главный злодей зачастую до самого разоблачения выглядел добропорядочным и законопослушным, как церковный староста. Мистер Чарлз Пис[49] являл собой исторический пример. Но дело Шато-Сювлак было уникальным в том смысле, что никто из замешанных в нем не казался невиновным. Чем пристальнее вы присматривались к кому-либо, тем более подозрительным он выглядел. Комната Дайаны хранила какой-то секрет, хотя он не был скрыт в копии Тинторетто. Поведение аббата Форьеля вызывало серьезнейшие подозрения. Робин Уэбстер был самым «теплым материалом», какой только можно представить. Эвелин Девениш определенно не вызывала симпатии, а Джойс при всем ее очаровании пришлось бы объяснить очень многое, чтобы доказать свою невиновность. Ранее мистер Рикардо придерживался мысли, что потомок крестоносцев окажется верным традициям своих предков. Но даже эта твердыня была разрушена. Виконт Кассандр де Мирандоль с его дрожащими руками казался ничуть не лучше остальных. Рикардо не сомневался, что старая миссис Тэсборо после пятиминутного разговора по душам выглядела бы столь же глубоко погрязшей в грехах. – Каждый в Шато-Сювлак чем-то запятнан! – воскликнул он, в отчаянии взмахнув рукой.

В этот момент Ано открыл дверь и шагнул в комнату с бесцеремонностью, которая так возмущала его друга.

– Сначала полагается постучать, – заявил мистер Рикардо, нервно теребя спичечный коробок, – и спросить разрешения войти…

– А потом представить джентльмена, знакомство с которым крайне важно, – безмятежно отозвался Ано.

Невысокий, жилистый мужчина лет пятидесяти пяти, с узким, гладко выбритым лицом и парой ярко-голубых глаз вошел в комнату. Судя по пыльному и мятому твидовому костюму с двубортным пиджаком, он только сейчас завершил достаточно долгое путешествие. Незнакомец устремил на мистера Рикардо не слишком благожелательный взгляд. Ано закрыл дверь, а Рикардо указал незваному гостю на кресло, но тот покачал головой.