– Начинается! – пробормотал он недовольно. – У вас что, эпидемия окамене… Мама родная!!!

«И как у кучера хватило мужества здесь остановиться? – недоуменно подумал он, разглядывая трехэтажное здание постоялого двора, и поежился от неожиданно холодного порыва ветра. Засыпанная упавшей листвой площадка перед домом создавала уверенность в том, что в последний раз здесь прибирали года три назад. – Как раз перед тем, когда Нита перестала отвечать на мои письма…»

Деревянный сруб дома выглядел до сих пор неплохо, и если бы не невиданный прежде серый налет, покрывший всё здание, можно было подумать, что и строили его не так давно.

«По крайней мере, окна целы», – подумал советник. Это означало, что здесь не было побоища с волками, и люди, хотя это и маловероятно, всё-таки здесь еще живут.

Вот только стекла ничего не отражали, и в них не было видно ни слабого отсвечивания фонарных огоньков кареты, ни сильного отражения сверкающих тут и там молний. Доминик очень быстро понял, почему окна выглядели черными провалами: стекол в рамах не было. Совсем. Ни разбитых и оставшихся по периметру острыми осколками, ни целых. Никаких.

Пустые оконные рамы напомнили ему глазницы найденного когда-то в детстве черепа, и он поежился от нахлынувших неприятных воспоминаний.

– Симпатичное зрелище! – пришел в себя Кащей. С подобными артефактами ему давненько не приходилось встречаться. Настолько давно, что удивление ненадолго выбило его из колеи.

Извозчик по-прежнему сидел на своем месте и смотрел на путешественников мрачным изучающим взглядом. Увидев, что советник всё-таки ступил на землю, он неожиданно пронзительно закричал:

– Ннооо, пошла! – и лошади рванули с места, увозя с собой карету, самого извозчика и большую кучу чемоданов со сваленными как попало вещами.

– Стоять! – прокричал советник. – Ты куда намылился?!

Уносящийся вдаль извозчик помахал им рукой и прокричал:

– Вы за меня не беспокойтесь, я с вашими каретой и чемоданами не пропаду, мы хорошо будем жить!

У советника отвисла челюсть. Поднимая за собой вихрь из высохших листьев, карета исчезла в ночной дали, и голос счастливого извозчика очень скоро стал слабым, неразличимым, пока полностью не растворился в лесном шуме.

– Вот он, типичный оборзец нахальных извозчиков! – пожал плечами Кащей, доставая из ножен меч-кладенец. Использовать шпагоплеть он поостерегся: мало ли какое состояние у здания: лишнего взмахнешь – еще пополам перережет, владельцы до самой своей смерти будут бегать за ним и требовать заплатить за поломку памятника архитектуры начала нового сотворения мира. Хотя какие теперь хозяева? Исполосуй он это здание, как свежий хлеб, на ровные вертикальные ломтики, никто и словом не обмолвится – нет никого рядом, чтобы словами сорить. Вот только домик может не выдержать острого к себе отношения и завалить резчика тоннами деревянных брусьев. Жаловаться потом придется только на себя. Так что – меч, и только меч!

– Зайдем в гости?

– К кому? – Советник спросил скорее для того, чтобы услышать свой собственный голос и определить: не сказывается ли его страх перед навалившимися на них неприятностями на его обычно спокойной речи. – К засохшим мухам-тараканам? Или к поселившимся здесь призракам?

– А какая разница? – пожал плечами Кащей. – У нас нет выбора после того, как извозчик не стал ждать милостей от природы и самостоятельно осчастливил себя нашими вещами. Если есть желание – догони его и передай от меня пару ударов в челюсть, я потом тебе верну. Советник пристально посмотрел в глаза невозмутимого Кащея, не выдержал и устало усмехнулся.

– Всё равно стоять здесь я не намерен, – воскликнул Доминик, тревожно посматривая по сторонам, – а идти куда-то среди ночи – гиблое дело: попадется еще одна стая – нам каюк!

– Дело говоришь, – согласился Кащей. – Когда волки очухаются и решат нанести ответный удар, нам лучше не стоять в открытом поле.

– Змейго, не дави на психику, она и так подавлена! – взмолился советник. – И так ничего понять не могу из происходящего!

– А этого никто из нас троих не понимает, – ответил Кащей. – Ну что, войдем да разузнаем, что к чему. Вдруг нам повезет и мы познакомимся с очаровательным привидением, которое сначала нас накормит-напоит, и только потом вечным сном спать уложит?

– Змейго!

– Да брось ты переживать!

– Оставили нас на верную погибель…

– Ты не прав: аборигены просто-напросто взяли от нас вещевые жертвоприношения в свою пользу, и теперь нас никто не тронет, пока не встретит. Пошли, что ли, чего стоять, глаза мозолить?

– Кому?

– Да хоть кому…

Шурша сухими листьями, они направились ко входу в здание.

Двери, как ни странно, оказались хорошо смазанными и даже не пикнули после того, как их отворили. Кащей, ожидавший услышать бьющий по нервам пронзительный скрип, не сразу поверил в то, что кто-то поддерживает петли в идеальном состоянии. Причем только петли и ничего более, потому что ни пыль, ни листья, ни паутину не убирали здесь приличное количество лет, и на полах хорошо отпечатались следы тех, кто был в здании после его запустения.

– И долго ты будешь дергать ее туда-сюда? – Советник некоторое время понаблюдал, как Кащей проверяет бесшумность петель, и на второй минуте не выдержал. Доминик смотрел на действия Кащея, как на неведомый ритуал, положенный при входе в подобные места, ему и в голову не пришло, что тот просто не верит собственным ушам.

– Ладно, пошли! – Кащей оставил дверь в покое. Доминик посветил фонариком, который успел снять с кареты до ее экстренного отбытия в сокрытое ночной темнотой неведомое, и тусклый огонек осветил ближние три-четыре метра коридора.

На полах – неровный слой пыли и многочисленные следы: кто-то уже заходил сюда, предположительно – ранее проезжавшие путешественники.

«Может, кто-то из них и смазал петли? – дошло вдруг до Кащея. – Пыль еще можно вытерпеть в походе, но вот скрип…»

– У меня такое чувство, – сказал он, – что здесь работает приличной мощности конвейер по получению бесплатной гуманитарной помощи населению от приезжих. Всё давно поставлено на поток, и мы просто-напросто его новая безликая порция.

Поскольку в самом лучшем и светлом царстве тяжелый физический труд считается недостойным… как и труд вообще, то лишенное новых предметов быта и роскоши население отбирает их у приезжих под предлогом, что от путешественников не убудет – у них дома этого добра предостаточно. Подумаешь, несколько чемоданов и карета. Всё равно тут волки бродят, того и гляди съедят. Зачем добру зря пропадать?

Кащей шагнул вперед.

Следы прежних «охотников за привидениями» отчетливо показывали, что желания уходить в глубь здания ни у кого из них не возникало. Самый храбрый и отчаянный сделал не больше двадцати шагов. Вероятнее всего, пытался узнать пределы собственного хладнокровия – сколько успеет пройти, прежде чем его загрызут внутренние страхи.

Кащей остановился там же, где оказалась финальная черта путешествия самого храброго из предшественников.

– Что там? – сразу же спросили оставшиеся у входа советник и царевич.

– Пыль, – коротко ответил Кащей. – Предпочтете остаться у дверей или зайдете на огонек? Я вижу, в той стороне находится кухня, и мы успеем поужинать.

– Сухими мушиными тушками? – уточнил советник. – Или вялеными паучками?

Стоявший за спиной советника царевич издал глухие и очень неопределенные звуки. Кащей за словом в карман не полез:

– Неужели я сподобился встретить знатока редкой разновидности кулинарии?

– Еще нет, но при таком раскладе дел – очень даже может быть.

– Господа, – с ехидством в голосе протянул Доминик, – не могли бы вы поговорить о чем-нибудь менее изысканном? Например, о жареной телятине?

– Сейчас посмотрим, что осталось в местных кладовых, – согласился Кащей. – И поговорим о том, что там есть.

– Если там есть, что есть!