Время замедлило ход.

Лирис встала с земли, и пошла к этим монстрам, глядя пустым взглядом — ненависть ее была на столько сильна, что выжигала все другие эмоции и чувства.

Первым ее увидел маг разума и он же первым пожалел, что столкнулся взглядом с девушкой. Она одним ударом сбила его щиты и почти взорвала голову изнутри, используя не только магию разума, но и те крохи от сил ньяри, что ей достались. Все состоят из воды… а вода — это стихия.

Понимая, что пахнет жаренным — оба оставшихся некроманта призвали нежить, притормозив ритуал на время и направили тварей на Лирис, но…

Она отделила разум мужчин от тела и, используя их же знания и руки, упокоила тварей на место. Амулеты, которые должны были защитить некромантов от магии разума, на глазах оплавились, стекая раскаленной жидкостью по груди. Наклонив голову на бок, Лирис подвела их друг к другу и заставила того, который охранял ньяри сделать со вторым все то, что пять минут назад он делал на алтаре. Затем, оставшийся в живых перевернул окровавленный нож в руках и начал резать уже себя. Лирис абстрагировалась от их боли как могла, долетающие отголоски ей сейчас казалась почти сладкими, на столько ей хотелось не просто их убить, а ввести в то самое беспомощное сумасшествие. И ей это удалось — быть в своем теле и не контролировать его… наблюдать, как тебя или ты сам себя режешь…

Что-то горячее начало капать на сложенные руки девушки. Она удивленно опустила глаза, только сейчас поняв, что к тому же почти ничего не видит… и не слышит. Кровь? Откуда столько крови?

Ноги странно подкосились, и Лирис упала на землю. Становилось очень душно, но самое главное — болели глаза, а голова горела огнем. Мышцы на лице почти отказали, она не могла дышать ни ртом, ни носом. Тело начала бить мелкая дрожь.

— ЛИСА!

К ней кто-то подбежал. Девушка не понимала что происходит, как-то отстранённо она почти перестала осознавать то где она, кто…

— Стихии! Что с ней, откуда столько крови!

— Айлиор, я не знаю, конечно, я не спец по магии разума, но кажется, у них это называется «спечься». Когда маг прикладывает слишком много сил, в разы перегнув палку собственных возможностей, у них происходит сильнейшее кровотечение во всем теле и самое главное — в мозгу. Боюсь, она не выживет.

— Выживет, — тихо зарычал седовласый ньяри, поднимая на руки девушку, — она еще и гребанный демон, а их простое кровотечение не убивает.

— Но…

— Телепортируйтесь куда я показал, — мужчина нежно провел рукой по лицу Лирис, пытаясь забрать ее боль, остановить судороги, мелко бьющие ее тело, — о нас не слова — вы ничего не видели и не слышали. Скажите, что сами сбежали — в общем придумаете. Но не слово о ней и обо мне.

— Слушаемся.

Спустя пару мгновений поляна полностью опустела. О том, что здесь произошло, говорила только кровь, щедро пропитавшая землю вокруг и тела убитых.

Солнце полностью поднялось над лесом, освещая почти разрушенный эльфийский город, тысячи изуродованных тел, последних выживших и двоих — седовласого мужчину и, лежащую у него на руках девушку, которую он нес к небольшому домику, стоящему на обрыве. Там, где с одной стороны виден вулкан и горы, с другой — бескрайний простор океана.

Место четырех стихий.

— А как давно мы знакомы? — невысокая девушка в легком льняном платье, сидела на полянке рядом с небольшим деревянным домиком и плела венок из всех цветов, которые тут росли.

— Около тридцати лет, — рядом с ней, в одних штанах, сидел высокий и красивый мужчина с коротко отстриженными седыми волосами и ярко-желтыми глазами.

— А как мы познакомились? — девушка подняла лицо и посмотрела на него смеющимися глазами разного цвета — один был зеленым, а другой ярко-сине-голубым.

— Ты спасла меня в тот момент, когда я уже почти лишился жизни. А вообще — тебе не надоело меня об одном и том же спрашивать? По сути мне кажется, тебе просто нравится тот момент, когда я снова и снова говорю о том, что обязан тебе жизнью.

— Есть такое, — девушка снова рассмеялась, — мы сегодня будем снова жечь костер?

— А ты хочешь? — Айлиор смотрел на девушку с мягкой теплой улыбкой. Кто бы подумал, что Лириса, с ее вечным скептицизмом, с горечью в глазах станет такой милой и теплой, лишившись почти всех воспоминаний.

— Очень. Когда я смотрю в него и когда касаюсь, я вижу там свою маму. Странно, почему-то мне кажется, что раньше я так не могла.

— Не могла, — кивнул мужчина, — ты боялась огня, потому, что твой самый близкий человек ушел в него.

— Но ведь для ньяри это нормально, почему же я боялась?

— Наш разум иногда отказывается верить в такие вещи — мы можем объяснять их другим людям, но когда вопрос касается нас самих — возникает проблема.

— Наверное, — девушка доплела венок и, закрыв глаза, подняла лицо к небу, ловя последние лучи света.

Айлиор поднялся на ноги и пошел в дом, за дровами. После того, как Лирис очнулась прошло уже почти семь месяцев. Первое время было очень тяжело. Сколько раз ньяри сидел у ее кровати, моля Стихии о спасении, сколько ночей он менял холодные компрессы на ее лбу, который был на столько горячим, что вода испарялась почти мгновенно. И однажды, жар отступил, Лирис перестала метаться и бредить, она впервые открыла глаза и каково было удивление мужчины, когда первый вопрос, который она задала, стало:

— Привет, а ты кто?

Позже ньяри осознал, что девушке пришлось заново восстанавливать большую часть мозга, после того выброса энергии. Вместе с этим она потеряла кусками почти всю память. Осталось немногое — часть детства, образы и отдельные имена. Что стало еще интереснее — девушка стала в разы более сильной как ньяри, чем была. Стихии сами тянулись к ней и мягко склонялись перед девушкой. В какой-то момент Айлиор задумался — а было ли когда-нибудь с ним так же? И сам себе ответил — было, но позже, пережив то, что никому бы не пожелал, он разучился чувствовать и любить этот мир так, как раньше. И мир в ответ стал более чужд.

Их маленькое убежище за это время никто так и не нашел. Тишина и спокойствие стали самой большой ценностью этих двоих.

Когда Айлиор первый раз развел огонь за пределами дома, Лирис испугалась и боялась подходить к костру еще очень долго, но ньяри терпеливо объяснил ей, и причину страха и его бессмысленность. С тех пор, девушка каждый раз просила специально делать его снова и снова. Она садилась у огня и долго разговаривала с ним — смеялась и, иногда ложилась прямо в огонь, раздевшись предварительно, и засыпала в языках пламени.

Мужчина не знал, правильно он поступал или нет. С одной стороны он обманывал девушку, не рассказывая ей о ее жизни и скрывая тот факт, что на самом деле он не был ни ее мужем, ни даже просто возлюбленным. Что все, что она ощущала — лишь отблеск того, что чувствовал он и не более того. Однажды, Айлиор не выдержал и спросил девушку:

— Лис… ты хотела бы все вспомнить? Все полностью?

Девушка замерла, потом ответила:

— Скажи, я была счастлива в той, другой жизни? Я была так же счастлива как сейчас?

— Нет, — простой ответ из трех букв, — возможно по-своему и была, но я никогда не видел такую твою улыбку.

— Значит, не хочу. Путь прошлое со своими призраками остается там, где она была раньше. Плохие воспоминания мы всегда успеем получить — жизнь еще длинная.

И этот ответ слегка успокоил советь Айлиора, хотя червячок сомнения продолжал точить его душу. По сути, мужчина понимал, что вполне возможно, у Лирис были те, кто ее ждал, те, кто ее любил не меньше, чем он и кого, самое важное, могла любить она. Ему было мерзко думать, что он обрекал их на мучения и мысли о смерти девушки. Что если бы в такой ситуации кто-то другой бы забрал Лирис? Или что еще хуже — она очнулась бы просто в лесу, и тогда уже сам Айлиор считал бы ее погибшей. Чтобы чувствовал он? Эти мысли не давали нормально спать ньяри, но чем дольше они жили в тишине и спокойствие, тем слабее они становились. В конечном счете, они все равно не будут находиться тут вечно, да и Айлиор свято верил, что если Лирис кого-то любила, она рано или поздно все равно его вспомнит и тут не спасет ни какая эмпатия.