Удар… удар…

Ей было интересно, сколько человек выдержит ударов кнутом.

Ньяри выдерживали сто сорок или даже иногда сто семьдесят.

Эти умерли куда быстрее.

Картина снова изменилась.

Ночной лес и незнакомая рыжая девушка, на коленях которой лежала Лирис. Все вроде хорошо и мирно, но почему-то острая тоска сжимала грудь девушки, а из глаз лились слезы.

Кто она?

Рива…

Картина снова изменилась. Теперь Лирис находилась на поляне, освещаемой причудливыми фонарями а рядом стоял Айлиор.

— Честно? Я тебя не люблю. Вот так просто — да, я эмпат и да, тут может сработать тема того, что пока я рядом с тобой, меня будет переполнять те чувства, что ощущаешь ты, однако привязать меня к себе ты не сможешь, да и на кой черт тебе это?

Голова резко взорвалась боль. Лирис открыла глаза и тут же закрыла, так как даже тусклый свет заходящего солнца отражался болью.

— Ты пришла в себя, — рядом с девушкой сидел Гархиан. Мужчина казался уставшим, и явно испытывал облегчение от того, что его дочь вернулась в мир живых.

— Папа, кто такие эмпаты?

Только задав этот вопрос, девушка поняла, что сделала что-то такое, от чего вздрогнули все и Айлиор и Гархиан.

— Ты что-то вспомнила, — тревожно спросил ньяри, вглядываясь в лицо девушки.

— Да. Кто такие эмпаты? — Лирис повторила свой вопрос, не давая мужчинам увести тему в другую сторону. Сейчас для нее это было очень важно.

— Это те, кто ощущают чужие эмоции как свои, — спокойно и четко ответил такхар.

— Лирис, — ньяри опустился рядом с лежащей девушкой.

— Не надо, — жестко сказала она и рывком села, морщась от головной боли, — не трогай меня. По крайней мере сейчас.

Айлиор отшатнулся в сторону, словно его ударило молнией. Он рывком встал и отошел, отвернувшись от остальных.

— Не будь слишком жестока с ним, — тихо сказал Гархиан, — любовь толкает на безумства.

— Я попытаюсь, — Лирис начала подниматься и отец тут же помог ей, держа девушку за руку, — я попросила его отойти, чтобы в первую очередь суметь сконцентрироваться на своих ощущениях.

— Я подарил тебе кольцо, — спокойно ответил мужчина, — надень его и все станет проще.

— Оно подавляет этот дар?

— Да.

Девушка кивнула и открыла небольшой кармашек в платье. Кольцо она нашла сразу и когда надела его, по лицу пробежала тень.

Лирис огляделась вокруг. Пейзаж поражал масштабом — огромное количество вулканов, красная сухая земля и низкие облака меняющие свой цвет от зеленого до темно-вишневого. Куда не посмотри, всюду было что-то горящее или тлеющее.

— Вот почему, она говорила, что уходит не просто в огонь, а уходит к тебе. Она думала, что сможет быть рядом, если ты еще жив.

— Да, — голос такхара был уставшим и глухим. Лирис поняла, что попала по самой больной для него теме.

Ньяри посмотрела на отца спокойным безэмоциональным взглядом.

— Что ты чувствуешь сейчас? — Гархиан с тревогой следил за дочерью, уже почти жалея о своем подарке.

— Я чувствую себя обманутой. А еще ощущение такое, словно рядом со мной до этого все время играла музыка сразу множества оркестров, а теперь она затихла.

— И что думаешь делать?

— Раньше я думала, что не желаю возвращать свою память, но теперь четко осознала разницу между моими чувствами и чувствами других. Если ты будешь не против, я хотела бы доехать до твоих земель, вспомнить как владеть мечом и прогуляться по некоторым местам, где была когда-то.

— Это может быть слишком опасно, — спокойно заметил мужчина.

— Я знаю, — Лирис пожала плечами, — но у меня есть очень четкое ощущение того, что меня где-то ждут. И более того, что если я не найду этого человека, я потеряю что-то очень важное. Осталось понять что.

— Думаю ты влюблена, — Гархиан улыбнулся и несмело притянул к себе свою дочь, — настоящая любовь, как сорняк — ты можешь выкорчевывать ее любыми способами и даже заложить камнем то место, где она растет, но ее побеги все равно найдут дорогу.

Лирис молча стояла уткнувшись в грудь мужчины.

— Что будем делать с Айлиором?

— Отпусти — я с ним поговорю.

Демон разжал руки и Лирис, выпрямившись, направилась в сторону ньяри, сидящего к ним спиной.

— Айлиор.

— Ну что, казнить нельзя, помиловать или казнить, нельзя помиловать? — мужчина улыбался, но в его глазах было столько тоски, что даже не чувствуя как раньше его эмоции, девушка понимала, что ему больно.

— Прости… мне нужно в себе разобраться. Меня гложет обида на то, что ты скрыл от меня такой важный факт. Я не знаю, что мне делать и помочь мне сможет только время.

— Я понимаю, — ньяри встал на ноги, — просто помни — я всегда приду к тебе на помощь, если ты попросишь и… не вздумай умирать.

Лирис обняла мужчину, внезапно осознав, что может она и не любит его, но ей очень плохо от того, что он сейчас чувствует и что, по его мнению, теряет раз и на всегда. Возможно было бы проще снять кольцо и оставаться с ним? С тем, кто точно не предаст ее и кто сделает все, лишь бы она была счастлива?

Возможно.

Но сначала, она найдет мужчину с черными глазами.

Три года спустя.

Утро встретило Лирис в небольшой таверне на втором этаже в крохотной комнате, зато обладающей крепкой дубовой дверью и внушительным засовом.

Девушка поморщилась, почувствовав солнце на своем лице, и отвернулась к стене. Эта ночь была одной из немногих, когда ее не мучали ведения. Только в такие дни она умудрялась нормально выспаться, во все остальные девушка старалась как можно быстрее встать и записать то, что видела впервые в некотором подобии дневника, что стала вести два с половиной года назад, у отца дома по его же совету. Воспоминания возвращались плохо и медленно, скорее наваждениями, чем четкими образами, но постепенно, они начинали складываться в одну картину. Частично благодаря записям, частично потому, что Гархиан помогал всеми силами, разыскивая тех, кого она видела во снах. Если бы не это — у девушки так и осталась бы каша в голове и не более.

Три года прошло с того момента, как она нашла дом в землях такхаров. Три года постоянных тренировок, останавливаемых только на то время, когда они вдвоем путешествовали по разным уголкам и разыскивали тех или иных существ. Лирис неприятно удивило собственное прошлое. Не смотря на все, что она вспоминала, девушка сама не могла поверить в свою жестокость. Сущность ньяри стала как никогда ранее сильна в девушке и, хотя она по-прежнему была способна на убийство, в ней с новой силой вспыхнула любовь к этому миру. Отец только морщился, когда она не проходила мимо тех, кто был болен, помогая всеми силами. Но молчал — он знал, что именно такая Лирис была способна на магию куда большего уровня, чем раньше. Стихии тянулись к ней и, что самое странное, в отличие от прочих ньяри, ее магия была вполне боевой.

Главной сложностью во всех поездках стал тот факт, что война не прошла полностью — небольшие группы сопротивления, движимые одной идеей — уничтожения всей магии, продолжали свою деятельность, и всем ньяри приходилось прятаться. В принципе они были похожи на рыбу, выброшенную на берег и из последних сил пытающуюся дергаться, так как никакого централизованного управления за ними не наблюдалось, однако неприятности они доставляли. Кроме того до сих пор было неизвестно место расположение основного противника, из-за которого и началась война. На самом деле Лирис считала, что некромант был лишь прикрытием — что-то говорило девушке, что основной корень идет от тех, кто не обладает магией и после победы, если бы она случилась, следующей целью стало бы истребление магов разума, а уже потом и некромантов.

Этот день был одним из тех, которые ньяри проводила в одиночестве и вдали от земель, ставшими родными для нее. Есть дороги, которые она могла пройти только сама. Девушка любила отца, но он слишком трясся над своим ребенком, часто не давая ей делать то, что она всем сердцем ощущала правильным решением. Ей было тяжело объяснить ему что такое — воля стихии и почему она не может не слушать их. Собственно сюда ее привела воля воздуха, который звал ее долгими ночами дома. Ветер привел ее в небольшой город на границе серебряных гор — земель загадочных и мало известных, относимых к людским территориям. Многие, кто уходил покорять местные вершины, не возвращались больше, а кто смог вернутся, рассказывал о тварях, которых не видели никогда — птиц с ледяными перьями, драконов, прозрачных как хрусталь.