— Джордан…

— Джаред… — Джордан внезапно нахмурилась. — Я знаю, что ты считаешь, что я… струхнула и понесла, как пугливая лошадь. Но я знаю…

— Тсс. Давай забудем. Мы на балу. Нам весело. И я зря выражал неудовольствие по поводу твоего костюма. Ты слишком сексуальна, и как старший брат я должен был высказаться против такого наряда.

Не успела Джордан ответить, как к ним подошел Рафаэль. Он нес шампанское для себя и Джордан.

— Прошу прощения, но вам придется за своей порцией сходить самому. И пригласите жену! Следующий танец будет медленный — итальянская версия Элвиса Пресли.

— Вы теперь будете мне приказывать? — шутливо, но слегка обиженно спросил Джаред.

— Да, ибо сегодня я королева. И я танцую лучше вас. Королева требует к себе леди в красном виниле. А вы убирайтесь!

Джаред подмигнул Джордан и отправился на поиски Синди. Джордан с улыбкой смотрела ему вслед. Она была искренне рада, что Джаред опять стал прежним — тем парнем, которого она знала и любила.

— Салют! — Рафаэль поднял импровизированный бокал. Джордан выпила залпом, как Рафаэль. Голова слегка кружилась.

— Ого! Сколько мы уже выпили?

— Считаете промилле? — Рафаэль обнял ее за плечи и улыбнулся. — Бросьте! Разве нам надо садиться за руль? Нет! В этом-то и вся прелесть Венеции. — Рафаэль принялся подпевать музыкантам. На итальянском песня Пресли звучала странно, но не сказать, чтобы плохо. — Винил! — вдруг воскликнул он, отстраняясь от дамы. — Об вас можно обжечься. Хотите отдохнуть?

Джордан только сейчас заметила, как ей жарко. Она благодарно улыбнулась «королеве». Рафаэль проводил ее за столик, и сразу распорядитель объявил следующий номер программы. Свет в зале погас. Освещенной осталась лишь площадка в центре зала.

Джордан сидела к сцене лицом. Она сняла маску, вытерла пот с лица и взбила волосы. На сцену вышла отлично сложенная молодая женщина. Ее похожий на неоновое свечение наряд оказался почти прозрачен. Длинные волосы черны как смоль. С потолка вдруг опустился нейлоновый шнур. Медленно, чувственно, женщина приблизилась к шнуру. Схватив его, она с потрясающей ловкостью взобралась повыше. Зацепив конец за лодыжку, она начала двигаться под музыку. Гимнастка с потрясающей легкостью принимала совершенно немыслимые позы. Казалось, что она пластичнее самого шнура. Публика наблюдала за представлением не дыша. Весь зал смотрел завороженно.

Девушка замерла в шпагате, свет стал чуть приглушеннее, музыка приняла иное, более мрачное звучание. Атмосфера накалилась ожиданием. На сцене появился юноша в золотистом наряде, таком же полупрозрачном, как у его партнерши. Он уцепился за шнур, поднялся повыше и начал свое представление. Затем оба гимнаста словно слились в одно. То, что выделывали их тела, не поддавалось пониманию. Музыка изменилась — ритм стал четче, быстрее. Спустившись на сцену, гимнасты стали исполнять четкий акробатический танец. Затем музыка вновь стала медленной и чувственной. Движения гимнастов отличались техничностью, но кроме того, они были одухотворены чувственностью и эротизмом. Никто не смел ни кашлянуть, ни хрустнуть фольгой. Только музыка слышалась в огромном зале.

Джордан была заворожена представлением не меньше других. Но где-то в середине номера она вдруг почувствовала чье-то присутствие. Словно кто-то дыхнул ей в спину, прошелестел, прошептал в темноте. Джордан не решилась обернуться сразу, но когда обернулась, увидела Рагнора. Он сидел рядом и смотрел на танцоров, но знал, что она заметила его появление.

— Совершенно непостижимая гибкость, не так ли? — прошептал он.

Джордан не заметила, чтобы он пошевелился или сменил позу, но ей показалось, что он стал еще ближе. Она была уверена в том, что он обращался к ней одной. Он говорил тихо, глубоким баритоном. Затылок обдало теплом, словно он ласкал его своим дыханием.

— Возможности человеческого тела и ума продолжают потрясать, когда уже все испробовано.

Внезапно взгляды их встретились, и ради того, чтобы продлить это мгновение, Джордан принялась с ним спорить.

— Ничего сверхъестественного. Вероятно, они тренируются с детства, вот и достигли такой потрясающей гибкости и слаженности.

Он лениво улыбнулся.

— В вас говорит практический ум. Но в том, что они создают с помощью цвета и музыки… есть какая-то магия, не правда ли?

Он творил тепло, которое проникало в нее, распространялось по телу.

— Я бы сказала, что они великолепные исполнители, и освещение подобрано удачно, и музыкальное сопровождение прекрасное.

— Значит, вы не чувствуете магии, эмоционального притяжения? — Он не шевелился, но опять стал еще ближе.

— Естественно, я чувствую красоту.

— А вы действительно способны почувствовать красоту?

— Может, вы продолжите семантические игры с кем-нибудь другим? — раздраженно ответила она. — Да, красоту можно почувствовать. Красоту нежной души, красоту поступка.

Он снова смотрел на гимнастов, и на губах его играла все та же улыбка.

Она раздраженно вздохнула.

— А как насчет магии? — внезапно спросил он.

— Чувствую ли я магию? Нет, — прошептала она. Магия? Нет, скорее дискомфорт от того, что он находился так близко. Дискомфорт от ощущения, что он касается ее, при том, что каждое движение гимнастов было заряжено эротизмом. Представление возбуждало. Очень возбуждало, но именно такого воздействия и добивались танцоры. Джордан вдруг заметила, что многие в зале обмахиваются веерами. Словно хлопают крылья. И шепчутся. Вкрадчивый шепот пронесся по залу. И еще Джордан заметила, что мужчины склонили головы к своим женам. Или любовницам. Или знакомым, с которыми повстречались здесь же, только что, или просто к незнакомкам с лицами, закрытыми масками.

Если бы он прикоснулся к ней, инстинкт заставил бы ее склонить голову к нему на плечо, положить руку ему на колено. Ей бы понравилось почувствовать его пальцы у себя на затылке, нежно массирующие кожу. Касание тыльной стороны ладони к щеке… Нет, больше! Его одежда, разбросанная по полу, ее рука у него на груди…

В зале стало невыносимо жарко. Джордан поискала рукой бокал. Ей было все равно, что пить. Подошла бы и вода, лишь бы она была холодной.

Он подал ей бокал. Она даже не заметила, как он оказался в его руке. Руки их соприкоснулись на мгновение, но их касание обожгло ее, словно он сам огонь. Одним глотком она выпила весь бокал. Голова страшно закружилась. Она была готова упасть к нему в объятия, и ей стало все равно, что он о ней подумает. Они смотрели глаза в глаза, и в его глазах она видела смех, уверенность, глубину и холод бездны, которая манит, затягивает… Да!

Зажегся свет, и зал ожил, взорвавшись громом аплодисментов.

Джордан держала в руках пустой бокал из-под шампанского. Стул его стоял совсем не так уж близко к ее стулу. За столом смеялись и разговаривали люди, и Синди нежилась в объятиях Джареда. Он наклонился к ее уху и шептал ей что-то такое, отчего глаза ее сверкали, а на губах играла улыбка.

Джордан вскочила со стула, напугав Рафаэля, сидевшего рядом с ней.

— Я увидела подругу, — солгала она. — Извините. Джордан хотела подойти к бару и взять стакан воды, но на полпути ее остановила женщина в костюме эпохи Возрождения. Джордан едва не вскрикнула от неожиданности, но женщина заговорила, и недоразумение разъяснилось.

— Джордан, я — Тифф. Тифф Хенли! Я подумала, что это ты, когда увидела твой костюм, но не решилась подойти — а вдруг не ты, ты же была в маске. Просто классный прикид!

— Тифф, привет, как поживаешь? Ты тоже выглядишь великолепно. Красивый костюм.

— Спасибо, костюм сделан на заказ. Но, честно говоря, рядом с твоим он теряется. — Тифф быстро окинула Джордан взглядом. — Сидит как влитой. Не иначе винил? Тебе, наверное, очень жарко?

— Невыносимо.

— Может, тебе стоит выйти на воздух? Попить чего-нибудь? Роберто, не подашь воды синьорите?

Джордан посмотрела на того, к кому обратилась Тифф. Она должна была давно заметить полицейского Роберто, того самого, что встретила в магазине. Он протягивал ей пластиковый фужер с минеральной водой.