Джордан видела, как он обнял графиню одной рукой за плечи. Они свернули в проулок.

Какое-то время Джордан стояла не шевелясь, чувствуя, как холодок овевает щеки.

Затем пошла следом.

Она свернула на ту же улицу, но их там не было. Улица вела к каналу.

Ни Рагнора, ни графини она нигде не увидела, но вдруг она поняла, что где-то звучит музыка — протяжная мелодия. Люди на улице тоже останавливались и прислушивались, глядя на канал.

Мимо нее проплыла гондола.

Гондола, задрапированная черным. На носу венки и букеты.

Посреди гондолы стоял гроб. Большой, черный, отделанный золотой каймой. Гроб также задрапирован и украшен цветами. Высокая женщина, одетая в черное, с черной вуалью на лице стояла на корме, как будто на страже гроба.

За гондолой следовали другие, тоже задрапированные черной тканью.

Джордан поняла, что видит венецианскую похоронную процессию.

Рядом с ней женщина тихо заговорила по-английски.

— Бедный Сальваторе, — перекрестилась она, — какая ужасная смерть.

— Как жаль. Он был самый лучший. Такой красивый, очаровательный и любезный молодой человек, — ответил ей высокий мужчина с немецким акцентом.

— Говорят, все произошло случайно. Он не пригнулся перед мостом, — объяснила женщина.

Мужчина с сомнением покачал головой.

— Он работал гондольером с малолетства! Он знает каждый мост в Венеции. Он нашел голову в воде и передал ее полиции, после чего и умер.

Джордан в ужасе смотрела на говорящих.

— Простите, что вмешиваюсь, но… хоронят Сальваторе Д'Онофрио?

— Да, как прискорбно, не правда ли? — отозвалась женщина. — Он так много раз показывал мне город и пел. Каждое путешествие в его гондоле становилось незабываемым.

— Он показал Венецию многим, многим туристам, — отозвался мужчина.

— И он… он нашел голову в канале?

— Да, и доставил ее в полицию.

— И на следующий день его убили. Он получил страшный удар в голову, и его нашли мертвым в канале. Тело, должно быть, плыло по течению. — Женщина проглотила слюну и покачала головой. — Простите, но я… Итак, тело поплыло по течению и попало в двигатель какой-то моторной лодки… и… боюсь, акулы над ним хорошо поработали.

— Он уже ничего не чувствовал, — утешил мужчина обеих.

— Спасибо, спасибо вам за информацию, — поблагодарила Джордан. Ей стало холодно, смертельно холодно под ярким солнцем. До конца дней своих она не забудет черную гондолу с черным гробом на ней, и цветы, и женщину в черной вуали.

Сальваторе. Тот самый Сальваторе, который так заботливо к ней отнесся, который волновался за нее.

Кто нашел отрубленную голову в канале…

Добрый, замечательный, мягкий, красивый, такой молодой. Впереди у него была вся жизнь. Сальваторе Д'Онофрио, который знал об опасности, притаившейся в тенях, человек, который предупредил ее, отвел от беды, теперь мертв.

На мосту над каналом, наблюдая за похоронной процессией, стоял человек.

На нем был костюм дотторе.

Когда процессия проплыла, он взглянул прямо на Джордан. Он смотрел на нее не отрываясь несколько минут, поднял руку и исчез за мостом.

Вначале Джордан не заметила записку. По дороге в отель она лишь молилась о том, чтобы никто ничего не менял в ее номере.

Связки чеснока так и висели на окнах. Весь номер пропах чесноком.

Сосуды со святой водой стояли там, где она их оставила, на письменном столе. Джордан дотронулась до большого серебряного креста у себя на шее. Крест был на месте.

Она подошла к компьютеру. Обрадовалась, увидев, что от новоорлеанского копа пришло еще одно сообщение.

«Пожалуйста, приезжайте к нам домой в любое время».

Он оставил адрес. Она попробовала до него дозвониться, но там работал автоответчик. Она оставила сообщение: «Спасибо большое, с удовольствием загляну».

Она попыталась набрать номер Роберто Капо, который дал ей Рафаэль. И снова на том конце прозвучал автоответчик. Джордан оставила ему сообщение: «Роберто, это Джордан Райли. Пожалуйста, позвоните. Я беспокоюсь о вас. И еще… гондольер, который умер недавно при ужасных обстоятельствах, был тем самым человеком, который нашел отрезанную голову в канале. Я знала его. Он предупреждал меня об опасности».

Джордан колебалась, стоит ли продолжать.

«Что-то здесь все же происходит, и вы, кажется, мне верите. Пожалуйста, позвоните мне». Она оставила название отеля, в котором жила, хотя он прекрасно знал, где она остановилась.

Джордан уже хотела позвонить Тифф, когда вдруг увидела конверт, подсунутый под дверь. Она подняла его и, вскрыв, увидела от руки написанную записку. Оператор на телефоне отеля записала то, что услышала: «Звонила мисс Хенли. Пожалуйста, встретьтесь с ней сегодня днем, если можете».

Внизу стоял адрес. Название улицы ничего Джордан не говорило.

И снова Джордан прошлась по комнате, дабы убедиться, что надежно защищена. Не желая, чтобы ночная горничная зашла сюда и навела по-своему порядок в номере, Джордан повесила на ручку табличку с просьбой не беспокоить. Прикоснувшись к нательному кресту, Джордан положила в сумочку сосуд со святой водой и поспешила вниз.

У стойки консьержа она спросила, как пройти по указанному адресу.

— Это рядом с тем местом, куда вы ходили вчера. У вас не будет проблем. На вашей карте…

— Простите. Я потеряла карту.

— У нас есть другая. Вы пойдете пешком?

Скоро должны сгуститься сумерки, но пока день не перешел в вечер, Джордан решила прогуляться. Но она хотела точно знать, как побыстрее добраться до места, как вернуться иным путем и каким образом сделать все быстро, если в том будет нужда.

— Да, я пойду пешком.

Консьерж отметил маршрут на карте и сказал, что, если она устанет, можно воспользоваться вапоретто. Остановка неподалеку. Она поблагодарила консьержа и вышла из отеля.

По дороге она вспомнила, что оставила книгу о вампирах у Рафаэля, за столиком траттории. Сначала она хотела заглянуть в магазин, но потом решила отложить все на завтра. Сегодня она должна найти Тифф.

Солнце понемногу садилось, и ветер усиливался, но она по-прежнему пребывала в уверенности, что найдет указанное в записке место до темноты. Она то и дело прикасалась к кресту, молясь за спасение души Сальваторе Д'Онофрио.

— Какой хороший человек! — проговорила она вслух.

Прогулка оказалась приятной. На улицах много людей, некоторые все еще в костюмах. Время от времени ей встречались артисты и художники, включая того, кто делал зарисовки с наряженных туристов. Большинство уличных музыкантов и танцоров носили костюмы. Ей понравилась женщина в серебристом, танцевавшая на манер балерины из музыкальной шкатулки на серебристом пьедестале. Па углу пожилой мужчина играл на виолончели.

Джордан останавливалась возле каждого, клала деньги в шляпы и шла дальше.

По мере приближения к цели улицы становились все уже, все неказистее. Все меньше нарядных магазинов с залитыми светом витринами, все больше старых, мрачноватых зданий. Она миновала уличный рынок, встречалось много площадей. В центре каждой — красивая церковь, колодец и статуи, даже маленькие скверы. Джордан потеряла счет мостам, через которые переходила. Она не собиралась ни при каких обстоятельствах отклоняться от цели и старалась запоминать дорогу, но красота окружающей местности отвлекала. Завороженная красотой той Венеции, что лежала вдали от проторенных туристами троп, она даже не почувствовала, как легче стало на душе. На время она даже позабыла о том, какую страшную весть принес ей уходящий день — весть о смерти Сальваторе Д'Онофрио.

Наконец она оказалась в квартале, который помнила. Вот и знакомая арка. За ней она видела Роберто Капо. Вот и траттория, где он назначил встречу. Хозяин заведения поздоровался с ней по-английски, как будто у Джордан на лбу написано, что она американка, лингвистически неполноценная.

— Столик на одну персону, синьорина?

— Спасибо, не сейчас. Вчера я должна была здесь встретиться с другом Роберто Капо. Вы его знаете?