— Если ты думаешь, что тебе придется иметь дело только со мной…

— Что? О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Рагнор, отпусти меня! Ты делаешь мне больно, — выкрикнула она. Их мог услышать кто угодно. На площади дежурили полицейские. И все же он ее не отпускал. Глаза его горели синим пламенем. И вновь она испытала агонизирующее, жестокое чувство безвозвратной утраты. Жуткую боль, которую рождает ревность, боль, которую, как полагала, она уже не способна чувствовать.

— Скажи мне, что происходит, — повторил он. — Что у тебя на уме? Где ты намерена с ней сегодня встретиться? О чем ты вообще говоришь?

— Она будет в баре «У Гарри»! — выдохнула Нари. Она больше не могла терпеть, тем более что сломанные кости ей сейчас ни к чему. — Больше я тебе ничего не скажу, хоть убей. И все же, если ты меня убьешь, ты никогда ни о чем не узнаешь, ты будешь охотиться вечно, и твоя маленькая американочка навеки сгинет…

— Даже не пытайся меня шантажировать, Нари. Я сказал тебе, что твоя кипучая деятельность должна прекратиться. Это не имеет никакого отношения к отдельному человеку…

— Вот и хорошо, — Нари расслабилась, — потому что, если ты причинишь мне боль сейчас, я сама займусь ею. До последнего… глотка.

Он ослабил захват, но продолжал смотреть на нее с ненавистью.

— Хорошо, Нари, расскажи мне, о чем идет речь. Нари сделала над собой усилие, чтобы не поддаться его чарам. Несказанное очарование заключалось уже в том, чтобы стоять рядом с ним, находиться рядом с ним после стольких лет. Когда-то он принадлежал ей. Грубый, неотесанный, податливый, готовый на все, нагой. Покрытый шрамами, разрываемый внутренним конфликтом, страстный и голодный, огневой, как молния в ночи…

Нет. Все давно ушло. И она не могла уступить, ему суждено поплатиться за то, что он есть. Как ни горько, она должна думать о возмездии. У нее только одна жизнь — та жизнь, которой она живет. Жизнь, которую она могла бы иметь. Свободная, необузданная, дикая — жизнь, в которой она вольна ослабить муку внутри себя, утолить свой голод…

И тут она разозлилась. Разозлилась по-настоящему. Она нащупала его слабое место. Он беспокоился из-за американки. И правильно делал, ибо он еще даже близко не подошел к пониманию того, как все запуталось. К тому, что происходило здесь.

— Хорошо, Рагнор. Ты правильно делаешь, что беспокоишься за нее. Потому что… Знаешь, вы оба умрете!

Нари видела, как гнев исказил его благородные черты. Вот сейчас, здесь, на площади, ей придется от него убежать. Она должна сделать первый шаг до того, как он прикоснется к ней вновь. Поступив слишком беззаботно, она почти все испортила, заставив его насторожиться…

Нари почувствовала, как обретает силу, отступив и растворившись в толпе. Она почувствовала, как он потянулся к ней, почувствовала, как сила исходит от него, ощутимая, как дыхание. Но людей слишком много. Нари нырнула в толпу и стала неразличимой — одной из сотен в плащах с капюшоном.

Планы на вечер оказались разрушены. И все же…

Он не мог последовать за ней. Не мог так рисковать. Он угрожал ей, и она его предупредила. И у него есть слабое место, как бы он ни отрицал.

Теперь пусть он боится.

И, как всегда, ему придется быть настороже.

И пока кошка очень, очень занята, мышка может поиграть.

Наверху, в своем номере Джордан обнаружила записку от Синди, просунутую под дверь.

«Привет, детка. Ты где? Глупый вопрос, если ты это читаешь, то ты у себя. Сегодня так тебя и не застали. Встречаемся в баре „У Гарри“ в восемь. Приходи, пожалуйста, или позвони, иначе я буду так волноваться, что не смогу до поросячьего визга насладиться своими любимыми макаронами!

С любовью.

Синди».

Улыбнувшись, Джордан отложила записку в сторону. Бар находился неподалеку от Дворца дожей — немного пройти вдоль канала. Вечером там всегда много народу, очень много. Ей нравилось там бывать. Ну и что, что людно. Можно пережить. Посидеть в баре. Правда, в баре тоже всегда околачивался народ, и Джордан знала, что столика придется ждать долго, если Джаред, конечно, не заказал его заранее. Но, скорее всего он так и поступил. И обслуживающий персонал он тоже, наверное, знал неплохо. Джордан предвкушала приятный вечер в приятной компании.

Она взглянула на часы. Времени у нее более чем достаточно.

Она набрала воду в ванну, добавила ароматическое масло, удостоверившись в том, что вода не очень горячая.

Раздевшись донага и облачившись в банный халат, она позвонила, чтобы ей принесли горячего чая.

Открыв окно, выглянула на улицу. На мостовой полно народу, на канале оживленное движение. Венеция оживала в ожидании праздничной ночи. Отойдя от окна, она включила телевизор и стала смотреть местные новости, стараясь понять, что могло так расстроить Сальваторе.

Она успела посмотреть только прогноз погоды, когда в дверь постучали.

— Войдите! — рассеянно проговорила она.

Жизнерадостный портье принес ей чай. На подносе, кроме чайника и чашки, стояло блюдце с печеньем. Она поблагодарила официанта, подписала чек и закрыла дверь после его ухода.

С чашкой чаю в руках она вошла в ванную. Залезла в горячую воду и закрыла глаза. Вода пахла чудесно. И тут ей пришло в голову еще раз просмотреть книгу о вампирах.

С чего бы?

Книга могла бы навести ее на мысли, заставить ум работать. Завтра, если повезет, исполнительные сотрудники «Федерал экспресс» разыщут ее, и она получит еще одну книгу.

Джордан закрыла глаза. Ароматный пар щекотал ноздри. Сегодня никаких костюмов. Она наденет весьма провоцирующие туфли на шпильках, которые купила в Чарлстоне перед отъездом, и платье для коктейля с голой спиной. Возможно, выпьет немного лишнего. И, как и Синди, наестся до отвала макарон.

Она так приятно расслабилась, что не сразу поняла внезапно появившееся ощущение страха.

Она села в ванне, нахмурилась, огляделась, пытаясь понять, что вывело ее из состояния комфортной релаксации.

Прислушалась.

Ничего.

Джордан встала из воды, накинула халат. Вышла из ванной и, зайдя в комнату, тут же поняла, в чем дело. Она оставила окно открытым. Холодный воздух проник в номер, и обогреватель бессильно пытался справиться с напором холода. Ей показалось, что ветер шелестит у нее в ушах. Или то звучал уже знакомый зловещий шепот?

Она закрыла окно.

Ей было по-прежнему холодно.

Джордан тряхнула головой и мысленно заставила себя встряхнуться. Но не смогла удержаться от того, чтобы, пройдясь по комнате, не заглянуть во все углы: в кладовку, под кровать. Она чувствовала себя полной дурой. И все же ощущение смутной тревоги ее не покидало.

Настроение было испорчено.

Ей совершенно не хотелось возвращаться в ванну.

Но и в комнате она не чувствовала себя уютно. Ей захотелось поскорее уйти отсюда.

Слишком рано, чтобы встречаться с Джаредом и Синди.

Но совсем не рано для того, чтобы зайти в ресторан и посидеть в баре.

Она быстро оделась, наспех подкрасила ресницы и пару раз провела щеткой по волосам. Все.

Когда в дверь постучали, Тифф находилась наверху. Она как раз успела залезть в джакузи, добавив в воду ароматические кристаллы. Она никого не ждала сегодня и решила не спускаться. Она чувствовала такое замечательное расслабление. Сама мысль, что придется вставать, вытираться и открывать кому-то дверь, была ей отвратительна.

И снова в дверь постучали.

Тифф пришло в голову, что, может быть, он, ее последняя пассия.

Он вел себя вполне радушно на улице, хотя, судя по всему, очень торопился.

Возможно, все бывает…

Она выпрыгнула из ванны и схватила халат. Поскольку халат был шелковый, он облепил ее влажное, горячее тело. Может, и неплохо. У нее все еще очень неплохая фигура. Ну ладно, может, уже не вполне ее фигура… Нет, ее! Она за нее заплатила, значит, ее!

Размышляя таким образом, Тифф вытерла голову полотенцем, встряхнула волосы и поспешила вниз.