В ожидании три бывших рыцаря присели на диван.

— Устал ужасно, — произнес Галеви. — Вот уж несколько дней бегаю, как охотничья собака.

— Но скажите, Галеви, как Вы умудрились добыть нам пропуск? И какая же мы общественная группа?

— По-настоящему бы не следовало говорить… Тут замешана Коллегия Кардиналов… Пропуск выдал чиновник, состоящий у нее на жаловании. А группа… Чем же мы не группа? Общество по изготовлению украшений. Сефарди и раньте занимался этим промыслом. Нужно было только превратить мастерскую в промышленное общество… Денег это стоило уйму. Но ведь мы за то все сработали в мастерской: и жезлы и бомбы…

— Чудеса, — сказал Барабаш. — Коллегия Кардиналов и убийство Антиоха: в голове не вмещается…

— Есть многое на свете, друг Горацио, чего и не снилось нашим мудрецам,[46] — сентенциозно продекламировал Галеви.

— А почему Вы привлекли почти исключительно евреев? — спросил Яни Клефт.

— Да как сказать! Ведь у меня знакомства больше еврейские. Рыцари наши в разъезде. А эти евреи — поголовно христиане и пышат жаром активной борьбы. Они считают себя авангардом христианства и хотят дать всем пример… Так и вышло, что подобрались больше евреи.

— Господа, пожалуйте на репетицию, — крикнули им.

Компания начала выстраиваться. Галеви уселся на стул, изображая Антиоха. Он сам не участвовал в покушении. Он все подготовил и устроил, но лица, давшие ему деньги, по словам его, поставили условие, чтобы он лично не участвовал, так как они могли быть скомпрометированы, если бы он попался. Сефарди тоже не мог идти с товарищами, потому что должен был в эту же ночь начисто ликвидировать мастерскую, чтобы от нее не осталось никаких следов, способных помочь дознанию. На покушение оставалось десять человек.

Депутация выстроилась. В середине шли Яни Клефт и Барабаш с жезлами. Остальные несли цветы и ароматы со скрытыми внутри бомбами. Когда процессия приблизилась к стулу Галеви, депутация развернулась, жезлоносцы очутились прямо против Иуды, прочие — по четыре человека — направо и налево. Затем все пали на колени, а подымаясь — Клефт и Барабаш выхватили из жезлов палаши и взмахнули их над головой Галеви. В ту же секунду все бросились бежать, махая букетами и ароматами, на правую сторону. На месте действия — справа от трона Антиоха находилась одна эстрада, под которой заговорщики должны были скрыться и пробежать к другому ее концу. Оттуда они, предполагалось, перебегут в дом, где им была заготовлена помощь. Доски под эстрадой Галеви подпилил, так что они падали от хорошего толчка. Весь маневр повторили несколько раз, и репетиция окончилась. Участники остались ночевать у Сефарди, с тем чтобы утром двинуться отсюда на сцену действия. Яни Клефт на сон грядущий задержался выразить удивление тому, что в покушении принимает участие так много евреев.

— Тут нет ничего удивительного, — возразил с живостью Хонон. — Христиане других народностей более пассивны. Они идут на муки, как герои, но о борьбе говорят, что придет Христос и сам уничтожит Антихриста. Еврей рассуждает иначе. Мы также не убегаем от мученичества. Мученичество наполняет нашу историю. Но мы боремся против врага Божия всеми средствами, какие даны человеку. Вы увидите, что и в восстании против Антиоха наши христиане не будут на последнем месте… А если в это время придет Христос — и застанет нас в борьбе с врагом его — что же такое? Он только похвалит за это… Так чувствует еврей… Я об одном сожалею, — прибавил Хонон, — что теперь мы должны были уступить первое место Вам и Барабашу… Но раз оружием были выбраны палаши, то что же делать? Вы им владеете артистически, а мы — никогда в руки не брали.

— Ну не горюйте, товарищ, — сказал Яни, смеясь. — Дело общее. Главное — чтобы оно удалось, а делаем его мы сообща. Только на счет активности — не забывайте, что мы уложили десятки тысяч человек на Тамплиерском озере. Правда, нас разбили, но это уже судьбы сражений. А теперь давайте спать, чтобы наутро быть со свежими силами.

Скоро все они крепко заснули… Лежал в полудремоте, во дворце своем, и Антиох, представляя себе разные подробности завтрашнего торжества, и ни один астральный дух, ни даже сам Люцифер, не предупредили его о замыслах врагов… Бысть же сие — да сбудется Писание!

С раннего утра Иерусалим был пробужден звуком оркестра, игравшего марш «Вставай, человечество к силе и славе». Он гремел по всему городу, но выбегавшие на улицу напрасно осматривались, где находится оркестр. Его нигде не было: звуки лились из воздуха. Этот призыв продолжался, пока жители не проснулись и не потянулись к местам празднества. Толпы народа казались неисчислимы и чуть не вдвое превышали нормальное население города.

Валентин, Лидия, Марк и Эстер сидели в комнате, выходящей окнами на площадь нынешнего торжества. Статуя Антиоха и окружающие эстрады были как на ладони перед ними. Эту комнату Валентин снял несколько дней назад под предлогом того, чтобы посмотреть на церемонию, да отчасти и действительно для этого.

— Вот видишь ту эстраду, — сказал он Лидии, — они оттуда должны выйти, если Господь поможет им спастись.

— Ах, у меня просто сердце не на месте, — почти простонала Эстер. — А костюмы в порядке?

— Пересмотрите.

Эстер начала рыться в двух чемоданах. Здесь были полные комплекты платья на десять человек. В них должны были переодеться участники покушения, добравшись до этой комнаты. Тут же было несколько париков, усы, бороды, краска разных цветов. Все было в исправности.

— Не такой Валентин человек, чтобы у него было не в порядке, — шутливо заметила Лидия. — Вы, Эстер, ужасно нервничаете.

— Да, я слышать не могу этого адского концерта. И какие неприятные звуки, как будто что-то неискреннее…

— А ведь и вправду, — отозвался Валентин. — Оркестр как будто и хорош, а впечатление неприятное… Но меня поражает — в какое близкое соприкосновение теперь входят мир видимый и невидимый. Давно ли мистическое отрицалось, потому что оно не появляется ощутимо. А теперь сотни тысяч человек слушают музыку, идущую из невидимого мира, и даже не удивляются… Право мы, кажется, не удивились бы, если бы его существа пришли к нам видимо!

— Да они и явятся, — сказала Лидия. — В программе обещаны маневры союзных войск. Я уверена, что это будут легионы Люцифера!..

Но звуки марша человечества уже смолкли. В комнату врывался шум толпы, пока же загремел уже не оркестр, а хор, воспевавший славу Антиоха. Он раздавался тоже из воздуха. Смысл слов невидимых певцов состоял в том, что с появлением Антиоха человечество сознало свою божественность и вступило во владение вселенной.

— Вы говорили, Эстер, о неискренности их музыки, — заметил Валентин, — но что это в сравнении с их пением? Вот уже где бесталанность! Но почему они затянули эти пошлые восхваления? Должно быть, Антиох двинулся из дворца.

Действительно, скоро показался кортеж Человекобога. Он ехал окруженный новыми телохранителями в раззолоченных панцирях, среди приветственных криков народа, и остановился у высокой эстрады, поблизости от новой статуи. Забравшись на верх этой кафедры, он обратился к народу.

— Граждане объединенного человечества, — раздался его голос, — я созвал вас на торжество, которое состоит не в открытии памятника. Вы видите статую, но это не памятник. Это одно из проявлений моей силы, побеждающей закон естества. Я одухотворю собою мертвый мрамор, и вы увидите мою власть над природою.

Антиох упомянул далее, что враждебный ему Дух поражает бесплодием землю. Приходится пока потерпеть. Во всякой борьбе бывает немало испытаний. Но победа его, Антиоха, несомненна. Он собрал своих подданных для того, чтобы показал, им огромные силы, которыми он располагает. Кроме своего собственного могущества, он имеет помощь высшего духовного мира, руководимого Люцифером. Сотни тысяч человек слышат торжественные славословия, которыми его приветствуют существа высшего мира. Сегодня же все увидят и могучие легионы, собранные Люцифером на помощь людям. Его друг и союзник обещал сегодня произвести маневры своих войск видимо для человеческого глаза.