Вдалеке громыхнуло — раз, другой, третий; взлетели в воздух фонтаны земли вперемешку с огнём и телами тех, кому не повезло оказаться слишком близко к концу человеческой реки. На долгое, очень долгое мгновение люди замерли, неверяще уставившись на творившееся позади. А затем побежали, все разом, забыв о полных имущества телегах и баулах, забыв о собственных домах и домочадцах, забыв о том, что впереди них точно такие же люди, но ещё не успевшие понять, что к чему.

Грозен, свиреп и неуправляем многорукий и многоногий зверь, порождённый ужасом людской толпы. Не глядя, мчится он вперёд, сшибая наземь несчастных, которым не повезло оказаться на его пути, втаптывая их в пыль своими тяжёлыми, безжалостными ногами. И жуткий, невыносимый многоголосый вопль раздаётся из его глотки, и вторят ему жалкие крики тех, кто пал его жертвой. Плачут, захлёбываясь слезами, вырванные из рук матерей младенцы, голосят потерявшие детей женщины, орут, срывая голос, крепкие мужики, чьи спины бесконечным камнепадом избивают чужие стопы. Ржут лошади, мычат быки, лают и воют собаки. А люди мчатся и мчатся, не разбирая дороги, и лица их перекошены, а глаза полны невообразимым отчаянием.

Широкая дорога уже не может вместить в себя человеческую реку, и волны её захлёстывают берега, растекаясь ручейками меж окрестных, враз опустевших домов; ручьи на глазах превращаются в бурные горные потоки. Люди бегут, не разбирая дороги. А сзади непрерывно грохочет, и взметаются ввысь новые фонтаны из земли и тел.

Дриммеров враз захватил, закрутил, пытаясь разлучить, человеческий водоворот. Сопротивляться ему было невозможно, и Корис первым сориентировался, что делать.

— Бежим! Скорее! — крикнул он. — Не то затопчут!

— Куда? — откуда-то из толпы откликнулся невысокий Локи.

— Куда все! — рявкнул командир. — Меж домов давай, к окраине! Там вырвемся!

Чудом не потеряв друг друга из виду, дриммеры, влекомые толпой, кинулись вперёд. Но всё ближе грохотали взрывы, всё страшнее и обречённее кричали сзади.

— Смотри! — крикнул Локи и вытянул руку, показывая на одиноко возвышавшийся в стороне от деревни невысокий амбар с соломенной крышей.

— Туда! — не стал раздумывать Корис и с силой заработал локтями, расталкивая людей. Домчавшись до здания, он присел. Локи, поняв всё с одного взгляда, с разбегу взобрался командиру на плечи, вскарабкался наверх, ухватившись за стропила, протянул руку, помогая влезть Корису, и в тот же миг стены амбара обняла, обхватила своими волнами человеческая река. Кто-то попытался было взобраться следом — и был тут же сбит, сброшен куда-то под ноги, и крик его, едва слышный сквозь вопли толпы, тотчас оборвался.

— Да что же это делается? — в шоке повторял и повторял Локи, обеими руками схватившись за голову, а Корис тем временем с остервенением выдирал из приютившей их крыши пучки соломы.

Взрывы приближались, уже заметно стало, что земляные фонтаны появляются вовсе не из ниоткуда, каждому предшествует громовой раскат и длинная, извилистая плеть молнии, бьющая почему-то снизу, от земли, и лишь затем, точно отражённая небесами, падающая вниз. Вскоре, несмотря на дым и поднятую сотнями и тысячами ног пыль стало видно и тех, кто, не спеша, но и не медля, шёл следом.

Правильным, крепко сбитым строем, ощетинившись частоколом не то пик, не то трезубцев — издалека было не разобрать, — на пятки улепётывающей толпе наступали воины в отливающих зеленью бронзовых доспехах. За первой шеренгой, отстав шагов на пять, следовала вторая, но составляли её не закованные в броню пикинеры, не стрелки и даже не маги. Закутанные с ног до головы в чёрные одежды фигуры несли перед собой жезлы с локоть длиной, увенчанные гротескной растопыренной ладонью. Держали они их строго вертикально, на вытянутых до предела руках, и с концов этих жезлов то и дело всплывали, плюясь искрами, бело-голубые шары; поднявшись, они растягивались, ярко вспыхивали — и взвивались ввысь извивами тех самых молний.

— К-командир, как думаешь, может, м-мимо п-пройдут? — слегка постукивая зубами, подал голос Локи.

— Пройдут, если схорониться успеем, — сквозь зубы процедил Корис, его, как и юношу, била крупная дрожь, но он, как мог, старался её сдержать. — А ну скорее, сюда.

Перед Корисом зияла дыра, в тёмном её зеве виднелись стропила, земляной пол и какие-то перегородки — на поверку амбар оказался хлевом, а не зернохранилищем.

— На стропила ложись.

Дождавшись, пока юноша устроится на деревянной балке, Корис присел рядом и загрёб рукой выдранные пуки соломы, прикрываясь сверху. И замер, едва не забывая дышать.

…Сидели они так неведомо сколько. Давно уж затихли вдалеке крики и взрывы, а дриммеры никак не могли унять дрожи и заставить себя вылезти из убежища. Наконец, Корис решился.

— Всё, спускаемся, — объявил он. — И уходим отсюда как можно скорее.

— Куда? — пошевелился Локи.

— Не знаю! Куда-нибудь! — сердито бросил командир. — Только бы подальше от этих вот… повелителей молний.

— А Лес? — растерянно пробормотал юноша. — Портал…

— Дурак! — вдруг взорвался Корис. — Не до Портала теперь! Или, думаешь, «эти» вот так просто разок тут прошли, и всё? Нет, это только первая их волна, бежан гонит. А следом другие пойдут!

Локи промолчал.

— Обратно в Империю пойдём, — остывая, уже тише проворчал Корис. — Об её границы «эти», может, зубы-то и пообломают. Особенно если магики в дело вступят. А мы, ежели на закорках у «этих» будем идти, может, под следующую волну и не попадём. А там отсидимся и вернёмся, когда закончится всё…

— А как же Арэн? — возразил Локи.

— Да вот так, — Корис развёл руками. — Как мы ему поможем, ежели даже не знаем, куда он ушёл. О себе сейчас думать надо, о том, как выжить. И только об этом.

И сжал зубы, заставляя себя выкинуть мысли о искателе из головы.

Настороженно оглядываясь и вздрагивая от малейших шорохов, дриммеры выбрались из спасшего их амбара. Солнце уже село, и деревня в сумерках казалась им мёртвой, как камень — ни звука не доносилось из опустевших домов, не было даже вездесущего собачьего лая. Прочь от неё вела широкая полоса вытоптанной догола земли. Правее светлел казавшийся теперь совсем узким большак.

Дриммеры повернули обратно на восход. Никакого другого пути у них не оставалось.

Вечер я провела в одиночестве. Мне выделили довольно уютную пещеру: пол устилали длинные домотканые дорожки, в дальней стене был выдолблен камин, поленья в его каменном жерле весело потрескивали, пожираемые пламенем. Неподалёку, призывно маня пышными подушками и периной, стояла кровать, спать на которой, судя по её размерам, можно было хоть вдоль, хоть поперёк. В дальнем углу уже парило горячей водой углубление в полу, приспособленное под ванну — я так и не смогла понять, естественным ли было его происхождение или нет.

Пока я отмокала, всей грудью вдыхая влажный пар и чувствуя, как прогреваются внутренности, две номадские женщины, видимо, прислуживавшие Константину, принесли полные еды подносы. На ломаном общеимперском, смешно коверкая слова и помогая себе жестами там, где пасовал язык, они объяснили, что владыка пожелал провести вечер наедине с неожиданно вернувшимся сыном. Погружённая в собственные размышления, я только кивнула в ответ. Мне тоже требовалось время, чтоб привести в порядок мысли, пребывавшие в редкостной сумятице от известия, что Влад — случайный, по сути, знакомец, по неведомым мне причинам взявшийся меня опекать, оказался не просто проводником в Гардейл, а сыном того самого Константина, встречи с которым я искала по совету Атиаса.

Воля случая? Да кто в такое поверит!

Номадки, заверив, что, если мне что-то понадобится, будут ожидать приказаний за дверью, и непрестанно кланяясь, удалились. Но ни на какие желания, кроме еды и сна, сил у меня не хватило. Выбравшись из ванны и наскоро перекусив, я кулем свалилась на кровать и, кажется, провалилась в сон ещё до того, как голова успела коснуться подушки.