А ну, встречайте рыбака, засони! — поднимаю я Дармограя с Дуком. — Так и царство небесное проспать можно. Погода-то какая! А природа-то здесь!..
Вот это улов! — восторгается, протирая глаза, адъютант. — Евгений, подымаюсь — рыбу чистить. Уху варить будем!..
Они встают, а мне уже не до ухи. У командира и на отдыхе, как говорится, забот полон рот. Начальство торопит нас принимать новые самолеты — великолепные, прошедшие боевую проверку истребители ЛА — 5. Предстоит освоение новой техники, а времени на это дело в обрез. К тому же подполковник Никитин в отъезде. Мне приказано остаться за него. Начальник штаба полка Дмитриевский успокаивает меня: «Все будет хорошо». Конечно, все будет хорошо. Но надо как следует поработать, чтобы так было.
Истребители, купленные на средства трудящихся Вологодской области, прибывают на наш аэродром. Поблескивая свежим лаком, две эскадрильи ЛА — 5 и эскадрилья ЯКов выстраиваются в ряд на стоянке. Не самолеты — мечта! Получена приветственная телеграмма от председателя Вологодского горисполкома, а делегации, уполномоченной передать нам по акту истребители, все нет и нет. Мы не можем ждать и приступаем к тренировочным занятиям. Вскоре новые машины освоены. Эскадрилья капитана Виктора Терехина на ЯКах улетает на фронт. Через неделю, 18 июля 1943 года, остальные две эскадрильи — капитана Дмитрия Татаренко и моя — покидают тыловую базу. Подполковник Никитин возвратился из отпуска и тоже летит с нами.
Летим без посадки до самого Ленинграда. Идем над Финским заливом до острова Лавен — сари, что в переводе с финского означает «остров Счастья». Неделю назад здесь приземлилась эскадрилья Виктора Терехина.
На Лавен — сари мне довелось провести около двух дней. Затем меня вызвал подполковник Никитин.
— Возьми с собой ребят покрепче, — сказал он. — Пойдешь на остров Сейскари. Будешь работать со штурмовиками ИЛ-2.
Кого же взять? Беру с собой Сашу Шилкова, Николая Шестопалова, Петра Прасолова, Николая Мокшина и Алексея Баранова. Вскоре наша группа уже на новом месте. Оставшихся на Лавен — сари летчиков возглавляет Иван Цапов, мой заместитель.
Приземлившись на Сейскари, мы наносим визит коменданту острова. Через некоторое время докладывают о своем прибытии наши техники, совершившие морское путешествие на катере. Мы устраиваемся, знакомимся со штурмовиками. Командует ими капитан Михаил Романов. Среднего роста, далеко не атлетического сложения, но очень решительный, волевой и энергичный человек, он рассказывает нам об обстановке в районе острова, показывает следы налета бомбардировщиков противника. Минувшей ночью они сбросили на Сейскари около двухсот зажигательных бомб. Одна из них попала в штурмовик. Машина загорелась и взорвалась. Погибли два связиста, бросившиеся тушить пожар.
Василий Черненко, командир разведывательного звена эскадрильи Терехина, с утра оседлал свой ЯК, облетел весь островной район Финского залива и приземлился на нашем аэродроме.
Здорово, Игорек! — подходит ко мне Черненко. — Это я, Вася, с работы пришедши, — говорит он, верный своей манере шутить по всякому поводу. Подняв с земли щепочку, Вася вычерчивает у моих ног силуэты ближайших к нам островов.
Вот это Гогланд, а это Большой Тютерс. Тут идут в Финляндию два вражеских сторожевых корабля. Вы сможете их перехватить, если подниметесь немедленно.
Мы с Васей идем к капитану Романову. Он посылает в район Гогланда и Большого Тютерса восьмерку штурмовиков в сопровождении шестерки наших «лавочкиных». Едва взлетев, мы уже различаем цель. Два фашистских корабля идут курсом на Котку. Они идут одни, без авиационного прикрытия. Разумеется, авиаторы противника знают, что схватка с нашими истребителями не сулит им ничего хорошего. Они познакомились с истребителями ЛА — 5, когда на них летали здесь гвардейцы 4 — го авиационного полка. Похоже на то, что фашистские летчики избегают теперь встреч с «лавочкиными». На рассвете или под вечер они неожиданно по — разбойничьи налетают на наш аэродром. Но стоит нам подняться в воздух, как эфир заполняют панические крики: «Ах — тунг, ахтунг, ла — фюнф ин дер люфт!» («Внимание, внимание, ЛА — 5 в воздухе!»). Однако на этот раз кричать некому. Наша группа уже подходит к цели.
Зенитки бьют с кораблей по штурмовикам. Но те пикируют, не обращая внимания на зенитный огонь. Охваченный пламенем головной корабль поднимает нос и погружается в воду. Он исчезает мгновенно. Бездна буквально проглатывает его. Другой сторожевик еще наполовину торчит из воды, как поплавок. Вокруг него снуют шлюпки.
Наблюдая эту впечатляющую картину, я думаю о мужестве наших летчиков — штурмовиков, сумевших преодолеть огонь зениток и нанести столь точный удар по маневрирующим кораблям. А ведь на их самолетах нет прицела для бомбометания. Тут нужны и глазомер, и отвага, и опыт. Все это есть у наших боевых друзей, учеников и соратников Антона Карасева и Нельсона Степаняна.
Вот и второй вражеский корабль скрылся под водой.
Штурмовики собираются в группу. Считанные минуты — и мы уже у себя дома, на новом аэродроме. Горячо поздравляем капитана Романова и его подчиненных с удачной штурмовкой.
— Друзья! А ведь сегодня двадцать четвертое июля — День Военно — Морского Флота, наш праздник! — говорит парторг эскадрильи техник звена А. Снигирев.
И все мы дружно кричим «ура» по случаю праздника и победы над врагом, которая нами только что одержана. И соседний лес тоже кричит «ура» голосом гулкого эха.
Еще только десять часов утра, а солнце уже успело прогреть землю и воздух. Я иду к заливу купаться. На берегу меня догоняют Снигирев, техник по вооружению Самойлов и кто-то из летчиков. Они хватают меня и, как котенка, подбрасывают вверх. В чем дело? Я отбрыкиваюсь. Но ребята подкидывают меня еще выше.
Черти! Уроните — разобьете. Будет ЧП… Но они не унимаются.
Тогда скажите хотя бы, что это значит!
— Это значит, что мы поздравляем тебя со званием Героя Советского Союза!
Снова на весь остров гремит горластое «ура».
— Вы шутите?
— Нет, не шутим.
— А вы не ошиблись?
— Нет, не ошиблись. Передано по радио. Три новых Героя: ты, Семен Львов и Дмитрий Татаренко.
— Тогда и за них надо «ура», — предлагаю я.
Накричавшись до хрипоты, мы возвращаемся на аэродром. Я иду как во сне. Верится и не верится. А на аэродроме уже получено еще одно радостное сообщение. Его принесли газеты с опубликованным в них праздничным приказом командующего. Большая группа наших тружеников аэродрома награждена орденами и медалями. Это уже не первые их награды. Техникам Коровину и Андрианову будут вручены ордена Красной Звезды, Линнику (все мы по — прежнему называем его дядей Володей) — орден Отечественной войны первой степени, орденом Красного Знамени награжден мой ведомый Николай Шестопалов.
Важным событием отмечен и следующий день. Техникам Евсееву, Баранову и нашему писарю Дуку объявлено, что они едут учиться в летную школу. Это не было для нас неожиданным. Еще на тыловой базе, когда мы получали новые самолеты, поступило указание командующего ВВС выявить в полку лиц, окончивших аэроклубы, проверить, достаточно ли хорошо владеют они техникой пилотирования, и оформить на них необходимые документы. Я проверял летные навыки Баранова и Евсеева. Самолет У-2 они водили отменно. В ту же пору взмолился передо мной Женя Дук:
— Товарищ командир, научите меня летать.
— Легко сказать — «научите»!
— Но вы же обещали…
В общем, посадил я Женю в кабину. Сделали мы двенадцать полетов по кругу и два полета в зону (выполняли фигуры пилотажа). Потом я сказал Жене, чтобы он летел самостоятельно, а сам затаился, спрятался в передней кабине. Дук уверенно поднялся в воздух, сделал круг и сел. Радости его не было границ.
Оформляя на Женю документы, я написал в них, что в 1938 году он учился в Ленинградском техническом аэроклубе, не закончил его, но «техникой пилотирования владеет». Написал я также, что обучение его «желательно начать на самолете У-2». Заранее скажу, что Женя был принят в Ейское училище, так же как Евсеев и Баранов.
