«Я не балласт, – подумала бы она в другое время. – И дело не в достоинстве гендера, пола или какой-то еще общности, а в моей личной гордости».
Но сейчас было не до гордости, и она думала только о том, как хорошо переложить с себя ответственность за выбор дальнейших действий на кого-то другого. А она с радостью поможет ему в реализации той тактики и стратегии, которую он выберет.
– Левый запасной и правый запасной… подать питание! Через три минуты вывести на полную мощность! – сказал капитан.
Она перевела двигатели в режим прогрева. Подала топливо. Включила зажигание. Постепенно повысила мощность. На секунду ей показалось, что она чувствует вибрацию и слышит треск переборок. Но это ощущение прошло.
Зато Эшли почувствовала, что у нее снова появился вес. И вес этот опять вжимал ее в кресло, хоть и не так сильно, как при старте. Вдруг дала о себе знать боль в спине, хоть это и было пока легкое покалывание.
– Я снова чувствую массу.
– Вес, – поправил ее Гарольд. – Я тебе это уже говорил когда-то. Хотя… если бы масса была меньше, то меньше был бы и вес, ведь так?
«Если мы не разобьемся, я ему это припомню» – подумала Эшли.
– Через сорок секунд переведите мощность на половинную, – услышала она все тот же ворчливый голос Гарольда. – А еще через две минуты заглушите.
Конечно, она знала основы баллистики и динамики. В космосе, где нет трения об атмосферу (разреженная атмосфера не в счет, если речь идет о таких малых промежутках времени), приобретенная скорость не исчезнет даже после выключения двигателей. Хотя здесь речь шла скорее о векторе этой скорости.
И после корректировки курса, судя по расчетам, они пройдут еще ближе от «Теодора Рузвельта». Всего в двадцати пяти километрах. Почти вплотную. Вернее, он пролетит пулей мимо них, входя в атмосферу по своей пологой траектории.
Тут уже не промахнется и слепой. Главное, чтобы сами «Эваланши» не подвели. И словно угадав ее мысли, Гарольд заговорил:
– Пять ракетных установок готовы. У ракет собственные двигатели, их запуск нам ничего не стоит. Но для кинетического орудия, как я сказал, энергии мало.
Скорострельная тяжелая рельсовая пушка могла распилить любую цель пополам разогнанными до бешеной скорости с помощью электромагнитной силы снарядами без грамма взрывчатого вещества. Но посадила бы их аккумуляторы за пару выстрелов, после чего им пришлось бы бороться уже за свое выживание в остывающем корабле. Раз уж они были на голодном энергетическом пайке, а из солнечных панелей после шрапнельной атаки раскрылось только десять процентов, лучше было обойтись без этого.
Примерно через десять минут Гарольд вывел ее из полудремы, в которую Эшли уже было впала, требовательным голосом объявив:
– Лейтенант Стивенсон, не спите. Минутная готовность до начала атаки.
Она взглянула на движение на экране «очков» кляксы, обозначавшей «Теодора Рузвельта». Они были приближались к точке максимального приближения.
Эшли почувствовала, как у нее потеют ладони. Судно, которое они преследовали… вернее, неслись ему наперерез, было обманчиво беззащитным (она перечитала все данные с брифинга и просмотрела все схемы). Оно наверняка не могло открыть по ним ответный огонь. Но там внизу у него явно были вооруженные до зубов сообщники. Которые могут их сбить, если они раскроют себя.
– «Эваланшами» по объекту, – приказал Гарольд, не давая ей рассуждать. – С опережением. Цель – передняя полусфера. Все пять установок, огонь!
Они подошли близко к нему. Эшли включила внешний обзор, приказала искусственному интеллекту захватить цель в объектив и в 32-кратном увеличении увидела на фоне обманчиво близких звезд «Теодора» в виде яркой светящейся точки. У него были такие же термоядерные двигатели, как у них, только его были полностью исправны. И работали в полную силу. Пилоту террористов было, должно быть, несладко, разгон вдавил его в кресло (если только это был не автомат), но корабль набирал скорость, судя по приборам.
Если он и сбрасывал ее, чтобы ввести в заблуждение ЦУП, то теперь пытался компенсировать эту потерю. Ни о каком торможении и речи не было.
А «внизу» в нескольких сотнях миль зелено-коричневая земная поверхность медленно двигалась, как разворачивающееся полотно. Эшли узнала очертания Средиземного моря и подумала, как хорошо бы оказаться сейчас в Ницце на пляже. Она пообещала себе, что если выживет, то обязательно возьмет отпуск и проведет его не на очередных тренингах… и не лазарете, а на пляже Лазурного побережья.
Да кто же он? Даже если кораблем управляет автопилот, без предательства кого-то из экипажа не обошлось. Интересно, установили ли аналитики из СПБ его личность? Кто из команды мог пойти на такой поступок? Вряд ли преступники сумели завербовать сразу нескольких астронавтов “EUAerospace”. У Максима в свое время было много проблем со службой внутренней безопасности из-за его круга общения. Но, конечно, это не Корпус мира, где все биографии просвечивали под микроскопом, а частники.
Чтобы выпустить ракеты, простого движения руки по сенсорной поверхности было уже недостаточно. Нужно было два подтверждения и нажатия на самые настоящие клавиши, с которых перед этим снимался защитный колпачок.
Все пять ракет, способные поражать цели и в атмосфере, и в вакууме, направились наперерез лунному «грузовику».
Наэкране радара Эшли увидела, как пять крохотных точек быстро приближаются к крупной кляксе. Она двигалась быстрее, чем они. Но они направлялись туда, где цель окажется спустя несколько секунд. Ракеты были достаточно интеллектуальны.
Включила визуальный обзор. Из-за отказа коммуникационного оборудования нельзя было подключиться к камерам самих «Эваланшей», но даже через оптику «Наблюдателя» женщина увидела достаточно – пять кратких и быстро погасших вспышек в кормовой части огромного, похожего на кита, корабля.
Хорошо различимые и в видимом, и особенно в инфракрасном спектре струи плазмы, которые выбрасывались из дюз «Теодора Рузвельта», исчезли. Видимо, был поражен двигательный или энергетический отсек. Но скорость вражеского корабля это уже никак не повлияло.
– Ракеты… – только и произнесла она.
– Не разнесли его. Они против спутников и легоньких шаттлов. А у него корпус прочнее нашего, и он просто крупнее. Долбани его кинетическим, – сказал Гарольд. Вернее, приказал. – На один выстрел из рельсотрона у нас энергия есть. Целься в геометрический центр.
Раньше функции стрелка должен был выполнять командир, как первое ответственное лицо. Но раз Синохара делегировал эту роль ей, а не взял на себя, значит, у него были на то причины. И вряд ли он боялся ответственности. Скорее считал, что она не хуже справится с прицеливанием при недостатке данных от приборов.
«Теодор» уже пролетел мимо, и теперь они стреляли ему вслед.
Действуя как по учебнику, Эшли осуществила захват цели. Энергия на ускоритель уже была подана капитаном. Она нажала на еще одну кнопку… и отсек, а значит и весь «Наблюдатель», ощутимо тряхнуло.
Сам снаряд невозможно было увидеть. Зрение успело различить только слабую вспышку. А через несколько секунд «грузовик» на мгновение охватило свечение, куда более яркое, чем давали его двигатели. Потом оно стихло, и чужой корабль стал темным в оптических приборах. Но в инфракрасном диапазоне был хорошо виден.
– Попали! – радостно крикнула Эшли, как будто могло быть иначе. – Он подбит!Разгерметизировался! Продолжать огонь?
Эшли выжидала, готовая к любому ответу. Тем временем конденсаторы орудия перезаряжались. Гарольд молчал.
Субъективность времени растягивала секунды в минуты.
– Ну так что? – нетерпеливо переспросила она.
– Я думаю.
Женщина закусила губу, словно от обиды или нахлынувшей головной боли. Японец сидел в своем кресле, неподвижный, как китайский божок.
– Еще раз, – наконец, изрек капитан. – В центр. Видишь, там что-то вроде перекладины? Бей туда.
При увеличении действительно можно было увидеть, что «Теодор» не монолитный, а напоминает тримаран, состоящий из трех корпусов, двух больших по краям и центрального – меньшего размера.
