Когда Пом начала вставать на ноги, повторилась та же история — Пэшн бросала беспомощного детеныша на произвол судьбы. Как мы помним, Фло всегда приходила на помощь Флинту, когда он начал делать первые шаги. Она помогала ему подняться, если он падал, и поддерживала его одной рукой, когда он неуверенно ковылял по тропе. Мелисса была менее заботливой матерью; если Гоблин падал и кричал, пытаясь встать на ноги, она просто протягивала ему руку. Пэшн относилась к стараниям дочери с полным безразличием. Однажды, когда Пом едва научилась держаться на ногах и с трудом преодолевала расстояние в два метра, Пэшн вдруг поднялась и быстро пошла по тропе. Пом отчаянно пыталась сохранить равновесие, то и дело падала, вставала и все-таки продолжала упрямо идти вслед за матерью. Но, несмотря на все ее усилия, расстояние между ней и Пэшн увеличивалось, и тогда малышка громко закричала — мать нехотя вернулась и забросила ее на спину. Это повторялось снова и снова. Как только Пом научилась держаться на ногах, Пэшн вообще перестала возвращаться за ней: услышав крик дочери, она останавливалась и ждала, когда та ее догонит.
Едва Пом исполнился год, как мать и вовсе перестала обращать внимание на хныканье дочери и спокойно шла вперед, в то время как Пом изо всех сил пыталась догнать удаляющийся «транспорт» и на ходу вскарабкаться на него. В течение второго года жизни, когда детеныши становятся уже более самостоятельными и, как правило, стараются ускользнуть из-под материнской опеки, Пом ни на шаг не отходила от Пэшн и даже во время игры с Флинтом, Гоблином и другими малышами все время держала мать одной рукой — очевидно, из боязни, что та уйдет и бросит ее.
Подобно человеческим детям, детеныши шимпанзе в течение нескольких лет полностью зависят от матери: они продолжают спать с ней в одном гнезде и сосать грудь даже после четырех лет, и хотя в этом возрасте они уже все реже и реже «ездят верхом», при малейшей опасности или признаках волнения в группе они быстро прыгают на спину матери. В этом «зависимом» возрасте детеныш постепенно овладевает многими необходимыми навыками: учится легко и быстро ходить по земле, лазить по деревьям, тренируется в манипулировании предметами, пуская в ход ветки и прутики во время кормления или сооружения гнезда.
Флинт впервые попытался построить гнездо, когда ему было всего десять месяцев. Он согнул маленький прутик и уселся на него, как это всегда делали взрослые, потом пригнул к себе на колени пучок травы. После этого я не раз видела, как он пытался строить гнезда, смешно болтаясь в воздухе, — Флинт сгибал тоненькие ветки и старался придерживать их ногой, пока тянулся к следующим. В течение нескольких месяцев Флинт продолжал овладевать этим сложным искусством и, подобно другим годовалым малышам, частенько строил гнездо во время игры. Иногда он ненадолго ложился в него, но чаще — отчаянно вертелся, пока гнездо не разваливалось, и тогда он начинал строить новое. Эта постоянная тренировка в конце концов приводит к тому, что в четыре-пять лет детеныш уже вполне самостоятельно сооружает гнездо. Именно в этом возрасте он и начинает спать отдельно от матери. Точно так же во время игры детеныши постепенно научаются пользоваться прутиками и палочками и приобретают необходимые навыки задолго до того, как им всерьез придется заниматься ловлей термитов.
В человеческом обществе ребенок учится ходить, взбираться по лестнице и есть ложкой гораздо раньше, чем усваивает хорошие манеры. В большинстве случаев маленький ребенок совершенно не способен правильно понять настроение взрослого: он может стучать по столу тарелкой в течение нескольких минут, пока мать не сделает ему вторичного замечания, или не возьмет тарелку у него из рук, или не шлепнет его, — только тогда ребенок поймет, что она разгневана. Другой пример: ребенок упорно старается привлечь внимание погруженного в чтение отца, хотя все его усилия не достигают цели и он слышит в ответ лишь раздраженное: «Не мешай!»
Подобное поведение, которое иногда именуется намеренным непослушанием, мы встречали и у детенышей шимпанзе. Сначала они учатся ходить и взбираться на деревья и лишь потом овладевают сложной коммуникативной системой жестов, которой пользуются взрослые обезьяны. И совсем как дети в течение первого года жизни они обнаруживают удивительное непонимание настроения старших. В это время мать должна зорко следить за поведением своего детеныша и его взаимоотношениями с другими членами группы.
Как-то раз я поднималась в гору вслед за небольшой группой шимпанзе. Вскоре обезьяны уселись отдохнуть и начали обыскивать друг друга. Я расположилась возле них. Хотя Гоблину и исполнилось уже десять месяцев, он все еще нетвердо стоял на ногах. Вот он с трудом доковылял до Майка, который сидел в тени пальмового дерева и дожевывал пригоршню фиг. Самец наклонился к малышу и осторожно погладил его по спине. Гоблин побрел дальше, но по дороге запутался в лиане, шлепнулся и ударился мордочкой о землю. К нему тут же подскочила Фифи, схватила его и прижала к себе. Гоблин с трудом вырвался из ее объятий и снова зашагал. Упавшее деревце преграждало ему дорогу, он полез через него, но поскользнулся и чуть не свалился. Сидевший поблизости Дэвид Седобородый быстро протянул руку, подхватил малыша и помог ему перебраться через ствол.
В это время подошел Флинт, который был на шесть месяцев старше Гоблина, и оба принялись играть и весело резвиться, обнажая нижние зубы в характерной для шимпанзе «игровой» улыбке. Фло невдалеке отдыхала, выискивая в шерсти у Фигана; Мелисса сидела чуть подальше и тоже занималась туалетом. Вся эта идиллическая сценка в глухом лесу на склоне горы дышала безмятежным покоем. Вдруг разразились громкие ухающие крики, возвещавшие о прибытии новых шимпанзе. В нашей группе начался переполох. Флинт оставил товарища, бросился к матери и вскочил ей на спину, а Фло для безопасности отошла за пальмовое дерево. Я увидела Майка с поднятой дыбом шерстью и услышала, как он громко заухал. Было ясно, что самец возбужден и готовится продемонстрировать свою мощь. Все остальные члены его группы в соответствии с табелью о рангах готовы были поддержать вожака или убраться с дороги. Все, кроме Гоблина. Он, ничего не подозревая об опасности, заковылял по направлению к Майку. Мелисса, вскрикнув от ужаса, бросилась к сыну, но было поздно. Майк уже начал свои угрозы и, поравнявшись с Гоблином, схватил его и поволок вместо ветки по земле.
И тогда обычно боязливая, осторожная Мелисса, обезумев от страха за своего детеныша, кинулась на Майка. Это было беспрецедентное нарушение всех правил поведения, и Мелисса жестоко поплатилась за свое вмешательство. Но ей удалось вызволить Гоблина — Майк выпустил малыша из рук; тот лежал, прижавшись к земле, и вопил. Еще до того, как Майк оставил в покое Мелиссу, старый самец Хаксли поднял Гоблина с земли и, видимо, тоже собирался использовать его вместо ветки, но вдруг остановился, не выпуская детеныша из рук, и в замешательстве уставился на него. Когда Мелисса, громко крича, смогла наконец убежать от Майка, отделавшись несколькими кровоточащими ранами, Хаксли уже поставил малыша обратно на землю. Увидев мать, Гоблин тотчас прыгнул ей на руки, и они торопливо скрылись в подлеске.
Трудно найти причину подобного поведения Майка. В нормальных обстоятельствах все члены сообщества относятся к маленьким детенышам с бесконечной терпимостью. Можно подумать, что во время демонстрирования угрозы некоторые тормозящие механизмы, регулирующие поведение взрослого самца, как бы утрачивают свое действие. Возможно, Майк, находясь в состоянии крайнего возбуждения, хватал все, что попадалось под руку. Я видела, например, как однажды Рудольф, демонстрируя свою силу, схватил старую самку и поволок было по земле, но тут же выпустил и начал обнимать, гладить и целовать ее.
Прошло не больше двух недель после случая с Майком, а Гоблин ухитрился попасть в новую историю. Он играл с другим детенышем, а обе матери сидели рядом, выискивая друг у друга в шерсти. Вдруг началась паника — чужой самец напал на одну из них. Обе самки мгновенно бросились к своим детенышам, и Мелисса, подбежавшая первой, с перепугу схватила чужого малыша и помчалась вверх по склону горы. Вторая мамаша схватила было Гоблина, но тут же оттолкнула его и бросилась вдогонку за Мелиссой. Гоблин остался один. Он был смертельно напуган, мордашка его перекосилась и как будто даже раскололась пополам из-за широкой гримасы ужаса. Подбежал Майк, но на этот раз он вел себя совершенно по-другому: он бережно поднял испуганного Гоблина, прижал его к груди и отнес в сторону. Малыш отчаянно сопротивлялся и пытался вырваться. Тогда Майк осторожно поставил его на землю, а сам остался стоять рядом с ним, угрожая всякому, кто подходил слишком близко. Когда же наконец появилась Мелисса, Майк с истинно царским великодушием разрешил ей подойти к сыну.
