И все же каким–то образом ему удалось достичь порога. Самонас перевалился через него как раз в тот момент, когда конструкция позади него начала обрушиваться. Даже сквозь бушующее пламя он слышал треск колонн хранилища, падение древних несущих стен, грохот обломков, падающих в воронку, созданную местью Астарте.

Он ощущал, как его пульс учащается, а сознание колеблется. Каждое последующее движение было новым мучением, терзанием его уже умерщвленной плоти.

Слишком медленно.

Конечности словно были налиты свинцом. Он снова попытался поднять руку, но попытка не увенчалась успехом. Что–то тяжелое с хрустом упало на него сверху, пробив дыру в остатках его брони, и Самонас закашлялся кровью под шлемом.

Всё, что он мог видеть сейчас — лицо Астарте — странная смесь опустошенности и торжества, свернувшаяся в безумие, которое начало разрушать дело всей её жизни. И это было самым худшим из всего, что произошло. Он никак не мог выкинуть этот образ из головы, и вдруг понял, что это будет последнее, что он когда–либо увидит. В этом и заключалась горькая ирония — презрение смертного, отмечающее его неполноценность.

Но он ошибался. Дрожащим сознанием кустодий почувствовал, как кто–то схватил его за сломанные запястья и потащил вперед. Ярость преисподней ничуть не ослабела, но сквозь шум и рев пламени он начал различать темные очертания — воины, закованные в доспехи, сражались с обратной тягой, уводя его от опасности.

К тому времени, как они добрались до первой из охраняемых комнат, Самонас начал потихоньку приходить в себя. Боль оказалась почти всепоглощающей, и её часть порождало восстанавливающее себя тело, прижигая раны и борясь с ожоговой инфекцией.

Кустодий почувствовал, как кто–то сдернул с него шлем, и понял, что он заморгал и зашелся еще более сильным кровавым кашлем.

Он вновь находился в Темнице, достаточно высоко от адских жаровен, но следы разрушения окружали его. Пол задрожал, и смрад гари сделал воздух едким.

— Жить будет.

Самонасу удалось расслышать слова сквозь туман, но он не узнал говорившего. Только когда в поле зрения вновь появилось лицо в шлеме, он признал в нем одного из своих воинов.

Конечно, это должен был быть кто–то из его собственного Ордена — ни одна другая душа не смогла бы противостоять пламени.

— С Вами был кто–нибудь еще? — прозвучал вопрос.

Он знал, что это значит — кустодии или воины, способные спастись.

Самонас слабо покачал головой. Чувства и контроль возвращались к нему, сражаясь с болью.

— Хранилища… — начал было он, шевеля обугленным языком.

— Уничтожены, — последовал бесстрастный ответ. — Ничего не осталось.

Самонас откинул голову назад и сильно ударился о камень. Значит, так оно и было. Целая операция, подготовка — всё впустую. Его бдительность оказалась бесполезной, и враг нанес удар в самое сердце Империума, уничтожив величайшие сокровища.

— Придется заплатить за это, — пробормотал он, находясь в предобморочном состоянии. — У всего есть цена.

Кандавир мгновенно бросилась наутек. Одного взгляда на этих… оказалось достаточно. Женщина видела, что они делали с Громовыми Воинами, первой реакцией которых был шок, и сразу поняла, что все они слепо попали в ловушку.

Она не понимала, как можно было спрятать такую армию. Вспоминая прошлое, она осознала, что должна была прислушаться к предостережениям, давно идущим от своего сердца. Вальдор не был идиотом, как и его хозяин — Император. Уязвимость дворца всегда являлась иллюзией, чем–то дразнящим, выставленным напоказ, словно приманка. И, как нетерпеливые простаки, они схватили её.

Женщина не была рождена для нагрузок такого рода. Она часто падала, ударяясь о замерзшую землю, а снаряды вокруг взрывались и осыпали её кусочками льда, смешанного с песком. Её защитный костюм препятствовал сколь–нибудь быстрому движению — он сохранял достаточно тепла для выживания, но окутывал конечности слоями изоляции, мешавшими передвижению.

Она ждала, что умрет в эти первые несколько мгновений замешательства. В воздухе пестрили скрещивающиеся лазерные лучи и снаряды, и казалось невозможным, чтобы что–то вышло из сердца Империума целым и невредимым. Кандавир запаниковала и начала задыхаться, когда увидела, что корпуса танков разорваны на части, а отряды солдат скосили разрывные заряды. Она так и не добралась до гребня — к тому времени, когда женщина снова сориентировалась и начала скользить и спотыкаться по дороге к нему, ужасные воины, облаченные в серое, разрывали армию Ушотана на части, заполняя все уголки открытой местности. Казалось, что её убьют следующей, и она станет просто еще одной жертвой среди тысячи других.

Медленно, с нарастающим недоверием, она осознала правду. У воинов Вальдора было достаточно возможностей прихлопнуть её. После нескольких невероятных промахов женщина, наконец–то, упала на колени перед одним из них, зная, что он ни за что не упустит такой шанс.

— Да сделай уже это! — закричала Кандавир, сжимая кулаки в бессильной ярости. — Ты только это и умеешь!

Воин холодно взглянул на нее. Огромный, почти как Громовые Воины по размерам. Но те сверкали во всём великолепии, словно короли варваров в алой бронзе, а он имел жестокий, механистичный облик. Все очертания его лица были скрыты. Доспехи были настолько темными, что казались совсем черными, выделялись только несколько знаков — «I» на нагруднике и эмблема крылатого меча на правом наплечнике. Кандавир не понимала, остался ли внутри доспеха живой человек — у него было невероятно мощное оружие, а фигура очертаниями и размерами больше походила на автоматона, но никак не человека.

— Делай, что должен! — она закричала больше от отчаяния, чем от каких–то других эмоций. Высший Лорд пошла против торговцев смертью и потерпела неудачу.

Автоматон еще мгновение смотрел на нее, после чего презрительно отвернулся и пошел за другой добычей.

Она в недоумении посмотрела ему вслед. Из черной бури появились еще несколько воинов, и все они, не обращая на нее внимания, последовали за остатками оперативной группы Ушотана, к которым отношение было безжалостно — их убивали с беспощадной эффективностью. Даже неопытному глазу Кандавир было ясно, что отличает этих новых воинов от войск Катаегис — последние все до одного были военачальниками, столь же пёстрыми и упрямыми, сколь и смертоносными. Эти убийцы были линейными войсками — единообразными, но разрушительными сообща. Стоя посреди руин, она не понимала, что делать дальше. Крики умирающих, отчаянный рев немногих уцелевших двигателей всё еще оглушали, соперничая с воем бури и сбивая её с толку.

— Поднимайтесь, — раздался из темноты знакомый голос, от которого у нее сразу же заныли зубы. Она обернулась и увидела идущего прямо на нее Вальдора. Впервые в жизни его походка не была совершенной, казалось, что он слегка прихрамывает, сияние на наконечнике его копья потускнело. Она не двигалась с места.

— Ты отозвал своих псов? — укоризненно спросила Кандавир.

— Вы были Высшим Лордом, — ответил Вальдор, словно это всё объясняло.

— Была?

Вальдор не удостоил её пояснения.

— Вам лучше уйти. Вы всё еще можете устроить свою жизнь, Ювома Кандавир. Воспользуйтесь этой возможностью.

Она пристально смотрела на него, пытаясь понять, правда ли это.

— Значит, это обман, — сказала она обвиняющим тоном. — С самого начала ты играл со мной.

— Нет, это не было обманом. — Пока Вальдор говорил, всё больше его темно-серых воинов веером выходили из клубов дыма, готовые причинить еще больше боли тем врагам, которые всё еще стояли на ногах. Они не знали жалости и были подобны скрежещущей волне размеренного разрушения. — Вы могли бы выбрать доверие.

Кандавир рассмеялась, глядя, как мимо проходят ряды воинов.

— Но ведь я не ошиблась, правда? — сухо спросила она. — Это будущее. Сенаторум, Лекс — все это лишь прикрытие. Теперь они — лица Империума.