Роль крови в религии еврейского народа до сих пор не поддается осмыслению — ее восприятие колеблется от возвышенных аллегорий до циничного прагматизма. В свое время Фрэзер, очарованный тотемизмом, всерьез полагал, что древние евреи «поклонялись свиньям и мышам и причащались их мясом и кровью — как мясом и кровью бога». Чтобы побороть эту веру, создатели Торы провозгласили зверушек нечистыми.
Действительно, как понять отвращение евреев к крови животных в ту пору, когда все остальные народы ею наслаждались? Драгоценная кровь, одухотворяющая человека, выливалась впустую и не употреблялась в пищу. С другой стороны, за исключением пития евреи осуществляли с кровью те же действия, что и язычники. Логику языческих ритуалов усвоить легко, а вот исследователи еврейских поневоле вынуждены трактовать их символически.
Судите сами. Пасха Господня сопровождалась помазанием кровью агнца косяков и перекладин дверей в домах. Чем не языческое предохранение жилища от злого духа? Этот дух или ангел смерти, поражающий египетских первенцев, должен, по идее, удовольствоваться кровью жертвы и не тронуть людей. Но мимо проходит не он, а сам Иегова, и, следовательно, кровь на доме теряет апотропеическую функцию, превращаясь в обычный знак: «И пойдет Господь поражать Египет, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в домы ваши для поражения» (Исх. 12: 23). Понятно, что у евреев «губитель» не имеет власти, не попущенной ему Богом, но средство для его усмирения — то же, что у язычников!
Окропление евреев кровью. Иллюстрация к Книге Левита (1984).
Хотя евреи не пили кровь, они ею мазались и окроплялись по аналогии с участниками древнеримских мистерий. «И взял Моисей крови и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24: 8). После совершения жертвоприношения кровью убитого животного, слитой в сосуд, помазывали край правого уха, большой палец правой руки, большой палец правой ноги и одежду первосвященника. Затем первосвященник обмазывал кровью со всех сторон рога жертвенника, окроплял ею сам жертвенник и завесу храма, а оставшуюся в сосуде кровь выливал у подножия жертвенника. Это действо считалось настолько важным, что оно уцелело даже в эфиопской литургии Двенадцати апостолов и в коптской литургии святого Кирилла Александрийского, во время которых священник обмакивал палец в Кровь Христову и делал ею знак креста на Святом Теле!
Опять-таки у язычников, одушевлявших и сам жертвенник, и кровь, дающую силу богу, а с ним и жрецу, если последний мазался ею, подобные действия имеют ясный смысл. Но ведь Иегова не был заключен в камне, и, уж конечно, ни Он, ни первосвященник не зависели от этой крови. Тогда зачем вообще использовать кровь? «Кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело», — поясняет автор Послания к Евреям (9: 13). Под этими словами подписались бы и язычники, но только у них это очищение гарантируется духом самой крови, а в еврейских кроплениях и помазаниях это всего лишь символ примирения с Богом. Вот почему вышеописанные операции трактуются на все лады и иудеями, и христианами. Скажем, помазание рогов жертвенника «служило доказательством того, что жизнь принесена в жертву и, следовательно, вина оплачена» — тем самым подчеркивался особый смысл жертвы за грех, отличающейся от жертвы всесожжения и мирной жертвы, при которых кропилась только внешняя сторона жертвенника («Еврейская энциклопедия»). Четыре рога жертвенника, равно как и четыре угла площадки у жертвенника (Иез. 43: 20; 45: 19), могли прообразовывать крест, обагренный кровью Христа (толкование христианских экзегетов).
Поскольку «без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9: 22), она необходима при жертвоприношениях, и этим, кстати, аргументируется запрет употреблять ее в пищу. Раз кровь назначена средством искупления за грехи, она не должна служить никакой другой цели. Из пяти важнейших видов жертвоприношений в иудейском законодательстве кровь животных принимает участие в четырех. Но почему именно кровь, а не какое-либо иное средство? В этом месте обычно вспоминают про тождество крови и души. Душа животного возвращается к ее Создателю, а души жертвователей очищаются: «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает» (Лев. 17: 11). В язычестве выпускание крови из тела (при лечении) тоже очищает душу, но душу того, кому ее выпускают. Кровь животного может способствовать очищению души человека только при отвлеченном понимании жертвенного кровопролития (до того, что люди и животные суть единое целое, иудеи, конечно, не додумались).
Христиане рассматривали жертвоприношения Ветхого Завета лишь в качестве прообразований Христовой жертвы. При ином подходе они неминуемо упирались в языческую «кормежку»: «В Ветхом Завете, когда люди были несовершенны, Он такую же кровь, какую язычники приносили идолам, благоволил и Сам принимать, чтобы отвратить от идолов» (Иоанн Златоуст). Иными словами, Иегова делал вид, что пьет кровь, чтобы иудеи не поили ею демонов. Ибо для чего же еще нужна кровь?[23]
Кровь животных утратила свое значение с принесением в жертву Богочеловека. Прощение грехов осуществилось раз и навсегда, и необходимость в символической жертве за них отпала. Апостол Павел рьяно выступал против ветхозаветных запретов, хотя воздержание от крови (Деян. 15: 29) просуществовало какое- то время в среде христиан из иудеев, навязавших его язычникам.
Но и сами евреи тоже отказались от кровных жертв после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. н. э., заменив их молитвой, изучением Торы и строгим следованием ее ритуальным и этическим предписаниям. Со временем отсутствие жертв в иудаизме стало казаться абсурдом и иудеям, и христианам. Иудеи-реформаторы исключили из своих молитвенников всякое упоминание о принесении в жертву животных, и лишь ортодоксы ждут его возобновления в восстановленном храме. Ну а христиане решили, что евреи по-прежнему проливают кровь — кровь не животных, а людей.
Царь Соломон приносит жертву идолам. Картина С. Бурдона (XVIII в.).
Так называемый «кровавый навет на евреев» базировался не только на упомянутом недоумении, но и, как это ни парадоксально, на отсутствии запрета на человеческую кровь в иудаизме. В Ветхом Завете принесение в жертву людей осуждено категорически, но повседневный контакт с их кровью правилами не регулируется, кроме женской «нечистоты» при менструациях. Впоследствии правила появились, хотя и в незначительных количествах. В случае кровотечения тщательно следили за тем, отделилась кровь от человека или нет: «Если человек откусил хлеб или что-то в этом роде, и кровь из его зубов оказалась на поверхности куска — следует отрезать то место, на котором кровь, и выбросить его; но кровь, находящуюся между зубов, разрешается высосать и проглотить — в будни, если она не вытекла наружу»[24] (Шулхан Арух 46: 3). При этом исчез безоговорочный запрет на «кровь животного, зверя или птицы», которую человек «ест для лечения» (40: 18).
Мало-мальски добросовестные обвинители евреев вроде священника И. Пранайтиса признавали отсутствие в источниках еврейского вероучения «догмата крови», то есть разрешения на употребление чужой крови, но объясняли его скрытностью врага. А исследователи, мягко выражаясь, невнимательные[25] выискивали достойные изумления места из еврейских книг. Так, В.И. Даль[26] в своем «Розыскании об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» (1844), обратив внимание на исчезновение в Шулхан Арух запрета на кровь животных, переиначил его: «Кровь скота и зверя употреблять в снедь нельзя, а кровь человеческую, для пользы нашей, можно». Цитата же из книги раввина Хаима Виталя «Эц-Хаим» (1573) полностью изобличала еврейских кровопийц: «Из всего оного мы заключаем, что убиением и питием крови гоя (неверного) умножается святость Израиля или евреев».
