На втором этапе (письменные источники XVIII в. и близкие им по смыслу фольклорные данные, которые вряд ли могли быть получены ранее) сформировался образ вампира, объединивший в себе черты «ходячего» покойника, привидения, мары, ведьмы, колдуна и других персонажей. Никто из них, кроме ведьмы и мары, целенаправленно кровь не пил — эту функцию вампир унаследовал от древних кровопийц.
Появление нового кровососа ознаменовалось усилением человеческого фактора. Вампир сохранил часть свойств духа, главное из которых — невозможность существовать без крови. Но он стал по-человечески разборчив — не пьет менструальную кровь и кровь мертвеца. В последнем он сильно расходится с ведьмой. Очевидно, вампир не передает власть над душой жертвы никакому духу, но обладает ли он ею сам? Если тело вампира приводит в движение дух, почему он не заинтересован в жертве? Это противоречие разъясняется поверьем о двоедушнике, которому кровь жертвы нужна не для власти над ее душой, а для обретения плоти. Иными словами, дух хочет вочеловечиться. Ему нужна не душа на том свете, а тело на этом.
Нарастает ли у духа новое тело или он пользуется старым, в любом случае он успешно маскируется под человека. И все же тело вампира несовершенно: оно может попахивать, выглядеть чудовищно, его можно сделать непригодным, проткнув иголкой, ряд примет выдает его сущность. Наконец, тело можно уничтожить традиционными способами и тем самым обезвредить дух. В теле заключена сила и слабость вампира.
В чем специфика вампирской жизни в теле? Раньше дух пользовался телом «ходячего» покойника, призрак человека тоже сохранял связь с телом. Но тела зомби и призраков оставались без изменений (или менялись к худшему), пока не уничтожались или не хоронились должным образом. А вампир? Наводит на размышления процесс пития крови, необходимый не умершему человеку, а бессмертному духу. Зачем вампиру кровь, если ни призрак, ни зомби в ней не нуждаются? Он преследует особую цель. Путем регулярной «кормежки», происходящей на земле, а не в инобытии, он совершенствует свое тело, превращаясь в человека. Начавшееся превращение духа в человека — таков итог второго этапа.
Легко предвидеть развитие событий на третьем этапе (с начала XIX в. до наших дней). Угодив в цивилизованный мир, давно разуверившийся в духах, вампир должен был окончательно утратить свою истинную суть и сделаться полноценным человеком — сначала бессмертным, а затем и смертным. Отметим несколько пунктов в его эволюции.
1) Были упразднены почти все свойства вампира, перенятые у выходцев с того света. Исчезли людоедство, удушение людей, вызывание у них болезней (осталось только энергетическое истощение, имеющее косвенное отношение к прежнему вампиру), поедание солнца и луны, приверженность к телам грешников и т. д.
Сохранилось качество вампира, из-за которого началось его превращение, — неутолимая жажда крови. Казалось бы, человеку несвойственно пить кровь — грамотный читатель должен понять, откуда берется вампирская жажда. Но, как ни парадоксально, кровь сыграла огромную роль в очеловечении вампира. Благодаря крови родился на свет добрый вампир — тот, кто отказывается от нее, хотя по-прежнему испытывает жажду.
Феномен вампирской эпидемии не мог быть истолкован в фольклоре. Движущий вампиром дух, охотится ли он за душой жертвы или желает обрести плоть, не заинтересован в посмертной активности обескровленного им тела. Языческие боги пили кровь жертв, христианский Бог поил Кровью людей, люди пили кровь друг друга, но никогда духи и люди не обменивались кровью. Граф Дракула осуществил обмен не как дух, а как человек, стремящийся к кровному сродству с другим человеком.
Еще один пережиток замогильного существования — лежание в гробу — в настоящее время фактически упразднен. Уже в «Дракуле» гроб являлся не столько естественным местопребыванием вампира, сколько ложем для ночевки. Извлеченный с кладбища, он напоминал походную кровать, которую возит с собой человек, испытывающий потребность в ночном отдыхе.
2) Исчезли все нечеловеческие детали в облике вампира: раздутое тело, красные глаза (или чернота), длинный острый язык, полая спина и всевозможные уродства. Появились аристократическая бледность, худощавость, стройность, заостренные клыки (это нечеловеческое качество обуславливалось питием крови). Были усилены такие свойства «ходячего» покойника, как физическая мощь, прыгучесть, стремительность. Но они свидетельствовали не о принадлежности к иному миру, а об идеалах нашего, уважающего «крутизну».
3) Вампирами были названы живые люди, оставившие след в истории. Естественно, никто из них кровь не пил, но легенда заставила их пить кровь для того, чтобы доказать человеческую природу вампира. Первыми в этом списке были представители «мрачного» Средневековья. Затем он пополнился за счет политических деятелей, врагов прогресса, разрушителей государства и т. п. Большинство из них оцениваются метафорически, ведь нынче мало кто поверит, что Гитлер и Сталин, большевики и демократы практиковали питие крови, как Людовик XI и Влад Дракула, или купание в ней, как Елизавета Батори. Однако в рамках массовой культуры такое возможно (Гитлер-вампир, южане в североамериканской войне штатов).
4) Вампир усвоил человеческие чувства: любовь и ненависть, сострадательность и жестокость и т. д. Так как по ходу действия в вампира превращался не мертвец, а живой человек, он переживал свое превращение по-человечески и вопреки замыслу автора оставался человеком.
5) Вампир перенял у человека особенности его поведения: светский этикет, безупречные манеры, квазинаучные способности (гипноз, телепатия), принадлежность к определенной расе, нации, профессии.
6) Вслед за людьми вампиры начали объединяться в сообщества, разбиваться на классы, выбирать лидеров, принимать законы, основывать тайные кланы с четко выработанной структурой и, наконец, вести войны — с людьми, с подобными себе, с другими чудовищами.
Предпринимались безуспешные попытки остановить эволюцию вампира. Когда в конце XIX — начале XX в. в Западной Европе пробудился интерес к мистике, к вампиру вернулась часть свойств духа: невидимость (Мопассан, Баринг-Гоулд), призрачность (Херон, Капуана, Форчун), уродливость оживляемого им трупа (Мурнау). Но должного развития эти свойства не получили, и в современной культуре их роль невелика. Нынешние маньяки и оригиналы подражают живым кровопийцам, а не духам и мертвецам.
Согласно гипотезе Кланицая, в XVIII в. вина была переложена с живой ведьмы на мертвого вампира. В наши дни вампир стал живым, и вину с него сняли. Этому посодействовали толкователи вампиризма. Они уделили внимание, во-первых, жертве преждевременного погребения, обижаемой невежами; во-вторых, жертве редкого заболевания, нуждающейся в сочувствии окружающих; в-третьих, обладателю мощной «энергетики», ищущему признания в обществе.
Юэ верно уловила пародийное сходство между вампиром и Христом. Дьявол стремится повторить путь Бога, ставшего Человеком. Но организовать он ничего не способен, вампирская организация, этот плод массовой культуры, нужна ему для очередной маскировки. Ему необходимо сравняться с людьми, а через людей — с Богом. Стивен из «Улисса» (1922) Дж. Джойса в своем бунтарстве обращается к Богу: «Упырь! Гиена!», а в фильме Феррары зависимость вампира от крови сопоставляется с зависимостью человека от веры в Бога — обе, по мысли режиссера, весьма пагубны.
Главного премудрый дух уже добился — ему удалось выдать себя за человека. Теперь он может позволить себе назваться духом («Академия вампиров»), но в новом, очеловеченном смысле — не злым и отвратительным, а важным и полезным.
ЧАСТЬ IV
ЛЮБОВНИК
Любить, чтобы пить
