Допив чай, он вновь наполнил чашки.

— Я сам выбираю, принять или не принять заказ,— ответил он.— Я не берусь за все, что мне предлагают.

— Какие соображения руководят вашим выбором? — спросила она.

— Я редко убиваю невинных,— ответил он,— исходя из моего собственного определения невинности. Кроме того, меня может оттолкнуть определенная политическая ситуация...

— Убийца с совестью,— заметила она.

— Можно сказать и так...

— Что-нибудь еще?

— Мадам, вообще-то я некоторым образом удалился на покой,— ответил он,— вот почему мои услуги так дороги. Услуги головореза здесь с готовностью окажут многие. Я сам могу порекомендовать вам несколько компетентных индивидуумов.

— Иными словами, вы предпочитаете сложные случаи, бросающие вызов вашему мастерству?

— «Предпочитаю» немного не то слово. Я не вполне уверен, как это можно выразить лучше — во всяком случае, по-гречески. Хотя у меня есть тенденция оказываться в подобных ситуациях, ибо высокооплачиваемая работа, похоже, подпадает под эту категорию, а я принимаю только такие заказы.

Впервые за это утро на лице ее появилось бледное подобие улыбки.

— Мой заказ подпадает под эту категорию,— сказала она,— в том смысле, что еще никому не удалось преуспеть в той миссии, которая мне требуется. Что касается невинности, вы увидите, что ею здесь и не пахнет. Политика здесь тоже ни при чем, он не из этого мира.

Он проглотил кусочек дыни.

— Вы заинтересовали меня,— сказал он.

Наконец они поднимаются. Монах поправляет маленький лук, закрепленный на спине, и кладет руку ей на плечи. Они пересекают патио. Они уходят! Нет! Неужели я ошибся? Я вдруг понимаю: я хотел, чтобы это была она. Та часть меня, которая, как я думал, полностью переродилась, поглощенная другими, внезапно восстает и стремится принять командование на себя. Мне страстно хочется крикнуть. Я не знаю, какой крик готов вырваться у меня: «Приди!» или «Беги!». Да это и неважно. Во всяком случае, не сейчас, когда это не стало частью ее. Не сейчас... Они уходят.

Но.

На пороге она, помедлив, что-то говорит своему спутнику. Я слышу только слово «волосы».

Когда она возвращается, я вижу в ее руке расческу. Она быстро подходит к зеркалу, которое, поблескивая, висит на стене справа от нее. Когда она сбрасывает вуаль и начинает поправлять свои темные локоны, я понимаю, что их цвет ненатурален.

— Не из этого мира,— повторил он.— Откуда же тогда, позвольте спросить?

— С планеты на другом конце Галактики,— ответила она.— Значат хоть что-то для вас эти слова?

— Да,— признался он.— Кое-что значат. Но почему вы пришли именно ко мне?

— Он здесь,— сказала он.

— Того, кого я должен убить?

— Да. Сначала мы не стремились к убийству, наоборот, мы хотели спасти его.

— «Мы»?

— Чтобы управлять аппаратами, доставившими нас сюда, потребовалось восемь моих личностей — оригинал и семь копий. Клонов.

— Понимаю.

— В самом деле? Так вы здесь тоже чужак?

— Давайте сейчас сосредоточимся на вашей истории. Вы сказали, что вас здесь восемь?

Она покачала головой.

— Я последняя,— объявила она.— Остальные семь погибли, пытаясь выполнить ту же задачу.

— Кто вы — оригинал или клон?

Она засмеялась. Потом вдруг ее глаза увлажнились, и она отвернулась.

— Я копия,— сказала она, помолчав.

— И вы все еще живы,— заметил он.

— Это не означает, что я не делала попыток. Я отправилась туда после того, как все остальные потерпели неудачу. Я тоже не справилась. Я была тяжело ранена. Но мне удалось вырваться — в последнюю секунду.

— Как давно это произошло?

— Почти пять лет назад.

— Долгий срок жизни для копии.

— Вы в курсе?

— Я знаю, что многие культуры, использующие клонов для определенных заданий, практикуют вживление специальных устройств, прекращающих существование клона после того, как задание выполнено,— своего рода защита оригинала от... неловких ситуаций.

— Или от замещения, да. В моем случае — небольшой резервуар с ядом в основании черепа. Я думаю, что травма головы предотвратила запланированный исход.

Она наклонила голову и подняла волосы. На шее тоже были шрамы.

— Он думает, что я мертва,— продолжала она.— В этом я уверена. В этом его должно было убедить наше столкновение и время, прошедшее после него. Но я помню путь туда и изучила некоторые особенности этого места.

— Думаю, вам лучше рассказать мне и о личности, и о месте,— сказал Калифрики.

Алисы поют свои бессловесные жалобные песни. Сейчас и всегда. Я построил еще один колодец, обложил его кольцами, натянул между ними цепи. Для них для всех. Приди, Алиса, вернись, последняя моя. Это ты. Так должно быть. Сделай движение, которое подведет черту, которое принесет тебя ко мне. Иначе я должен буду протянуть сифон, как делал много раз. Даже если это не ты, я должен попытаться. Ты вновь возродилась в себе, став старше.

— Хорошо,— говорит она, убирая расческу и направляясь к двери.

Нет!

Внезапно она оборачивается, сжав губы в жесткую линию, поднимает руку и дотрагивается до отражающей поверхности зеркала. В течение доли секунды, пока она нащупывает пульсацию, ее рука проходит через активирующие последовательности.

Когда ее пальцы проникли в интерфейс, лучник внезапно оказывается позади нее и обнимает ее за плечи. Пусть. Он, похоже, может рассказать много интересного.

— Айдон,— сказала она.— Это Айдон.

— Тот, кого вы ищете? — спросил Калифрики.— Тот, кого я должен убить?

— Да,— ответила она. И затем: — Нет. Мы должны найти определенное место,— закончила она.

— Я не понимаю,— сказал он.— Какое место?

— Айдон.

— Айдон — это имя человека или название места?

— И то и другое,— сказала она,— И ни то ни другое.

— Я учился у мастеров дзэн-буддизма и суфийских мудрецов,— сказал он,— но я не могу отыскать смысл в том, что вы говорите. Что такое Айдон?

— Айдон — это мыслящее существо. И в то же время — место. Айдон не человек в полном смысле этого слова. И Айдон — не такое место, какими бывают места в этом мире.

— Я понял,— сказал он.— Айдон — это искусственный разум.

— Да,— сказала она.— И нет.

— Я больше не буду пока задавать вопросов,— заявил он.— Просто расскажите мне об Айдоне.

Она коротко кивнула.

— Когда мы прибыли в эту систему в поисках Нельсора,— начала она,— приборы корабля показали, что нечто на этой планете установило контроль над космической Нитью, управляющей вращением Вселенной со дня ее творения. Сначала мы не обратили на это внимания, ибо искали крошечную черную дыру — объект, сверхсжатый до почти не существующей точки, также существующий с момента сотворения Вселенной. Дело в том, что этот объект должен был привести нас к кораблю Нельсора, от которого исходил аварийный сигнал. Мы используем такие черные дыры для получения энергии, чтобы прокладывать путь в космосе. Вы понимаете?

— Пока да,— сказал он.— Чего я не понимаю, так это кто или что такое Нельсор, не говоря уже об Айдоне.

— Теперь они одно целое,— сказала она.— Нельсор был ее — первоначальной Алисы — возлюбленным, товарищем, мужем. Он пилотировал корабль, попавший в беду, и оказался здесь, на вашей планете. Я полагаю, что Айдон установил контроль над кораблем — и над самим Нельсором — и спровоцировал приземление именно в этом месте. Посадка запустила механизм подачи аварийного сигнала.

Она взглянула на собеседника.

— Трудно объяснить,— сказал она,— что такое Айдон. Айдон начинался как один из тех маленьких черных сверх-сжатых объектов, которые образуют дыры в пространстве. Мы используем их как специальные устройства. Пронизывать пространство во время длительных путешествий — одна из целей, для которых они используются. Их настройка для большинства из их функций — включая путешествия — осуществляется путем высокоскоростного закручивания поля находящихся рядом частиц. Эти поля загружаются определенной информацией для той работы, которую им предстоит выполнить. Поле обновляется по внешнему периметру, и информация дублируется и передается наружу волнами, в то время как внутренний периметр абсорбируется. То есть загрузка заряженных информацией частиц равна внутренним информационным потерям. Устройство извлекает излучение из сжатого объекта для подпитки энергией и запрограммировано на саморегуляцию.