С загнанным фургоном и закрытыми дверьми гаража, Эринии прикладывает электрошокер к руке шлюхи, пока та не отключается, затем выходит.

Место приятно и пахнет выхлопами и испорченным молоком. Четверть гаража занимают тысяча двести пятьдесят пять галлонов металлических бочек. Бочки черные, из углеродистой стали, эпоксидная покраска, с клапаном в полдюйма на дне. Он забывает, какая из них полная, а какая нет, и постукивает по нескольким, пока не слышит контрольный глухой звук.

Шлюха приходит в себя, когда он погружает нижнюю ее часть тела в бочку. Она сопротивляется ему, но ее руки связаны, а Эринии крупнее и сильнее. После очередного приклада электрошокером, она обваливается.

Еще несколько минут он бьет током ее бессознательное тело.

Ее глаза не расплавились. Они лишь раздулись и стали молочного цвета.

Эринии полностью засовывает ее в бочку, закрывает крышкой наверху стопорным кольцом. Это герметичное уплотнение, и опыт ему уже показал, что когда тело начинает разлагаться, то оно выпускает много газа. Внутреннее давление может возрасти до такой степени, что бочки начинает расширяться. Ни одна бочка еще не протекла, но если бы протекла, то было бы плохо; у разлагающегося человеческого тела особый, сильный запах, который для полиции как большой красный флаг. Чтобы устранить это расширение, Эринии использует электрические вакуумный насос, чтобы убрать в бочке немного воздуха.

Сорок секунд в вакууме и шлюха приходит в себя. Доносится стук, покачивание, заглушенный крик помощи.

Минуту спустя все прекратилось.

Эринии закрывает клапан, укатывает бочку в дальний угол, рядом с другими десятью полными.

Десять душ, отданные Епитимье.

Десять душ, спасенные от проклятья.

Тяжелая работа. Но она того стоит.

Он идет в свой дом.

Подготавливает и ставит внутримышечную инъекцию Делатестрилом.

Садится за компьютер и открывает ТОР.

Проверяет свой форум.

Натирает гелем Фортеста свое бедро.

Слышит плач, доносящийся из подвала.

Эринии открывает пачку с собачьей едой, раскрывает капсулы клиндамицина, высыпает их в полную бутылку воды, и относит все вниз.

Снова плохой запах. Пора менять ее туалет-ведро.

Высыпает собачью еду в миску и говорит. ― Я сегодня спас еще одну душу.

Через секунду смиренный мужской голос шепчет. ― Пожалуйста, убей меня.

― Ты еще не искупил свои грехи. Разве ты не хочешь спасения?

― Мне жаль. За все.

Эринии смотрит на ничтожное создание в цепях.

― Как и мне, ― говорит он, и уходит обратно наверх.

Тома разбудил телефон.

Но это был не его телефон.

Он кинул взгляд на часы. Чуть больше семи. Затем он повернулся и посмотрел на Джоан, которая покосилась на свой мобильник.

― Работа? ― спросил Том.

Он надеялся, чтобы это была работа. Возможно это бы помогло Джоан простить всю ту навалившуюся на него работу за последние несколько дней, которая нарушила их строгое никакой работы, пока они вместе.

― Это Триш, ― говорит Джоан.

― Девушка Роя?

Джоан кивнула, а затем ответила. ― Привет.

Том не мог разобрать слова Триш, но она звучала расстроенной. Он сел на кровати, многозначительно посмотрев на нее. Если с Роем что-то случилось, Джоан бы ему рассказала. Но Джоан вообще на него не смотрела. Она лишь продолжала издавать короткие звуки; угу, хмм, оу, ага, и так далее, что показывало, что она слушает ее внимательно, но Тому это ни о чем не говорило.

Он, наконец, легонько пихнул ее и спросил. ― С Роем все хорошо? ― она косо посмотрела на него и грубо повернулась к нему спиной.

До Джоан у Тома было еще несколько отношений. Он винил себя в прекращении романов. На работе он думал, что очень даже неплохо разбирается в людях. Свидетелях. Подозреваемых. Копах. Но в личных отношениях Том не был так хорош. Одна из его бывших девушек намеренно обманула его, чтобы увидеть, заметит ли он или нет. Том даже не подозревал, пока не получил приглашение на свадьбу по почте.

С Джоан Том старался быть более внимательным. Он прилагал все усилия, чтобы замечать тонкие вещи, к примеру то, что она говорит под скрытым значением, как смотрит на него, и как часто улыбается. Поэтому, когда она дулась на него, было больно.

Он снова пихнул ее с грустным лицом. Она бросила косой взгляд, закатив глаза, а затем вернулась к мммм-хмммм. В конце концов, Джоан закончил звонок словами. ―       Встретимся там.

― Ну и? ― спросил Том.

― Триш думает, что Рой обманывает ее. Это правда?

― Что? Откуда мне знать?

― Вы партнеры и лучшие друзья.

― Да. Но мы парни. Мы редко делимся чем-то личным, а когда делимся, то в основном игнорируем.

― Так он мог обманывать ее?

― Я не знаю. Я думал, он счастлив.

На лбу Джоан появилась складка, показатель того, что он сказал что-то не то. ― С каких это пор счастье строится на обмане? Если бы ты не был счастлив со мной, ты бы меня обманывал?

― Нет. Я тебе все докладываю, ― Том вытянул руку и погладил бедро Джоан. ― Ты знала, что Триш интерсексуальна?

― Конечно. Это что-то решает?

― Нет. Я не знал об этом. До недавнего времени.

― Это имеет какое-то значение?

― Нет.

Она нахмурилась. ― Что, если бы я тебе сказала, что я интерсексуальна?

― Я люблю за то, какая ты есть, Джоан. И если у тебя какая-то еще хромосома, то это бы не имело значения.

Джоан уставилась на него, затем обвила руками его шею и поцеловала Тома за ухом. ― Это самое приятное, что мне когда-нибудь кто-нибудь говорил.

― А Триш в порядке?

― Она разбита. Она оплачивала счета и увидела выписки кредитной карты Роя. Восемьсот долларов за номер в Шератон. Дата стояла прошлого месяца.

― Она спрашивала его об этом?

― Он на работе. Она боится спросить. Думает, может он это сделал из-за ребенка.

― Ребенка?

― У них был разговор о том, чтобы завести ребенка, а она не может забеременеть. Рой разве тебе не говорил?

― Они что, уже поженились, а я это пропустил?

― Тебе не обязательно жениться, чтобы заводить ребенка, Том. Это тебе не 1950 год. Замужество это древняя, патриархальная традиция, укоренившаяся в религиозной догме и социальном принуждении гендерных ролей. Подожди еще две сотни лет и замужество исчезнет из твоей культуры.

― Серьезно? А я думал, что женщин волнует замужество.

― Замужних женщин волнует замужество. А незамужние слишком много веселятся, чтобы заботиться об этом, ― она снова поцеловала его в шею. ― Мы с Триш вместе позавтракаем. Надо все уладить, ей это необходимо.

― Конечно.

― Плюс твоя работа.

― Никакой работы. Я взял отгул.

― Серьезно?

― Ты здесь еще четыре дня будешь, и я не хочу упускать ни один из них.

― Точно?

― Точно. Я клянусь.

На этот раз Джоан поцеловала его в губы. Когда они соприкоснулись языками, она отстранилась.

― Утренний запах изо рта.

― Да все равно, ― сказал Том.

― А мне нет. Поцелуй на вкус как мертвый лосось.

― А ты много целовала мертвых лососей?

― Мой бывший не твое дело, ― подмигнула Джоан, свесив ноги с кровати, а затем поплелась в ванную. С секунду Том восхищался обзором – разве есть что-то сексуальнее, чем женщина, одетая в твою старую футболку? – а затем пошел вслед за ней.

Его раковина была крошечной, поэтому он стоял позади нее, когда они вместе чистили зубы. Джоан облокотилась одной рукой о раковину, а Том прижался к ее спине и положил свою руку рядом с ее.

Чувствуется… правильно.

Затем он наклонился, чтобы сплюнуть, промахнулся и попал на ее руку.

Джоан засмеялась, и этот смех не был ее типом. Она повернулась и проскользнула в его руки, мятный Колгейт стекал вниз по ее подбородку.

― Знаешь, для чего мы работаем? ― спросила она.

― Нам нужны деньги?

― Нет. Мы. Почему мы до сих пор вместе?