― Джоан…

― Это несправедливо, Том.

Том встал на колено, освободившись от капельницы, из-за чего аппарат рядом с его кроватью начал гудеть.

― Джоан Де Вильерс, выйдешь ли ты…

― Прекрати! Просто прекрати!

― Джоан, я никогда не хотел ничего больше, чем это.

― Серьезно?

― Серьезно.

Джоан уперла руки в бока. ― Тогда уходи с работы. Прямо сейчас. Уходи, пусть кто-нибудь другой поймает этого маньяка. Сделаешь это, и я выйду за тебя.

Том не ответил.

Тишина была ужасней некуда.

― Ну тогда, ― сказала Джоан. ― Очевидно, есть что-то, что ты хочешь больше, чем меня.

Она прошла мимо него, мимо его протянутых рук, и направилась к двери.

― Выходи за меня, ― сказал он. ― Прошу.

Она остановилась на пороге. ― Ты знаешь мои условия. Когда все решишь, то можешь позвонить мне.

― Куда ты?

― Домой, ― сказала она.

Затем она ушла.

Том встал с колена. Вернулся обратно в кровать. Посмотрел на кровь, текущую вниз по его руке. Посмотрел на обручальное кольцо. Попытался вспомнить момент, который был бы хуже этого, и не смог.

В конце концов, пришел медбрат, отчитывая его и заменяя капельницу. ― Здесь антибиотики, мистер Манковски. Вам нужно оставить это внутри. Мы диагностировали мужчину, который укусил вас и… ― его голос затих.

― И что?

― Придет специалист. Он объяснит.

Видимо, простыми словами тут не обойтись, но при обычных обстоятельствах Том бы не дал просто так уйти парню, пока тот бы не объяснил все сам.

Но в этот самый момент Тому было просто наплевать.

До карпентерской клиники было двести восемьдесят шесть шагов, и на назначенную встречу Кендал уже опаздывала на четыре минуты. Она подождала снаружи, пока не станет пять минут, потому что число пять лучше, а затем потянула на себя входную дверь.

Дверь была закрыта.

Кендал попыталась ее толкнуть. Это тоже не сработало. Она проверила дверные петли, и хорошенько дернув их, снова попыталась и дверь открылась.

Перед ней стояла высокая женщина, выражение лица которой было нечто между раздраженностью и скукой. Она одета в розовую форму, белые кеды, а на ее бейджике значилось Медсестра Деметра.

― Доброе утро, дорогуша, ― сказала медсестра так фальшиво, как обычно говорят люди, когда ты их ни капельки не волнуешь.

Она повернулась на каблуках и Кендал последовала за ней по покрытому линолеумом коридором, в некоторых местах он был порван, как если бы здесь был ремонт. До зала ожидания было восемнадцать шагов. Медсестра присела за стойку и уставилась в телефон. Кендал окинула взглядом зал. Стулья пусты, столик завален журналами, цветы в горшках на полу, которые нужно было протереть, и старая кофе-машина с пустым графином.

Кендал посчитала стулья, выбрала третий от двери и подошла к нему, чтобы сесть.

― Возьми блокнот и полностью заполни информацию, ― сказала медсестра, даже не глядя на нее.

Ее нервы уже были расшатаны после прошлой ночи, и поэтому после, как ей сказали что сделать, она вздрогнула. Она посмотрела на стул, встала, три раза прикоснувшись к подлокотнику, повернулась и сделала пять шагов по направлению к углу, взяла блокнот, проделала обратно пять шагов к креслу и прежде чем сесть, три раза постучала по подлокотнику.

Она нервно глянула на медсестру, но женщина не заметила компульсивного поведения Кендал. Или ей просто было наплевать.

Кендал вытащила из блокнота карандаш и начала заполнять опросник о медицинской истории.

Ни анемии, артрита, катаракт, диабета, эмфиземы, подагры, сердечного приступа, гипертонии, камней в почках, мигрени, инсульта, заболевания щитовидки или язвы у нее не было.

Пока все хорошо.

Ни операций, ни переливаний крови, ни беременности, не курила табак, алкоголь лишь в умеренных количествах, наркотики…

Кендал не думала, что кого-то касается, что она иногда курила траву, поэтому она отметила, что нет.

Лекарства? Ничего за несколько лет. Поэтому не стоит даже упоминать.

Семейная история. Невольно она вспомнила своего отца и отметила алкоголизм.

Сексуальная история…

Здесь не уточнили, были ли это по обоюдному согласию или нет, и у Кендал не было желания во всем этом разбираться, поэтому для всего она выбирала нет.

Психические проблемы…

Кендал взглянула на контрольный перечень.

Биполярное расстройство. Депрессия. Посттравматический стресс. Беспокойство. Злость. Склонность к суициду. Проявление жестокости.

Это была не сколько анкета, сколько вся психиатрическая история Кендал. Да ко всему. Спасибо тебе, Папа. Ты мне многое дал.

Обсессивно-компульсивное расстройство.

Она отметила это. Три раза.

Шизофрения.

Шизофрения. Это вопрос, да? Внутренние монологи - это нормально или ненормально?

И как все из этого хоть как-то связано с гребаной маммографией?

Кендал оставила это поле пустым, заполнила данные о страховке, и за пять шагов добралась до медсестры Деметры, положив блокнот.

Медсестра не удосужилась даже взглянуть на нее или на информацию, которую Кендал только что заполнила. Она заблокировала свой смартфон, положила в карман и сказала. ― Иди за мной.

Кендал пыталась не отставать от огромной женщины, которая гигантскими шагами шла по коридору.

― Можешь там переодеться, ― сказала она, указывая на проход. ― Сними свой свитер и лифчик, халаты висят позади тебя.

Кендал зашла в примерочную и встала там, дожидаясь, пока уйдет медсестра.

Медсестра не уходила.

― Халаты висят позади тебя, ― повторила медсестра Деметра, на этот раз тверже.

Кендал повернулась и увидела два однообразных, светло-серых больничных халата. Она протянула руку к одному, сняла с крючка, а затем оглянулась на медсестру Деметру.

Медсестра скрестила руки на своей широкой груди. Очевидно, она никуда не собиралась идти.

Кендал неуверенно сняла верх, положив на скамейку, ненавидя себя за то, что коснулась ее три раза.

― Ну же. Бегом-бегом.

Кендал не уверена, что это бегом-бегом было уместно говорить женщине, которая пришла к ней на осмотр груди, но она подумала, что медсестра Деметра одна из тех грубых от природы людей, которых не волнуют проблемы других людей. А еще она извращенка. Она хотела посмотреть, как Кендал раздевалась? Она немного выглядит мужиковатой. Из-за ее позы. Или больших рук.

Если бы здесь была Линда, она бы пошутила по этому поводу. Линда была жесткой. Намного жестче, чем Кендал. Она хотела попросить Линду пойти вместе с ней, но ее соседка по комнате все еще спала в ее кровати, и выглядела такой умиротворенной, что Кендал не хотела ее будить.

Линда бы не постеснялась. Не нервничала бы. Она бы сняла свой верх и уставилась прямо в глаза жуткой медсестры.

Что Кендал и сделала.

И жуткая медсестра улыбалась.

― Большие сиськи, ты раньше никогда не делала маммографию? ― спросила медсестра Деметра.

Кендал почувствовала, как ее уши покраснели, но она продолжала смотреть. ― Мне всего девятнадцать.

― Генетике плевать на твой возраст. Ты когда-нибудь слышала о синдроме Кальмана? Некоторые люди не достигают естественным путем половой зрелости. Всю свою жизнь они вынуждены принимать гормоны. Очевидно, это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. А сейчас снимай лифчик.

Должно быть, она была одной из большинства непрофессиональных медсестер за всю историю медицинской помощи в кампусе. Кендал подумала о том, чтобы уйти.

Медсестра Деметра улыбалась все той же фальшивой улыбкой. ― Выглядишь взволнованной, но не стоит. Я делаю регулярную маммографию с шестнадцати лет.

Медсестра распрямила свои плечи, выпятив грудь. ― Верь или нет, но за это я благодарю отцовскую линию в моей семье. Странно, наверное, слышать, что твои булочки от своего папули, да? Маленькие девочки боятся, что унаследуют такие признаки, как алкоголизм, ― улыбка медсестры спала. ― Или психическое заболевание. Природа против воспитания. Генетика против экологических факторов. В любом случае, родители виноваты, не так ли? Но ведь это ребенка начинают дразнить, начиная с четвертого класса, потому что их гипофиз отличен от других детей их возраста.