Предсвадебные хлопоты, сама свадьба, первые дни супружества — все было замечательно. Она даже почувствовала себя счастливой. Ненадолго.

В семейной жизни с Гошей оказалось более чем нелегко. Он был избалован матерью и требовал такого же отношения со стороны жены. Ксения очень быстро научилась убирать, стирать, готовить, гладить, но угодить Гоше, его матери, да и своим так и не смогла. Ее беспрерывно шпыняли по каждому поводу: дура, неумеха, лентяйка, бездарность, не ценит своего счастья. Свекровь после свадьбы разительно переменилась и часто выговаривала невестке:

— Ты просто не понимаешь, насколько тебе повезло. Теперь-то я вижу, что моему сыну нужна совершенно другая жена. Слава богу, ты фамилию не поменяла, хоть на это ума хватило.

Ксения часто плакала, но терпела, надеясь на чудо. Вдруг все возьмет и наладится, как по мановению волшебной палочки?

К пятому курсу она считалась лучшей студенткой факультета и получала именную стипендию, про себя тихонько хихикая, что и будь она Серпянская, не посрамила бы честь семейства известных московских юристов. Специализировалась Ксения по гражданскому праву, писать диплом ее взял профессор Николай Ярославович Стрельников, с третьего курса опекавший способную тихую девочку. К нему Ксения относилась с подлинным благоговением: он чем-то напоминал ее покойного отца.

Однажды профессор пришел на лекцию с очень похожим на него импозантным молодым мужчиной:

— Итак, господа, прошу любить и жаловать — мой сын Альберт Николаевич. В прошлом страшный шалопай, как и вы, любезные мои студиозусы, а ныне руководитель юридического департамента корпорации «Евроойл». Он хочет сделать вам некое предложение. Прошу вас, сэр!

— Благодарю, господин профессор! — с легким поклоном ответил сын. Было заметно, что они с отцом очень любят друг друга. Ксения тихонько вздохнула — как и всегда, когда приходилось воочию убеждаться: а ведь бывают на свете искренние чувства между родителями и детьми…

— Итак, мое предложение таково, — продолжал Альберт. — Наша корпорация расширяет объем операций в России, что естественно влечет за собой увеличение количества персонала, в том числе и юристов. Мы, как любая уважающая себя организация, хотим видеть в своих рядах лучших специалистов. Поэтому предлагаем всем желающим потрудиться у нас летом в качестве волонтеров, практически бесплатно. Но тот, кто зарекомендует себя, гарантированно получит хорошую работу с достойной оплатой. Вопросы есть?

Ксения набралась смелости и подняла руку:

— Когда приступать?

Альберт улыбнулся. Профессор Стрельников важно представил:

— Наша лучшая студентка, Ксения Сергеевна Кузьмина. Ее не отдам, так как планирую отправить в аспирантуру и в будущем превратить в преподавателя своей кафедры.

Ксения покраснела, а Альберт пожал плечами:

— Давай, отец, устроим соревнование: кто перетянет девушку к себе на работу?

Расторопная, неконфликтная Ксения понравилась в фирме настолько, что сразу после госэкзаменов вышла на работу. Серпянские намекнули, что неплохо бы устроить в «Евроойл» и Гошу — чтобы жена не только ждала протекции со стороны родителей мужа, но и сама заботилась о надежной кормушке для молодой семьи. Краснея, Ксюша обратилась к Альберту с просьбой пригреть подающего надежды супруга. Альберт долго молчал, но потом почему-то согласился.

…Ксения проснулась счастливой. Обнаженная, она лежала на широкой постели, не стесняясь своей наготы, а, наоборот, гордясь ею и своим телом. Ее мужчина крепко спал, обхватив ее за талию, как будто боялся отпустить даже во сне. Ее третий мужчина. Самый дорогой, самый милый, самый хороший. «Глупый, — подумала она с нежностью. — Куда я от него денусь? Я ведь по-настоящему люблю его. Впервые в жизни!»

Люблю! Как приятно произносить это слово! Ксения улыбнулась и стала перебирать его мягкие шелковистые кудри. Даже странно, что у взрослого и очень сильного человека такие чудесные волосы. Как у ребенка…

Это некстати всплывшее слово моментально испортило настроение. Господи! Как ей хотелось родить, но после того аборта ничего не получалось. Ксюша годами ходила по врачам. Те исправно брали деньги, мучили ее очередными обследованиями, а потом с деланным сочувствием пожимали плечами:

— Ну, что вы, милочка, хотите… Не следовало вам тогда делать аборт.

Они, конечно, были правы. Не следовало. Но она сделала, в чем горько теперь раскаивалась. Она убила своего ребенка, за что и понесла заслуженное наказание. Свою жизнь с Гошей.

Зато на работу каждое утро Ксения бежала с радостью. Ей очень нравилось то, чем она занималась, было одинаково интересно и готовить договоры, и писать претензии, и вести исследования для подготовки к очередному судебному процессу.

Постепенно Ксения Кузьмина стала очень высоко котироваться как специалист и уже через год заняла должность начальника отдела. Правда, начальственному тону так и не обучилась, не командовала, а скорее просила подчиненных, без звука брала на себя лишнюю работу, с коллегами близко не сходилась, потому что где-то в глубине души по-прежнему боялась. Боялась, что обругают, что высмеют, что унизят. И потому старалась лишний раз в эмоциональный контакт ни с кем не вступать. Разве что Альберт Николаевич временами вызывал ее к себе, интересовался проблемами, подсказывал, как поступить в спорной ситуации. Или, зная Ксюшину стеснительность, сам регулировал их.

Гоша, с одной стороны, радовался, что жена стала больше зарабатывать, но с другой, ревновал к ее успехам. Первое время на фирме он всем нравился — Серпянский действительно, когда хотел, был очень обаятельным человеком. Но ему не хватало дотошности, без чего довольно трудно продвинуться в такой серьезной и трудоемкой профессии, как юриспруденция.

Его гораздо больше привлекали шумные компании, походы с такими же, как он, молодыми ребятами в бары, в спортзалы и прочие приятные способы провести время. Гоша наслаждался жизнью, но на службе относиться к нему стали прохладно, понимая, что работник он более чем слабый.

И внешне он стал уже не таким привлекательным, как прежде. Очарование юности быстро прошло, Гоша прибавил в весе, волосы чуть потускнели, иногда казалось, что он забыл вымыть голову. Конечно, это были наветы, о себе он по-прежнему заботился прилежно, если не сказать с упоением. Что-что, а цену он себе знал! Поэтому к жене начал придираться с удвоенной силой, вымещая на ней свое недовольство. К тому же Ксюша зарабатывала гораздо больше, что тоже действовало вальяжному супругу на нервы. Правда, выход из положения он нашел довольно быстро: потребовал, чтобы все деньги она отдавала ему как главе семьи. Протестовать Ксения не посмела.

Гоша же с увлечением тратил семейный бюджет на дорогую одежду и обувь, развлечения, рестораны, Ксюше выдавал на расходы мизерные суммы, бдительно отслеживая, чтобы она не покупала себе ничего модного и красивого. Нечего баловать бабу, пусть знает свое место.

Жена молчала и терпела, что выводило Серпянского из себя еще больше. Ну что за тупица, прости Господи! Не женщина, а половая тряпка! Вытираешь об нее ноги, а она еще просит за это прощения! Поделом ей…

И тут Гоша совершил ошибку.

Дурную шутку с ним сыграл, как это часто водится в нашей жизни, зеленый змий. Гоша частенько выпивал с приятелями и незаметно для себя втянулся. Алкоголиком он не был, но без спиртного, хотя бы без пары бутылок пива, жизни себе уже не мыслил.

Однажды он перебрал и явился домой, так сказать, «на бровях». Ксения молча стала помогать мужу разоблачиться, что рассмешило его до колик. Гоша сел на коврик в прихожей и, пьяно ухмыляясь, глумливо бросил:

— Дура!

— Гоша, не надо. Раздевайся и ложись спать.

— А я не хочу спать! Ишь, раскомандовалась! Спа-ать! — передразнил он жену.

— Встань, пожалуйста. Костюм испачкал!

— Так почисть! Для того я на тебе, дуре, и женился!

Глаза Ксении наполнились слезами, на щеках выступили некрасивые пятна. Гоша засмеялся: