Это была чудесная мечта. И кто, обладая в своей душе хоть каплей любопытства, не захотел бы воплотить ее в жизнь: увидеть, как, наконец, будут разгаданы самые глубокие и простые правила, управляющие светом и материей?

– Если я присоединюсь к вам, что станет с устройством отдачи?

– Почему бы не отложить это до того момента, когда политики проявят большую благосклонность? – предложил Ассунто. – Сильвано не вечно быть Советником.

– Разве?

– Думаешь, к следующим выборам мы хоть сколько-нибудь приблизимся к двигателю, работающему на ортогональном веществе? Или увидим, как демонтируют старые топливопроводы, чтобы освободить место для новых ферм?

– Вряд ли. – Карла смерила его взглядом скупого восхищения. – Вы ведь их просто обманываете, не так ли? Вы даже не верите, что такой двигатель вообще можно построить.

– Кто знает, чего смогут достичь наши потомки? – с невинным видом ответил Ассунто. – Но сейчас, когда дело касается Совета, это путь наименьшего сопротивления. Так почему бы не извлечь из этого максимальную пользу? Нет никаких сомнений, что нам пригодятся любые знания, которые удастся извлечь из экспериментов с ортогональной материей. Что еще может пролить свет на природу обеих частиц, если не аннигиляция двух светородов с образованием пары фотонов? И ведь именно ты открыла эту реакцию, Карла! Неужели ты не хочешь изучать ее и дальше?

– Хочу, – сказала она. – Но если я отложу работу над устройством отдачи в надежде, что Совет рано или поздно разуверится в возможных альтернативах…, то когда они придут к такому решению, меня, возможно, уже не будет в живых.

– Никто из нас не вечен. – Ассунто был, наверное, лет на шесть старше нее, отчего его слова звучали не так речисто, как это было на самом деле. – Думаешь, хоть один из нас доживет до торможения Бесподобной – не важно, каким способом?

– Сомневаюсь, – призналась Карла.

– Ты опубликовала свою идею, – сказал Ассунто. – Она вызывает интерес и дает пищу для размышлений; едва ли она канет в небытие. И если ее в принципе можно воплотить на практике, то будь уверена, однажды ей найдут применение.

– И вы надеетесь, что я это так оставлю? – Карла прекрасно знала, что требовать от Ассунто собственного вердикта насчет перспектив устройства отдачи было бессмысленно; в последний раз она добилась от него лишь согласия с тем фактом, что в подобном устройстве не было никаких очевидных противоречий с существующими законами. Я понимаю, что никогда не увижу родного мира, но если бы перед смертью я знала, что мы нашли способ повернуть Бесподобную вспять, это само по себе бы чего-то да стоило.

– А что, если ты не сможешь этого доказать? Что, если ты не сможешь реализовать свою идею на практике? – Ассунто не подначивал ее; к подобному результату можно было прийти дюжиной разных путей, даже если базовая идея сама по себе была вполне здравой. – Жить на Бесподобной – значит перепоручать нерешенные до конца проблемы нашим потомкам. Предкам пришлось смириться с этим в момент запуска, но к нашему поколению это относится в не меньшей степени. Нам не суждено дожить до конца путешествия. В поисках завершенности тебя будет ждать лишь разочарование.

Советники возвращались. Карла не пыталась прочесть их лица, когда они входили в зал; она обратила свой взгляд к полу. О чем она только думала – вчера она смело раздавала обещания насчет Объекта, а сегодня заявляет, что в нем больше нет необходимости? И хотя суть науки от этого не менялась, ей бы следовало задуматься над тем, как постепенно сместить импульс политических сил вместо того, чтобы становиться на пути молниеносной ракеты Сильвано, размахивая руками и надеясь, что он изменит свой курс.

Джуста объявила о решении Совета. Предложение Ассунто получило одобрение; исследование ортогональной материи будет продолжаться под его руководством.

– И Карла, – добавила Джуста, – какой бы увлекательной ни казалась Совету ваша идея, мы несем перед нашими потомками обязательство воздерживаться от опрометчивых решений в отношении их наследия. Если в будущем нам удастся снизить потребность в резервном запасе солярита – чему вполне может поспособствовать проект Ассунто – мы будем готовы пересмотреть ваше предложение. На данный же момент мы не в состоянии рисковать столь значительным объемом топлива, не имея должных гарантий успеха.

– Не хочешь рассказать мне, что здесь происходит?

Тоско находился посередине опорной веревки, пересекавшей комнату между клетками древесников; скорее всего, он вошел, когда Карло был в кладовой. Недолго поразмыслив над манерами своего начальника, Карло решил, что обманывать его ни к чему. Он не был бы так рассержен, если бы уже не знал – хотя бы отчасти – ответ на свой вопрос.

– Самка чувствует себя хорошо, – сказал Карло, показывая на Бенигну, спящую в клетке слева от него. Ее очертания практически полностью скрывали из вида фигуру поменьше, которая цеплялась за ту же ветку. – Она регулярно кормит своего детеныша, но ее ко по-прежнему не обращает на него никакого внимания.

– Своего детеныша? – в голосе Тоско не было ни удивления, ни недоверия, а значит, об этом он наверняка слышал уже не в первый раз. Скорее всего, у него было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью, прежде чем прийти сюда, чтобы увидеть доказательства собственными глазами.

– Я и не ожидаю от нее такого отношения, – сказал в ответ Карло. – Думаю, она относится к нему так, как отнеслась бы к любому осиротевшему родственнику; как будто у нее появилась племянница, о которой она раньше ничего не знала. Тот факт, что у нее никогда не было сестры особо ничего не меняет – не настолько ей важны всякие логические неувязки.

Тоско пришел сюда не для того, чтобы обсуждать связь родственных отношений древесников с их альтруизмом.

– Ты нашел способ инициировать формирование жизнеспособной бластулы?

– Жизнеспособной при условии хирургического вмешательства, – добавил Карло. – Я бы воздержался от более громких заявлений.

– Сколько раз ты уже это проделал?

– Всего три.

– О, и только-то? – Тоско наконец-то нашел в этой ситуации нечто забавное. – И когда ты собирался мне рассказать? После дюжины?

– Я хотел быть уверенным в результатах, прежде чем придавать им слишком большое значение, – объяснил Карло. – Если бы Бенигна стала простой случайностью, из этого вряд ли бы вышел достойный материал для публикации.

– Разве? А по-моему, для публикации это в самый раз.

– Ну, вышло все иначе.

– Убей ее, – открыто сказал Тоско. – А потом и оставшихся двоих, только выжди какое-то разумное время. Когда ты произведешь вскрытие, то должен будешь обнаружить многочисленные пороки развития во всех трех телах.

Карло замешкался, пытаясь сформулировать свой ответ так, чтобы избежать прямого отказа.

– Аманда и Макария отнюдь не глупы, – сказал он. – Если бы я попытался сфабриковать нечто подобное, они бы это заметили – и кто знает, какую бы суматоху подняли.

С другой стороны, Тоско тоже не был дураком; даже если он и знал, что одна из женщин не станет поднимать шума, то внешне это никак не выражалось.

– Сколько всего копий у этих светозаписей?

– Несколько.

– Сколько именно? – не унимался Тоско. – Где они хранятся?

Карло смирился с неизбежностью конфликта.

– Несколько дюжин, в самых разных местах. Об их уничтожении можешь даже не думать.

– Ты с ума сошел, Карло, – заявил Тоско. – Ты должен был изучать дихотомичность.

– И, возможно, этого еще удастся достичь, – сказал в ответ Карло. – Через одну-две череды, когда Бенигна наберет достаточно большую массу, я собираюсь выяснить, сможет ли она тем же способом родить и второго детеныша. И вот подходящее название для статьи: «Последовательная факультативная дихотомичность древесников под влиянием света». Нам стоит провести конкурс на поиски фразы из репродуктивной биологии, в которой наши предки увидели бы как можно больший оксюморон.