— Диве доверять нельзя, она нав, — ляпнула Рарека, ещё сильнее взбаламутив и без того встревоженную топлу:

— Да как посмели эти изгнанницы?!

— В следующий раз позволь вести переговоры мне, — шепнула Целея, выйдя вперёд и повыше поднимая свой посох, чтобы привлечь всеобщее внимание и свести на нет взметнувшуюся было бурю. — Я требую Божий Суд.

Казалось, нельзя было больше шокировать собравшихся, но это Целее вполне удалось. Толпа замолчала.

— Последние несколько Божих Судов, как мы помним, заканчивались ничем… — проскрипел наконец обросший от старости ант, до сих пор спокойно попивавший квас. — Боги скупы на чудеса, тем более когда дело касается столь мелких споров, которые можно решить простым расследованием.

— Мелких споров?! — гаркнул Жарегнев так, что гулко завибрировал орган, а гости испуганно отошли от окна, боясь, как бы оно не разбилось. — Честь наследников на кону!

— Да будет по твоему, — тихо и спокойно решила Морена. — Друзья, принесите сюда… тело нашей почившей матушки. Если она оживёт и сама назовёт имена убийц — это будет достаточным чудом? Ты ведь справишься, божий потомок?

У Рареки на морде появилась улыбка — в Антее считают за чудо оживление умерших?

— А разве само присутствие воскресшего здесь уже не является достаточным доказательством? — спросила она прежде, чем Алисара успела предупреждающе сжать её ладонь. Закипевшая кровь даже заставила драконессу перейти на язык Ардина. — Вы требуете жалкой показухи, а убийцы в это время уже сваливают!

— Мы не видели, как он воскресал, может, он просто иллюзия? — Жива расправила одно крыло вверх и вопросительно наклонила голову. — А если в ваших силах возвращать душу в тело — мне любопытно на это посмотреть.

— Кстати об этом, — Морена подошла к стражам на входе. — Как вы их впустили? Как они вообще проникли сюда без Путеводителя и Пропуска?

— У Жарегнева они имелись… — он неопределённо махнул хвостом.

Морена от такой тупости, выраженной в чересчур откровенном признании, скрипнула зубами.

— Ты предлагаешь надругаться над телом и душой покойной, при этом не веря в то, что видят твои глаза и слышат твои уши, — неожиданно гулко произнесла Алисара. — Это настоящий позор.

— Да, всякий презренный Тёмный умеет делать зомби из свежих тел, пока ещё не улетела душа. А вот вернёте ли вы нашу мать, чью душу уничтожили? — увидев, что отправленные в склеп драконы уже вернулись с ношей, Жива эффектно махнула рукой в их сторону. Головы собравшихся вытянулись в сторону укрытых покрывалом костей, ещё закопчённых после погребального костра.

У Рареки мелькнула мысль, что если всё закончится плохо, она в один прыжок успеет добраться до Морены, а если повезёт, то второй её прыжок закончится заталкиваем оторванного языка Морены в глотку Живы. Судя по напряжённой позе Алисары, она в этом нетрудном деле могла рассчитывать на её поддержку, в то время как Целея обеспокоенно взглянула на Жарегнева. Возвращая души, драконы могли оживлять покойных или хотя бы позволяли им существовать, как это бывало с говорящими черепами, вмещающими души прежних владельцев; но что можно было сделать с костьми, лишёнными души, не представляла даже жрица. Глаза Жарегнева потухли, он сам поник и опустил уши. Алисара, увидев это, сама потеряла боевой настрой и взяла его утешающе за руку, оказавшуюся неожиданно горячей.

Рарека не сомневалась в том, что из затеи Жарегнева ничего не выйдет. На примере «всезнающей» Тьмы, совершающей ошибку за ошибкой, легко разувериться в силе Богов, а повседневная жизнь заставляет поверить, что богам в общем-то и нет никакого дела до мелочных проблем смертных, потому и на помощь их рассчитывать не приходиться. Но народ ждал, и Целея вышла к оставленным посреди зала носилкам:

— Это не в наших силах, но до помогут нам все Боги, — оторвав одну почку с весенней ветви посоха, Арвел опустилась на колени перед трупом, положила бережно зелёный комок в грудную клетку скелета и начала петь:

— Семь лет до рассвета

И день до зари,

Но нету ответа

Молитвам моим.

В судьбе ли моей

Менять этот мир?

Надежду скорей

Ты мне подари.

Если б знали, где её жизнь прошла

Вы бы знали, как была хороша!

Кто не ведал бед,

Тот не знал побед.

Возвращайтесь, свет

И твоя душа!

На покрывале образовался силуэт тела дракона, а затем оно словно засветилось изнутри, и приподнялось, сползая вниз с тела молодой и очень привлекательной драконессы, чьи глаза ещё секунду были подёрнуты пеленой слепоты, но и она исчезла под одновременный вздох изумлённой толпы.

Целея со слезами радости помогла ей подняться, как и подбежавший Жарегнев, что на миг забыл обо всех окружающих. Зато Алисара помнила:

— Вот так! Боги на стороне честных. Если слов, сказанных нам в Оке Перуна, было мало, вот вам очевидное доказательство!

— Схватите их, пока они не опомнились! — Рарека показала руками на Живу и Морену.

Изумление драконесс было так велико, что они даже не сдвинулись с места — а может, понимали, что это всё равно будет бесполезно, слишком много крылатых окружало самок. Сама Рарека опустилась с задних лап на все четыре и приготовилась к прыжку, чтобы помешать крылатым сбежать, если это и придёт к ним на ум. Те разбежались в разные стороны, но их похватали гости, что пришли на помощь страже.

— Так Дива нав, и её повеления это не воля Предков? — вспылила Жива на Морену. — Ты меня обманула!

— Идея следовать её советам была твоей! — прошипела другая сестра в ответ.

— Не тратьте на них время, — провозгласила Алисара, чувствуя, что сейчас она обладает абсолютной властью над толпой поражённых драконов. Тем более, что мать Жарегнева, Целея и сам дракон пока не думали принимать власть. — Они лишь орудие навское. Вызовите сюда Лелю и Диву. Новые обстоятельства должны повлиять на их решения.

Стражи тронного зала открыли двери и робко заглянули в амфитеатр:

— Мирувей… Божье чудо!

— Надо же! — воскликнула Леля издали. — И мы как раз закончили. Входите.

Благородные старейшины чинно ринулись ко входу, ожидая продолжения зрелища, подобных которому уже давно не видела Антея. Толпа посторонилась перед воскресшей Виэнелью. Её вели под локти Целея и Жарегнев.

На тронах сидели только Леля и Серафим, обрадованно переглянувшиеся. Дивы тут не было — наверное, уже сбежала.

— Жарегнев вернулся! — услышала Рарека переговоры взволнованных антейцев за спиной. — И что теперь будет? Сдача власти? Виэнель снова жива! Она и вправду была убита? Где Дива?

«Сдаётся мне, сейчас у этих ублюдков нет иного выбора, кроме как улыбаться!» — мрачно подумала она, смотря на Лелю и Серафима. — «Но что у них на уме?»

— Я не представляю, как Боги рады, если вернули нам сразу обоих правителей! — старый ант выбежал немного вперёд, показывая на Виэнель и Жарегнева. — Но этот знак и беду предвещает. Дива, по словам Богов, сказанным оракулом Ока Одина, всё это время была навом и строила козни по уничтожению вашего рода!

— Не может быть! — Леля, уже бежавшая к брату и матери, остановилась и шокированно на него обернулась. — Но ведь сам Перун говорил через неё, и это тоже не могло быть иллюзией!

— Перун может говорить и через нава, кто ему запретит… — старик неопределённо покрутил хвостом и ушами. — В любом случае, мирувей, тебе положено уступить правление Жарегневу. Твой отец при жизни предпочитал видеть его как наследника.

— Мой отец ещё жив! — погрозила ему Леля. — Я уступлю брату ради чести, но мы ещё найдём Далезора, пусть Боги-Предки слышат мою клятву.

— Мы не должны сейчас делить власть, — внезапно подала голос Виэнель. — Раз навы добрались до тех, кто управлял народом Антеи, кто знает, каких ещё дел успели они натворить. В прошлой жизни мне приходилось видеть их коварство воочию, и каждый раз от падения Нашар спасало лишь чудо и самоотверженность тех, кто отдавал свои жизни и души ради того, чтобы жили другие. В Антее подобного повториться не должно.