А князь с остатками войска и флота, как сообщает Лев Диакон, бежал «к Боспору Киммерийскому». Не в Киев, а в Самкерц, в хазарские владения. Что согласуется с информацией Кембриджского анонима — «постыдился вернуться в свою страну». Отсюда я и делаю вывод, что «Хельгу» был не Игорь. А неизвестный Олег III — временщик, взявший власть при малолетнем наследнике. Очевидно, на Руси далеко не все были довольны его правлением, а наследник Игорь успел подрасти, возмужать. Вокруг него сформировалась партия сторонников. И катастрофа на Черном море, гибель почти всего войска привела к падению временщика. Оттого он и не мог вернуться в Киев, а кинулся под покровительство к Хазарии.

Вот теперь и впрямь с него сталось бы признать подданство Руси каганату — «тогда стали русы подчинены власти хазар». Но сам он был купеческой верхушке совершенно не нужен. И его спровадили в Закавказье. Слова о том, что этот князь «пошел морем в Персию, и пал там он и весь стан его» тоже подтверждаются. Сообщения иранских и арабских авторов, датированные 942–943 гг., рассказывают, что какой-то отряд русов появился на Каспии у берегов Азербайджана. Нанес поражение местному правителю Марзубану и захватил город Бердаа в низовьях Куры. Причем восточные источники утверждают, что эти русы «хотели только власти» [177]. Князь-изгой ставил целью обосноваться здесь и создать что-то вроде «герцогства». Но Марзубан собрал силы, осадил Бердаа. Русы несли потери в боях, их стала косить эпидемия дизентерии. В одной из схваток их предводитель был убит. И остатки его отряда отчалили в неизвестном направлении…

Ну а Роман Лакапин, прежде чем казнить пленных, узнал у них, кто сосватал ему такой «подарок». И начал гонения на евреев. Масуди писал: «Император, правящий ныне и носящий имя Арманус, обращал евреев силой в христианство и не любил их… и большое число евреев бежало из Рума в страну хазар». Отсюда еще раз видно, что до этих событий иудеи в Византии чувствовали себя весьма вольготно. Но отметим, что Масуди записал данные строки в 943 г. После чего Роман процарствовал меньше года.

РУСЬ СОСРЕДОТОЧИВАЕТСЯ

Если, как мы предполагали, Игорь Рюрикович умер в 922 г., оставив наследником младшего Игоря Игоревича, родившегося где-то незадолго до этого, то все сходится, и летописная информация становится правдоподобной — в начале 940-х князь был молодым человеком, имел всего одну молодую жену Ольгу и сына, родившегося в 942 г. Житие св. Ольги рассказывает, что она была простого рода, жила в Выбушской веси под Псковом. И юный Игорь во время охоты увидел ее, говорил с ней и полюбил [89]. А народные предания сообщали, что настоящее ее имя было Прекраса, и что она происходила из рода Гостомысла [103]. Возможно, по боковым линиям или потомству от других его дочерей, отданных «суседним князем в жены». Так это или нет, но о ее славянском происхождении свидетельствует и имя сына.

В начале самостоятельного правления Игорю досталась ситуация не из легких. Война с Византией, которую каким-то образом требовалось завершать. После того, как сгинуло 10 тысяч (условно) кораблей, сколько осталось на Руси вдов, сирот, родичей? Значит, князю нужно было отомстить, чтобы заслужить уважение подданнвх. Опять же купцам требовался выход к морю. Вполне вероятно, к войне подталкивала и хазарская дипломатия — каганату теперь было выгодно покрепче стравить Русь с Византией. Отплатить Лакапину за гонения на евреев. И не дать Киеву разобраться в истине, объединиться с ромеями против подстрекателей. Пусть дерутся и ослабляют друг друга. А воздействовать на русичей было не трудно — например, распространив известия о зверских казнях пленных в Константинополе.

Для продолжения боевых действий Русь первым делом заключила союз с мадьярами. И в 943 г. состоялся их набег на Византию. Опять патрикий Феофан вел переговоры с ними, и за большие деньги был куплен мир на 5 лет. А в 944 г. Игорь сумел собрать новое войско и выступил на греков, по сухопутью и морем, на кораблях. Причем здесь еще более прозрачно просматривается участие хазар. Каким образом князь собрал армию? Он привлек печенегов — а это было дорого, требовалось перекупить их, ведь им и ромеи платили. Он набрал большое количество варягов-наемников. Это тоже было очень дорого. Добавим и дары уграм при заключении союза. Где мог князь взять столь крупные суммы (если и поход 941 г. потребовал значительных вложений, а отдачи не принес)? Напрашивается ответ — Игорь получил заем от иудейских купцов.

Но до сражений дело не дошло. Император выслал посольство к устью Дуная и предложил переговоры, изъявляя готовность выплатить дань такую же, как Олегу, и дополнительно отстегнуть за заключение мира. Отдельно греки задобрили и ублажили дарами печенегов. И дружина потребовала мириться: «Когда царь без войны дает нам серебро и золото, то чего более мы можем требовать? Известно ли, кто одолеет, мы ли, они ли? И с морем кто советен? Под нами не земля, а глубина морская, в ней общая смерть людям». И впрямь победа выглядела проблематичной. На печенегов рассчитывать стало нельзя. По-видимому и сборное ополчение не внушало уверенности. А чтобы добраться до Византии, еще нужно было пробиться через враждебную Болгарию.

Князь зависел от мнения дружины очень сильно. И должен был согласиться. Печенегов он послал разорять землю болгар. Только за то, что они предупредили греков? Очевидно, нет. А за то, что именно к болгарским берегам прибило штормом русские суда в 941 г., и экипажи были выданы византийцам на смерть. А с империей был заключен договор. Она снова признавала русских «друзьями и союзниками ромеев», что означало ежегодную дань. Имелись в договоре и новые пункты по сравнению с 907 и 911 гг. Все русские купцы, прибывающие в Константинополь, должны были иметь грамоту от великого князя — сколько идет людей и сколько кораблей. Только тогда они признавались купцами, получая соответствующие льготы. В противном случае задерживались по подозрению в пиратстве и о них сообщалось в Киев.

Была оговорена и присылка вспомогательных войск «в том количестве, какое будет нужно» — от князя императору и от императора князю. Рассматривать такую взаимность буквально не стоит. Греки редко кому помогали. Но просить военные силы из-за рубежа было для императора несолидно, вот оно и прикрывалось маской «обоюдности». Статья 8 договора требовала: «Относительно корсуньской земли и всех городов, которые в ней находятся, князь русский не имеет права воевать эту страну, и она не покоряется русским», а статья 11 — «когда русские найдут корсуньцев, ловящих рыбу в устье Днепра, то да не причиняют им никакого зла и да не имеют власти зимовать в устье Днепра». Отсюда и видно, что русские основывали свои базы на Черном море, претендовали на власть над Крымом. Но по договору отказывались от всех плодов борьбы за море и утверждение на его берегах.

И еще важный момент — часть русских, утверждавших договор клятвой, была уже христианами. Откуда они получили веру? Очевидно, не от «аскольдова» крещения. Кто-то мог креститься в Крыму. А логичнее всего предположить, что христианство прочно внедрилось на Руси в период тесных связей с Симеоном. Болгарская церковь была единственной, где богослужение велось на славянском языке. Поэтому и воспринять веру от болгар было проще.

Мир с Русью был последним внешнеполитическим успехом Романа Лакапина. У него выросли сыновья, балбесы и развратники, Стефан, Константин и Михаил. Он возвысил их, сделал соправителями, а зятя Константина Багрянородного сдвигал по иерархической лестнице все дальше. Но сыночки составили заговор, свергли отца, постригли в монахи и сослали на о. Проти. Процарствовали они лишь 40 дней. Их самих сверг законный император Константин Багрянородный, и они встретились в ссылке с отцом. О механизмах переворота византийские источники говорят мало и путанно, но похоже, что два этапа были звеньями единого плана. Сперва с помощью детей убрали Романа, а потом и их отправили за борт. И конечно, сплел сеть не кабинетный теоретик Константин Багрянородный, а столичная знать и олигархи.