По Геродоту, генеральной битвы не было. Хотя, скорее, столкновение произошло. Неудачное для персов (иначе не скрыли бы) и действительно не «генеральное» — скифам не требовалось лезть на рожон. Они и так поставили врага в безвыходное положение. Когда измученные персы повернуло назад, скифы обрушились со всех сторон и принялись истреблять их, налетая днем и ночью. А конный корпус Скопасиса из части скифов и савроматов двинулся наперерез, к Дунаю. Грекам, стоящим тут с флотом, посоветовали разрушить переправу — «и уходите свободными подобру-поздорову, благодаря богов и скифов». Афинянин Мильтиад, тиран Херсонеса Фракийского, склонялся последовать совету. Но правители остальных полисов дружно воспротивились. И развели только часть моста от северного берега.
А войско Скопасиса повернуло навстречу Дарию. Спасло его лишь стечение обстоятельств. Скифы рассуждали, что отступать он будет по тем местам, где сохранились трава и вода, туда и бросили свои силы. Но у Дария-то логика была другая — не считаясь с потерями людей, падежом коней и верблюдов, он шел по своим старым следам, где все было выжжено и вытоптано, зато не было опасности заблудиться. Уже вблизи переправ, чтобы отвлечь внимание преследователей, он бросил в лагере 80 тыс. «самых изнуренных и тех, чья гибель имела наименьшее значение». А сам с личной гвардией среди ночи метнулся к Дунаю. Сохранившие ему верность греки быстро навели недостающую часть моста, и царь сумел выскочить. По этому поводу у скифов родилась пословица: «Если греки — свободные люди, то нет людей их трусливее; если греки рабы — то нет рабов их преданнее».
Закончилась кампания полным триумфом скифов — преследуя остатки персов, они переправились через Дунай и дошли до Дарданелл, захватили зависимый от Дария Херсонес Фракийский (Галлиполи). Намеревались вторгнуться и в саму Персию. И направили послов для переговоров со Спартой, чтобы ударить с двух сторон. Но тут уж помешала случайность другого рода. Дипломатия сопровождалась пирами. А пить скифы умели куда круче греков. Поэтому спартанский царь и полководец Клеомен, пытавшийся поднимать чашу наравне с ними, свалился в белой горячке и повредился в уме.
Тем не менее именно Скифия оказала решающее влияние на весь ход Персидских войн. В результате разгрома Дария среди покоренных народов начались восстания. Резко изменились настроения многих греческих государств, в том числе Афин. А Персия оправилась от катастрофы очень не скоро, и операции против эллинов Дарий начал лишь через 20 лет. Да и то посылал на них уже не гигантские армии, а по сути лишь карательные экспедиции, одну из которых разметала буря, а другая была разбита при Марафоне — разбита тем же афинянином Мильтиадом, который в скифском походе участвовал на стороне персов. Не смог одолеть Элладу и сын Дария Ксеркс. Ведь он вел на нее разношерстное рыхлое ополчение, собранное из разных провинций. А основной костяк прежних персидских воинов — тех, которые одним махом крушили великие державы, навеки остался в скифских степях…
КОГО НЕ ПОБЕДИЛ АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
Геродот посетил Скифию в V в. до н. э., но описывал только историю Персидских войн. И события, происходившие в Причерноморье в его время, остались нам неизвестными. Другие авторы тоже этим не интересовались — в эгейском мире кипели свои страсти. Битвы с персами, война между афинской и спартанской коалициями, политические дрязги. Хотя и в Скифии, разумеется, жизнь шла своим чередом. Именно в V в. до н. э. здесь отстраивается великолепная столица, Каменское городище, описанное ранее. А в керченском Боспорском царстве в 438 г. греческая династия Археанактидов сменилась фракийской династией Спартокидов. Почему и каким образом у власти там оказались фракийские цари, история не знает.
Где-то в это время начались и столкновения скифов с сарматами. Сарматы — обобщенное название арийских кочевых племен, обитавших в степях Казахстана и Средней Азии. По языку, образу жизни они были близки скифам, и многие древние авторы считали их одним народом, отличая лишь рядом особенностей. Так, уже отмечалось, что восточными соседями Скифии являлись савроматы. У которых важную роль в племенной организации играли женщины — они были жрицами, царицами, воительницами. Геродот сообщал, что савроматы говорят на скифском языке, но «с ошибками». И излагал легенду, будто они произошли от от смешения скифов с амазонками.
Мол, при сражении у реки Термодонт, на востоке Малой Азии, где греческие мифы традиционно помещали «царство амазонок», эллины разбили этих воительниц, а пленных погрузили на три корабля. Но в море амазонки перебили мужчин, судами управлять не умели, и их занесло в Азовское море к устью Дона. Где они сошлись со скифскими юношами, вот и возник народ савроматов. Об их обычаях он сообщал, что девушки сражаются наравне с мужчинами, а выйдя замуж, увольняются «в запас» — замужние женщины брались за оружие лишь при созыве общенародного ополчения. Греки писали и о том, что в брак девушка могла вступить лишь после того, как убьет врага. Причем чем дальше проживал автор от Скифии, чем экзотичнее были для него эти края, тем больше убитых врагов у него требовалось для замужества — два, три, пять.
Но тут надо коснуться вопроса — а кто же такие были легендарные «амазонки», столь часто фигурирующие в мифах? В сюжетах о Геракле, Тесее, нашествии Диониса на Грецию, Троянской войне. Плутарх описывает, как они в незапамятные времена осаждали Афины. Само их название эллины переводили от «а-маза» — «безгрудые», утверждая, что для удобства стрельбы из лука они выжигают себе правую грудь. Не задумываясь при этом, каким образом женщины после такой процедуры сохраняют способность к деторождению. Да и мифологические герои вряд ли смогли бы влюбиться в искалеченных девиц и брать их в жены.
Существование царства или отдельного народа амазонок, конечно же, вымысел. Но основанный на реальных фактах. Корень «ма» или «ама» во многих арийских языках означает «мать». (Например, у индусов верховное женское божество носило имена Ума и Амбика — «Матушка»). Как уже отмечалось, изначально верховными божествами были женские. Часто они считались девственницами, как греческая Артемида, римская Диана, славянские Дзевонна и Дзеванна. То есть олицетворяли мать-природу, одновременно кормящую всех, но при этом всегда девственную. Это видно и из славянских языков, где индоарийское «деви» — «богиня», трансформировалось в «дева», что подразумевает целомудрие.
И эти же богини в глубокой древности выполняли функции воительниц. Следы таких функций запечатлелись в фольклоре многих народов. В мифах Аркадии фигурирует могучая дева Аталанта, во фракийских легендах — воинственные Гарпалика и Полифонта, у иранцев — Гурдафарид, у ирландцев — Скатах, у германцев — девы-Валькирии, а спартанцы перед сражением молились Музам, которые у них играли и роль, аналогичную Валькириям. У индоевропейцев служительницами женских божеств были женщины. И в некоторых «девственных» культах они тоже должны были давать обет безбрачия — как жрицы Артемиды Эфесской, римские весталки. Были и жестокие культы, где для «закрепления» такого обета служительницы действительно подвергались процедуре удаления молочных желез. На всех женщин такой обряд, естественно, не распространялся.
Но богини, подобные Артемиде, считались еще и покровительницами молодежи, не достигшей брачного возраста. И при святилищах существовали общины, где девушки под руководством жриц проходили обучение, обряды посвящения и инициации. В том числе, у некоторых народов, учились владеть оружием, охотиться, несли охрану святилищ. И выставляли отряды на войну. А «выпускницы» поддерживали связь со своими общинами, периодически собирались для участия в религиозных обрядах и особых женских празднествах. Такие организации впоследствии зафиксированы и у славян. А у других народов известно существование женских фратрий, тайных женских культов и мистерий, сохранявшихся от подобных общин древних богинь-матерей.