– Какой соус? – пробормотала Елена, макая палец.

– Тминный.

– Почти безвкусный.

Я посмотрел в рецепт – один из тех, что я украл у самой же Елены. Она глянула мне через плечо и узнала свой собственный почерк.

– Ты негодяй!.. Здесь написано скрупул121. Я положу больше – ты их раздавил?

– Ты пробовала молоть тминные зерна? Они там сидят и смеются над тобой.

Она подняла голову от мешочка.

– Не лезь под руку, я делаю так!

– Ты подручный. Я шеф-повар – я. И вина будет моя.

Я попробовал что получилось.

– Островато немного!

– Это горчица и перец.

– Заболтай туда ложку меда, пока я буду его сгущать.

– Этот парень знает толк! – крикнул Тит, такие гости мне по вкусу.

– Мой младший брат такой самостоятельный, – похвалилась Юния (которая всегда зовет меня не иначе, как безруким клоуном). Я поймал взгляд Елены. Моя сестра Юния очень гордилась своим приличным поведением и хорошим вкусом, но во всяком случае, на любом семейном сборище она казалась грубой и неуместной. Я был рад обнаружить, что Елена смотрела на Майю, сумасбродку, с которой они уже успели сдружиться.

Нам потребовалось четыре человека чтоб вынуть рыбу из таза. Я зацепил концы сеток для варки капусты ложкой, сваренный палтус оказался достаточно крепок, чтоб быть вытащенным целиком, и положить на кельтский щит моего брата, который держал Петроний. Когда мы пытались снять сетки для капусты, жар от рыбы прошел через металл щита, и обжог ему руки. Петроний стал жаловаться, но мы сказали ему, что это проверка на твердость характера.

– Будь аккуратен с выступом на наружной стороне щита!

– О боги! Марк, я что, должен держать поднос с рыбой весь вечер? Как я могу положить его с этим умбоном внизу?

Мой шурин Гай Бебий, таможенный чиновник, вышел вперед. Гай Бебий (который не желал, чтоб его поминали меньше чем обеими именами) осторожно поставил железную кастрюлю на стол. Петроний опустил щит шишкой в эту кастрюлю, которая поддерживала щит теперь довольно устойчиво. У Гая Бебия вышло что-то наподобие вазы для фруктов на тонкой ножке.

Мой шурин, должно быть, тайно запланировал этот удачный ход, как только пришел сюда. Такое коварство.

Палтус выглядел великолепно.

– О, Марк, отлично! – крикнула Елена, продемонстрировав хоть какое-то подобие приязненности.

Теперь, когда компания увеличилась, начались обычные проблемы вечеринок: нехватка тарелок и стульев. Тит пытался убедить всех, что совсем не против сидеть на полу на корточках, и вместо тарелки пользоваться салатным листом, но моя мать настояла на соблюдении приличий. Пока ма взяла на себя обязанность нарезать палтуса, я отправил Майю, у которой не было никаких тормозов, после вина на голодный желудок, собирать по соседям взаймы табуретки и миски.

– Большинство остальных квартир пусты, Марк. Этот дом – храм для призраков! Я взяла это у пожилой женщины наверху, ты знаешь о ком речь?

Я знал.

Вы, должно быть, помните, чем семейство Гортензиев потчевало Присцилла на их вечеринке, и вам, наверно, будет интересно знать, что было у меня:

РЫБНЫЙ УЖИН, ДАВАЕМЫЙ В ДОМЕ М. ДИДИЯ ФАЛЬКО

Салат

Палтус

Еще салат

Фрукты.

Простенько, но ничто не было отравлено, это я мог гарантировать.

У нас было изысканное вино, которое принес Петроний (он назвал мне марку, но я забыл). Ну, может, я и преувеличиваю чуток. Мои дядюшки со стороны матери занимались выращиванием овощей на продажу, так что в нашей семье представление о салате никогда не ограничивалось просто нарезанным вареным яйцом на горке листьев цикория. Даже трое моих неприглашенных сестер прислали свои взносы, чтоб я почувствовал себя виноватым; у нас был большой поднос белых сыров, а также холодная колбаса и ведерко устриц, чтоб поглотать с простой зеленью. Еда, буквально, вываливалась за двери – так как Юния не раз доставляла себе удовольствие относить блюда слоняющимся внизу преторианским стражам нашего почетного гостя.

Все сказали мне, что палтус вышел отменным. Как повар, я был слишком занят, чтоб попробовать его самостоятельно. Тминный соус, должно быть, оказался удачной приправой, когда я потянулся к нему, кувшин был уже пуст. И только у меня появилось время присесть, оказалось, что свободное место есть только в коридоре. Было так шумно, что у меня разболелась голова. Никто не удосужился беседой со мной, словно я был просто усталым поваренком. Я мог видеть, как моя мать сгрудилась в углу с Петронием и его женой, обсуждая их потомство, вероятно. Мои шурины жрали и пили, и тайком пукали. У Майи была икота, что было неудивительно. Юния прилагала все усилия, чтоб поухаживать за Его Цезарейшеством, что тот терпеливо переносил, хотя было видно, что он был гораздо сильнее увлечен Еленой Юстиной.

Темные глаза Елены постоянно следили за моими гостями; она и Майя делали много полезного: поддерживали беседу, передавали по кругу блюда. Елена была недоступна. Если я позову, она меня не услышит. Я хотел поблагодарить ее. Я хотел пойти и забрать ее, затем увести в одну из моих пустых комнат и заниматься любовью, пока никто из нас и шевельнуться не сможет…

– Где ты ее нашел? – взвизгнула у моего правого уха Майя, когда она тянулась, чтоб положить побольше клейкого палтуса на мою тарелку.

– Она нашла меня, я думаю…

– Бедная девочка, она тебя обожает!

Я почувствовал себя человеком, который выбрался шатаясь из пустыни:

– Почему ты так думаешь?

– Она так на тебя смотрит! – хихикнула Майя, единственная из моих сестер, кто действительно любил меня.

Я возился со своей добавкой. Затем, сквозь гвалт восьми голосов, говорящих одновременно, Елена подняла голову и заметила, что я наблюдаю за ней. На ее лице было всегдашняя смесь ума и характера, которые встряхнули меня. Она слегка улыбнулась. Знак мне, что все наслаждаются моей вечеринкой; затем наступил момент, когда все на мгновение смолкли.

Тит Цезарь наклонился, чтоб что-то сказать Елене. Она тихо ответила ему, как обычно вела себя при людях – ничего общего с тираном, что только что топтал меня. Тит, казалось, был восхищен ею столь же сильно, как и я. Кто-то должен был бы ему сказать, что когда сын Императора желает поразвлечься, почтив своим посещением дом бедного человека, он может есть рыбу и потягивать вино, и оставить стражу снаружи, чтоб поразить соседей – но он должен быть сдержан, если захочет пофлиртовать с девушкой бедного человека… Он без усилий произвел впечатление на мою родню. Я ненавидел его за его счастливую способность Флавиев приходится везде ко двору.

– Выпьем за хозяина! – кто-то в шутку помянул меня, как обычно поступают люди. Елена Юстина казалось выговаривала Титу, она бросила взгляд в мою сторону, и я понял, что она набросилась на него за то, как со мной обошлись во Дворце. Я подмигнул ему, он смущенно улыбнулся. Моя сестар Юния протиснулась куда-то мимо меня. Она бросила взгляд на Елену:

– Идиот! Ты должно быть скоро совсем упадешь в цене! – фыркнула она, не потрудившись подождать и посмотреть, огорчился ли я. И снова я был типичным хозяином вечеринки: усталым и заброшенным. Моя рыба остыла, пока я раздумывал. Я хмуро заметил, что когда домовладелец заново штукатурил стены, раствор высох, и теперь трещина, проходившая через весь коридор по длине, стала шириной в мой большой палец. Итак, я был председателем идеальной римской вечеринке: вкусный ужин для моей семьи, друзья и покровитель, которого я почитал. Я чувствовал себя подавленным и не выпил ни капли, меня оскорбила моя сестра, мне пришлось смотреть, как красавчик Цезарь пытается отбить у меня подружку, и я знал, что когда все остальные весело разбегутся, развалины, что они оставят позади, мне придется разгребать еще много часов.

Одной из приятных особенностей моей семьи было то, что как только они съедят и выпьют все, до чего смогут добраться, они быстро исчезают. Моя мать, извинившись за свой возраст, отбыла первой, хотя и не до того, как супруга Петрония Сильвия крикнула, не дав Титу выбросить прочь останки палтуса. Разумеется, ма позаботилась прихватить скелет и бульон от палтуса на потом. Петроний и Сильвия проводили мою мать домой (с ее ведром костей). Тит не забыл сказать ей что-то лестное о Фесте (который служил под его началом в Иудее). Все еще не оправившись от чуть не случившейся катастрофы с остатками рыбы, его честь решила, что было бы тактично, если бы он тоже удалился. Он уже поблагодарил меня и взял Елену под руку.