— Они пришли с юга и заявили, что боги, — вздохнула Кауэ. — Сказали людям, что не станут брать их девушек, а станут брать только еду. Люди обрадовались и принялись молиться этим богам, вырезать из дерева их тотемы, отдавать половину урожая и коров. Мы хотели вернуть былое, ведь зима ещё царила на земле, но южные боги напали на нас с оружием.

Малыши сгрудились вокруг рассказчицы, слушали её, раскрыв рты. Я спросила:

— Почему вы не сделали оружие себе?

— Мы не воины, мы мирный народ! — Кауэ даже возмущаться не умела, похоже. У неё это получилось с ноткой лёгкой грусти. — Оружие не для нас. Мы умеем возделывать землю, растить насекомых, доить их. А у этих богов было смертельное оружие…

— Лазеры, — выдохнула я, вспомнив оплавленные камни стены. Подошла ближе к рисункам. Вгляделась в контуры — неясные при слабом свете кристаллов…

— Люди боялись нас. Мы боялись холода. Когда на город напали, многие из наших погибли сразу, а остальным удалось скрыться в галереях, которые служили кормовыми для насекомых.

Кауэ посмотрела в окно на гигантскую пещеру и сказала с улыбкой:

— Теперь мы живём здесь. Нам здесь хорошо — тепло, светло, много еды. У нас колонии насекомых, хочешь посмотреть на них?

Этот вопрос был задан с гордостью в голосе, но я, ощутив внутренний трепет, поспешно отказалась. Как знать, может, тут насекомые размером с человека… Зато рисунок, изображающий южных богов заинтересовал меня. Огромные — значит, иреане. Но Мокошь показалась мне миролюбивой женщиной. А эти с оружием…

Мать моя женщина, да вон у того шесть рук! Или сколько? Я пересчитала: восемь! Ой, держите меня семеро, а у этого бога слоновья голова!

— Кауэ, это те самые боги? — я невежливо ткнула в рисунок пальцем. Змея повела головой, соглашаясь. Я воскликнула: — Но это же Ганеш!

— Это слово мне незнакомо.

— Допустим. Это индийские боги… Шива эта или как её зовут, у которой много рук!

— Да, мы изобразили здесь то, что видели. Новые боги были слишком сильны, мы оказались беспомощны перед ними.

— С ума сойти, — пробормотала я. — Просто сойти с ума!

Ноги не держали, и я села на лежанку, чуть не прищемив кончик хвоста Кауэ. Она подобрала все свои кольца туже под себя и спросила вежливо:

— Ты огорчена? Или рада?

— Я в шоке, — сказала машинально. — Простите, это просто не укладывается в голове. Нет, я всё понимаю, я приняла то, что Мокошь — это не просто абстрактная славянская богиня, а трёхметровая женщина из народа иреанцев… Но индийские боги в этих землях, палящие из лазера по змеелюдям — это слишком!

— Выпей ещё воды, — предложила спокойная, как удав, Кауэ. — Или, быть может, ты хочешь подкрепиться?

Они едят насекомых.

— Нет, благодарю вас, я не голодна, — сказала, хотя и соврала. Но желудок взбунтовался при одной только мысли, что мне подадут жареного земляного червя…

Вошла давешняя женщина, поклонилась с порога:

— Княгиня, люди собрались и готовы слушать тебя.

Моя спасительница! Я вскочила, с радостью отодвинув жареных червяков на задний план, и вышла из дома. Люди действительно ждали. Я узнавала их: женщин, стариков, детей. Дружина тоже была здесь — при кинжалах и мечах. Странно, что змеи не разоружили наших мужчин! Я оглядела лица. На них была написана надежда. Нет, милые мои. Я больше не могу вас обманывать.

— Дорогие мои, — сказала с чувством, — потоп разрушил Златоград. Наверное, вы тут тоже чувствовали, как тряслась земля… Это и был потоп.

— Как же матушка, — крякнул седой, как лунь, старик, — чули, чули. Тряслося, как в лодочке!

— Я хочу спросить вас об одном: как вам здесь живётся?

И снова обвела взглядом лица. Кроме надежды, увидела сомнения. Уточнила:

— Вам здесь хорошо? Или вас обижают?

— Нет, не обижают, — откликнулся парень из дружины. — Скажу за всех: есть еда, нет врагов. Спокойно.

Я шагнула к нему, подняла руку. Парень отшатнулся было, но покорно склонил голову. Я положила ладонь ему на лоб, всмотрелась внутрь головы. Вроде бы всё нормально, зелёные контуры мозга… Провела рукой по лицу, по груди. Зелёный рентген показал — парень здоров. И только между сердцем и лёгкими была странная чёрная зона. Просто какая-то дыра, которую мой волшебный рентген не просвечивал.

Я отдёрнула руку и спросила у давешней бабы:

— А где у человека душа?

Она безумно удивилась, но приложила руку к полным титькам:

— Туточки, светлая княгиня.

Да, как раз в этом месте… Чёрт, да, парень живой мертвец! У него весь организм работает, а душа — фьюить!

Я приложила ладонь к груди женщины, рядом с её рукой. Чёрная дыра.

Вот так. Вернусь на поверхность — всех проверю. А пока…

— Слушайте меня, люди, — сказала неловко и прикрыла глаза на мгновенье. Потом продолжила: — Вы были правы и неправы. Не стоило менять вашу судьбу и уводить вас из Златограда.

— Так ить померли бы все, — недоверчиво протянул старик.

Я кивнула:

— Померли бы. Но теперь вам придётся прожить всю жизнь здесь.

— Как это? — всполошилась одна из баб. — В подземельях? Что ж за жизнь такая, без солнышка? А? Как жить-то?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дружинник с пышными усами одёрнул её:

— А ну молчи, дура! Княгине видней!

Другая баба поддакнула:

— Лучше уж без солнышка, а живыми!

— Правду говоришь, Галка!

— Точно!

Я подняла руку:

— Слушайте. К вам придут ещё наши. Уж устраивайтесь тут, как у вас получится.

— А ты, княгиня?

— А я… — вздохнула. Стыдно. Но что поделать… — Я должна уйти. Я не принадлежу вашему миру.

Они смотрели на меня непонимающе. Что им ещё сказать? Мне больше нечего. Я не могу дать им больше, чем народ Кайя даст.

— Слушайте во всём Кауэ и её соплеменников, — сказала твёрдо. — Всё будет в порядке.

Ничего не будет в порядке… Но они не должны этого знать. Я вздохнула и подняла голову выше.

— Прощайте, — сказала и повернулась к змее. — Выводите меня на поверхность.

— Пойдём, живая, — с усмешкой ответила Кауэ.

Апрель 25 числа

Змея ползла по узкому коридору, слабо освещённому кристаллами. Я ползла за ней. Ну не на коленках, конечно, но шла согнувшись, чтобы не задевать головой потолок. Коридор поднимался под небольшим углом, а потом мы свернули, не прекращая идти вверх.

— Что это за лаз? — спросила я. Кауэ ответила, не оборачиваясь:

— Он соединяет город и лабиринт. Проходит под рекой. Я веду тебя к лабиринту, потому что городской лаз, выходивший у дома Кайа, мы запечатали магией осколка, и изнутри его не откроешь.

— Интересно, — пробормотала я. — А как я попаду из лабиринта в город?

— Мост.

— Я не знаю, как его открыть с той стороны!

— Ты найдёшь, как и в прошлый раз, — усмехнулась змея. Я кивнула сама себе. Ага, найду. Нашла же, как открыть ворота… Но с одной разницей: теперь я знаю, что осколок первой жизни — это ключ.

Кстати…

— Кауэ, скажите, почему этот камень вы называете осколком первой жизни?

Змея резко тормознула и оглянулась:

— А ты не знаешь? Ты же владеешь камнем!

— Мне… дала его цыганка.

— Хм. Я не знаю такой расы.

— Это не раса, это человек… Ну, национальность… Ну, неважно.

— Мы думаем, что раньше нас на этой земле обитала другая раса. Это и была первая жизнь. Это были неизвестные нам существа, от них не осталось никаких следов, кроме вот таких, как у тебя, камней. Эти маленькие самоцветы способны управлять древней магией земли и горной породы. Это всё, что мы знаем.

— Ясно, понятно, — пробормотала. Ответ? Нет, это не ответ. Теперь ещё больше вопросов осталось. Откуда осколок первой жизни у цыганки? Почему цыганка дала его мне? Из-за осколка я попала в это время?

— Поспеши, живая. У меня немного времени. Чем ближе я нахожусь к поверхности, тем сильнее у меня жжёт кожу.